Вечной жизни не хватит

Прикрыв на мгновение глаза, Елена задумалась. Заманить в клинику… Как вообще получилось, что она приняла решение лететь к этому самому Тахтахарову? Ну точно, это посоветовал ей тот самый хирург, который оказал ей первую медицинскую помощь. И отчего ее тогда так развезло? Она поняла – от питья, которое дал хирург. Наверняка туда была добавлена какая-то гадость, и это только укрепило ее в решении побывать у врача. У доктора Тахтахарова…

Она назвала фамилию хирурга, и Еременко сказал:

– Ага, значит, вспомнили! Мне удалось установить, кто же подбросил вам идейку. И что занятно – этот субъект покинул территорию России, причем произошло это рано утром в субботу. Улетел в Париж с пересадкой во Франкфурте-на-Майне. Хотя, подозреваю, до французской столицы он так и не добрался. Мы его ищем, но пока безрезультатно…

Елена задумалась. Хирурга этого она практически не знала. Слышала его фамилию, не более того. Вряд ли он затаил на нее злобу. Значит, он работал на похитителей?

Но было ли это вообще похищение?

– Чего, по вашему мнению, добивались Тахтахаров и его люди? – спросила Елена медленно.

Она посмотрела в лицо Еременко, а тот отвернулся и подошел к окну.

– Первое, что приходит в голову, – похищение. Но зачем такая сложная многоходовка? Похитить вас можно было и более простым способом…

– А что второе? – спросила Елена, и Виктор Павлович потер руки:

– Ну, вариантов великое множество. В зависимости от того, с каким врагом мы имеем дело. Но враг в любом случае могущественный и коварный.

Значит, Азиза. Больше некому.

– И пока что непобежденный, – продолжил Еременко, – что для вас крайне опасно. Поэтому я настаиваю на том, чтобы мои ребята остались в вашем особняке. Только так можно гарантировать, что вторая попытка не увенчается успехом!

– Вторая попытка? – переспросила Елена, и Еременко кивнул:

– Конечно, вторая попытка! Или вы думаете, что тот, кто затеял эту операцию, отступится от задуманного? Я так не считаю!

Когда Елена осталась одна, то стала размышлять о том, кто же стоит за этими странными и страшными событиями. Она подошла к окну и заметила, что в саду патрулируют люди Еременко.

В голову ей пришла занятная мысль: а откуда она вообще знает, что Еременко вырвал ее из лап похитителей? Исключительно с его слов. А если предположить, что он с преступниками заодно…

Ведь она была без сознания, когда Еременко ее якобы отбил у похитителей. А могло быть все иначе: те просто передали Виктору Павловичу свою жертву. Ибо их целью было вовсе не похищение, а то, чтобы Еременко и его люди взяли под полный контроль ее жизнь под предлогом защиты от нового покушения.

Но каким образом тогда встраивается в эту схему элемент с ее двойником? То, что Еременко его якобы не нашел в клинике, подозрительно. Он мог обманывать, что косвенным образом подтверждало ее опасения.

Или же бандиты увезли первым делом мертвого двойника, а вовсе не ее саму? Что совершенно непонятно. Неужели копия им важнее оригинала?

И вообще, каким образом им удалось добиться такого потрясающего сходства? Вряд ли это грим, и, насколько могла судить Елена, не пластическая операция и не латексная маска. Генетическая аномалия, что ли…

Мысль о генетической аномалии напомнила ей о человеке, который мог бы оказать неоценимую помощь и дать совет. Юрий Петрович Докучевский! А ведь сегодня было воскресенье, и именно в воскресенье она намеревалась посетить его в больнице, где он приходил в себя после инфаркта…

Елена попыталась найти свой мобильный, однако не обнаружила его. Она спустилась вниз, где застала в кухне экономку, которая терпеливо сносила сомнительные остроты людей Еременко.

– Нина Олеговна, вы не в курсе, где мой мобильный? – спросила Елена, и экономка осторожно покосилась на молодчиков. Один из них произнес:

– Он временно конфискован. Вам запрещено пользоваться мобильным.

Елена развернулась, подошла к типу и произнесла одно-единственное слово, но тем тоном, от которого сотрудники ее холдинга впадали в трепет:

– Что?

Оно оказало воздействие и на наглеца – тот, дернувшись, заметил уже гораздо более почтительным тоном:

– Ну, нам пришлось его изъять… Вы все равно были без сознания. К тому же по мобильному можно засечь ваше местонахождения.

Смерив его с головы до ног ледяным взглядом, Елена произнесла:

– Вы уволены!

И, развернувшись, отправилась на поиски Еременко. Когда она обнаружила его в своей библиотеке – тот, расположившись за секретером эпохи Людовика Пятнадцатого, копошился в ноутбуке, – то выяснилось, что он уже в курсе ее последнего распоряжения.

Захлопнув крышку ноутбука, Еременко произнес:

– Вы ведь пошутили? Виталий – отличный парень и суперпрофессионал…

– И к тому же хам! – ответила Елена.

Еременко усмехнулся и сказал:

– Ну, работа такая. Не забывайте, Елена Григорьевна, что вы обязаны, в том числе и ему, своим спасением.

– За это ему, собственно, и платят! Если бы я хотела, чтобы он драил конюшни, то взяла бы его на место в конюшне!

Еременко раздраженно заявил:

– Вы отмените это идиотское решение!

– Идиотское? – произнесла Елена, чувствуя, что в ней закипает холодная ярость. – Вы, кажется, забыли, кто здесь босс. Это я!

Она, не мигая, смотрела на Еременко, и тот первым отступил. Отведя взор, он примирительно заметил:

– Да, вы правы. Однако я прошу вас дать мне возможность провести воспитательную беседу с Виталием.

Елена холодно заметила:

– Я ему не доверяю. Беседуйте. Пусть останется. Однако не в моем доме. Переведите его как можно дальше отсюда!

Еременко кивнул, а затем извлек из кармана ее электронный органайзер.

– Вот, прошу. Однако буду признателен, если вы будете информировать меня о своих планах. Исключительно в целях вашей безопасности, разумеется!

Елена поднялась в кабинет и позвонила своей секретарше, которая сходила с ума, так как ничего толком не знала. Получив от нее координаты лечащего врача, Юрия Петровича, она позвонила тому.

– Как, вы не знаете? – произнес тот. – Вынужден поставить вас в известность о том, что наш пациент скончался прошлой ночью…

Единственный человек, которому она доверяла и который, не исключено, мог бы пролить свет на загадочные события, умер. Причем, как поняла Елена, умер как-то подозрительно.