Вечное
Шрифт:
Искаженная зеркалом грани перспектива сыграла со мной шутку, и я ударилась о стол. Пакет из информатория свалился с обратной стороны стола. Пришлось лезть за ним на четвереньках.
Не выдержала и распотрошила там же. Отпихнула в угол Холинское кресло, чтоб не мешалось, разложила распечатки веером… Нащелкала целый рой светляков. А удобно! Считывающий информ кристаллы артефакт нашелся в нижнем ящике – только руку протя... О! Конфетка!..
И-и-и, начали. Три-четыре…
* * *
Это я наподдала мощности светлякам или уже утро?
Мозг кипел, оскомина на зубах намекала на явный передоз карамели, которой в столе
Кажется, в кабинет кто-то заглядывал, но я точно не могла вспомнить, когда: вот только сейчас или пару часов назад. Если сейчас, наверное, дети в школу пошли. Хорошие у меня дети, сами себе мать.
– Да как же это… Ну что же это… Ы-ы-ы-ы! – взвыла я, в попытке изловить верткую мысль за скользкий хвост. Плюхнулась на спину, врезалась макушкой в угол подкравшегося тишком кресла. Хрупнула в сжатых зубах карамелька, перед глазами вспыхнули звезды, а меня озарило.
– Это не погрешность, это… О-о-о, Тьма! Это переход! На новый уровень!!! Вот бездна…
Я вскочила. В голове, как в вирт-поле информатория, выстраивался каскад. Пружина, спираль, веер из вероятностных плоскостей, сходящихся в точке начального импульса, замкнутый на себя же и при этом активно растущий, непрерывно расходящийся, бесконечно расширя…
Я должна рассказать… Мне надо…
Глядь! Постирушки!
В шкафу остались только платья. А меня уже... Меня сейчас просто разорвет… Первым под руку попался давнишний презент Марека, похожий на то, в чем я была на выпускном и в нашу первую встречу в шиповниках. Платье неожиданно хорошо срезонировавшее с грубыми ботинками, оказалось тесно в груди, интересно облегало бедра и максимально задиралось при каждом шаге. Зато с волосами проблем не было. В кои-то веки я была не против, что они встали дыбом. В глаза не лезут. Подумаешь, капельку искрит? Но в таком раздрае гранью не пойдешь, еще унесет, как Холина от испорченного зелья куда-нибудь в Дейм или вообще к драконам, вот они обрадуются…
Створке гаража пришлось дать пинка – так мучительно медленно она открывалась… Дважды глядь. Мой антикварный “маард” остался на стоянке перед Восточным, а магфон – где-то под столом в кабинете. Он что-то настойчиво мне дребезжал, конвульсивно подергиваясь под завалом бумаг с кусками схемы, текстом сопроводительной лекции и моими на скорую руку пометками на чем-попало. Даже прямо на полу, когда я в порыве энтузиазма сползала маркером с края бумаги. А планшет я нечаянно спалила, потому что он разрядился, а я переборщила с импульсом в зарядное.
В магбус меня в таком виде не пустят… Бежать обратно в дом к терминалу, чтобы вызвать такси?
Пятки подгорали, полезли когти с перьями… Стажер, любитель экстремальной красоты, точно бы заценил, прикипев, куда ни попадя, бесстыжими глазами. Мои собственные враскорячку смотрели на имеющиеся в наличии транспортные средства: папину гоночную ступу, на которой никто не летал бездную кучу лет, и две метелки, бабулину (чур меня!) и мою, ею же подаренную, на которой никто не летал вообще. А я в последний раз на таком сидела на ведьмачьих курсах, когда стажировалась в Восточном.
– Детка, метла
для ведьмы, это как сглазить, если один раз получилась – то на всю жизнь, – говорила ба, вручая мне подарок и счастливо улыбаясь в мою перекошенную от благодарной радости физиономию.– Глядь, – уже в голос сказала я, нервно хрустнув костяшками, зеленая молния змейкой юркнула по полу, ударила в стену, закрепы щелкнули…
12
Тормозила я со свистом. Свист был не мой – патрульные разорялись, хотя я никого не задела, шла самым верхним потоком и только перед Управлением вспомнила, что передвижение на метлах в пределах города запретили еще лет десять назад, когда я даже магмобилем почти не пользовалась.
Бросив метлу на произвол подоспевших стражей порядка, галопом рванула поперек стоянки к Центральному. Обернувшийся на устроенную патрульными какофонию господин в строгом костюме, шляпе и с тростью, просиял радушной улыбкой:
– Добрый день, Митика. О!..
Натягивать задравшееся платье на средние части бедер и коленки было поздно, я с трудом сдерживалась, чтобы прямо здесь не начать орать то, чем мне обязательно требовалось поделиться, так что даже лич с кем-то, с кем – не разглядела, у крыльца управления магнадзора не удивил. Я пропыхтела “здра” Питиво, протаранила дверь, оставила еще одно “здра” дежурному, со свистом проскользила по натертому полу к лестнице, ломанулась вверх по ступенькам, прогарцевала по коридору…
Дверь…
Мар…
Я не добежала полшага до загребущих объятий только потому, что мне требовалось пространство для восторга.
– Это цикл! – восклицала я, помогая себе руками. – Смотри, – и пыталась на пальцах и визуализацией обрывков роящихся в голове образов объяснить. – Самая устойчивая динамическая система циклична. Всегда. Три по три! Понимаешь? Это система. Это цикл, понимаешь?! Система! Цикл! И это бесконечно! Бесконечно прекрасно!
– Понимаю. Смотрю. Согласен. Бесконечно прекрасна, – произнес Марек, улыбаясь глазами так, как умел только он, обволакивая бархатной искрящейся тьмой. Затем протянул руку и аккуратно убрал с моего лба упавшую на нос в запале объяснений челку.
От прикосновения пальцев, от ощущения его тьмы, пронизывающей насквозь, останавливалось дыхание.
– Что ты… делаешь?
– То же, что и всегда. – Губы дрогнули, лучики-паутинки разбежались от уголков глаз, рука замерла в волосах, посылая сердце кувырком.
Я смотрела в колодцы, полные тьмы и сверкающих звезд, и видела себя его глазами – огненные сполохи, пляшущие во мраке, и мириады нитей, золотых, алых, слепяще-черных, серебряных, изумрудных, аметистово-синих…
– Мар... Это я? – ошеломленно спросила я.
– Да. Это ты, – любуясь, ответил он, продолжая перебирать мои волосы и они шелком ластились к его пальцам.
– А себя ты видишь?
– Да, – улыбались глаза. – И мне это нравится. Очень. Я бездна, как хорош.
– Мар…
– Да? – муркнула тьма.
– Ты неисправим.
– Ты хочешь, чтобы я исправился?
– Не… Не знаю… Нет. Я просто... Просто…
– Поцелуй? – спросил он и, затаив дыхание, в тишине между ударами сердца, не дожидаясь ответа, так же, как всегда, нагло оккупировал полшага, коснулся моих губ своими. Очень нежно и осторожно, словно боялся, что забыл, какие они на вкус…