Вечность

Кениг побарабанил пальцами по рулю, сощурился. Повисло долгое молчание. Я был этому рад. Я нуждался в этом. Последствия моей откровенности казались предсказуемыми.

— Мне кое-что пришло в голову, я только еще не до конца это продумал, — сказал наконец Кениг. — У меня есть земля, в нескольких часах езды к северу от Пограничного водопада. Она принадлежала моему отцу. Я ее унаследовал.

— Я… не надо…

— Это полуостров, — перебил меня Кениг. — Довольно большой. Раньше там была база отдыха, но она давно закрыта из-за старых семейных дрязг. Территория огорожена. Изгородь там не самая лучшая, между деревьями просто натянута рабица, но ее можно укрепить.

Он посмотрел на меня, а я на него, и я понял, что у нас обоих появилась одна и та же мысль: возможно, это выход.

— Я не уверен, что полуостров, даже большой, сможет прокормить целую стаю. Придется их подкармливать, — сказал я.

— Ну так подкармливай, — отозвался Кениг.

— А туристы?

— Там рядом отработанные карьеры, — сказал Кениг. — Добывающая компания не работает с семьдесят шестого года, но землю они оставили за собой. Поэтому с базой ничего и не вышло.

Я прикусил губу. Поверить в надежду было трудно.

— Все равно остается проблема, как их туда переправить.

— Нужно тайком, — посоветовал Кениг. — Том Калперер не согласится, что переселение — подходящая альтернатива истреблению.

— И без промедления, — добавил я.

Но я не мог не думать о том, как давно и безуспешно Коул пытается поймать хотя бы одного волка, сколько всего времени уйдет, чтобы переловить всех двадцать с лишком волков, и каким образом мы переправим их всех на расстояние в несколько часов езды.

Кениг молчал.

— Возможно, идея не такая уж и хорошая, — произнес он наконец. — Но ты можешь считать это запасным планом.

Запасным планом. План предполагал возможность осуществления каких-то действий, а я вовсе не был уверен в их возможности. Но что еще нам оставалось?

40 ГРЕЙС

Бесконечный день наконец завершился, когда Сэм вернулся домой с пиццей и неуверенной улыбкой. За едой он пересказал мне все, о чем они говорили с Кенигом. Мы сидели по-турецки на полу в его комнате, включив настольную лампу и рождественскую гирлянду и поставив посередине между нами коробку с пиццей. Настольная лампа стояла рядом с наклонной стеной, плавно переходившей в скат крыши, и стена так преломляла свет, что комната казалась теплой и похожей на пещеру. Сэм включил магнитолу у кровати, и негромкий хрипловатый голос что-то пел под аккомпанемент фортепиано.

Сэм принялся пересказывать мне все события этого дня, каждый раз проводя пальцами по полу туда-сюда, как будто хотел убрать с дороги предыдущий пункт, прежде чем приступать к следующему. Все шло наперекосяк, я была в полной растерянности, но не могла не думать о том, как мне нравится смотреть на него в этом тусклом желтом свете. Он был уже не тем нежным мальчиком, каким я его встретила, но его угловатое лицо, быстрые жесты, манера в задумчивости закусывать нижнюю губу — до чего же я все это любила.

Сэм спросил меня, что я думаю.

— О чем?

— Обо всем. Что будем делать?

Его вера в мою способность разложить все по полочкам просто поражала. Столько всего навалилось сразу: Кениг, раскрывший тайну волков, переселение, ставшее возможным, мысль о том, чтобы доверить наши судьбы человеку, который был едва нам знаком. Разве есть уверенность, что он сохранит нашу тайну?

— Чтобы ответить на этот вопрос, мне нужен еще кусок пиццы, — отозвалась я. — Коул будет есть?

— Он сказал, что решил поголодать, — ответил Сэм. — Я не стал спрашивать зачем. Вид у него был вполне довольный.

Я стащила сырную корочку; Сэм забрал остальное. Я вздохнула. Мысль о том, чтобы покинуть Пограничный лес, пугала.

— Думаю, не обязательно перебираться туда насовсем. На полуостров, я имею в виду. Может, потом мы придумаем что-нибудь получше, когда утихнет вся эта шумиха с отстрелом.

— Для начала нужно всех отловить.

Он закрыл коробку и принялся водить пальцем по логотипу на крышке.

— А Кениг не обещал помочь тебе разобраться с обвинением? Ну, в похищении меня? Он явно в курсе, что меня никто не похищал и не убивал, — сказала я. — Может, у него есть какие-нибудь мысли, как тебя оправдать?

Я не знаю. Он ничего не говорил. Я постаралась скрыть раздражение; на самом деле я злилась не на него.

— А тебе не кажется, что это важно?

— Наверное, я об этом догадываюсь. Но у волков есть всего две недели. О моем добром имени можно будет позаботиться и потом. Не думаю, что полицейские что-то на меня накопают, — сказал Сэм.

Впрочем, на меня он не смотрел.

— Я думала, тебя больше не подозревают. — Я нахмурилась. — Кениг же в курсе.

— Кениг в курсе. Но остальные-то нет. Не может же он сказать им, что я не виноват.

— Сэм!

Он пожал плечами, избегая моего взгляда.

— Сейчас я ничего не могу с этим сделать.

Мне больно было думать о том, как его допрашивали в полицейском участке. При мысли о том, что мои родители могли посчитать его способным причинить мне зло, становилось еще хуже. А уж мысль о том, что он может предстать перед судом за убийство, попросту не укладывалась в голове.

Внезапно меня посетила идея.

— Нужно связаться с моими родителями. — Мне вспомнился наш сегодняшний разговор с Изабел. — Или с Рейчел. Или еще с кем-нибудь. Нужно дать кому-то знать, что я жива. Нет мертвой Грейс — нет убийства.

— И твои родители все поймут и простят, — кивнул Сэм.

— Я не знаю, что они будут делать, Сэм! Но не собираюсь сидеть сложа руки и смотреть, как ты… как тебя сажают в тюрьму! — Я смяла салфетку и в сердцах швырнула в коробку. Мы и так уже чуть не потеряли друг друга, не хватало только, чтобы теперь еще оказались разлучены по милости чьих-то дурацких измышлений, а не непреодолимых обстоятельств. Да еще и Сэм сидел с виноватым видом, как будто считал себя в самом деле ответственным за мою предполагаемую гибель. — Может, у меня и ужасные родители, но это еще ужасней. Сэм посмотрел на меня.

— Ты им доверяешь?

— Сэм, ну не убьют же они меня, в конце-то концов! — рявкнула я.

И осеклась, прижав к щекам ладони.

В лице Сэма ничего не изменилось. Только салфетка, которую он очень аккуратно рвал на части, застыла в руках.

Теперь я спрятала в ладонях все лицо целиком. Я не могла заставить себя взглянуть на него.

— Прости, Сэм, — выдохнула я. — Прости, пожалуйста.

Перед глазами у меня стояло его застывшее лицо, остановившийся волчий взгляд.

Скрипнула половица — он поднялся. Я отвела руки от лица.