Вечной жизни не хватит
Шрифт:
Лена заглянула в туалет, стерла с лица кровь. А потом вдруг поняла, что в большой опасности находятся мама и Оленька. Ведь отчим мог сделать с ними что-то ужасное!
Она бросилась прочь из школы, мимо спавшего в своей комнатушке вахтера. Ей повезло – дома Бориса Егоровича еще не было. Задыхаясь, Лена сбросила пальто на пол и крикнула маме:
– Я должна тебе кое-что сказать…
А потом осеклась, уставившись на выпиравший живот Ольги Дмитриевны. А что, если у мамы снова будет приступ и она потеряет малыша? Однако ведь мама должна знать правду!
Мама, всполошившись,
– Дело в том, что…
Она запнулась. Как поведать родной матери о том, что человек, за которого она вышла замуж, подвергает насилию ее дочь?
– Леночка, что это такое? – спросила мама, вдруг заметив на голове Лены свежую глубокую рану. – Ты с кем-то подралась? Неужели снова эта несносная Азиза?
Мама вскочила, бросилась за домашней аптечкой, желая обработать рану дочери. Лена же все подбирала слова. Наконец, когда мама смазала рану и заклеила ее пластырем, девочка решилась:
– Ты должна знать, что Борис Егорович…
В этот момент послышался шум в прихожей – кто-то открыл дверь. Это мог быть только один человек, Борис Егорович.
Лена запнулась, а мама спросила:
– Леночка, что ты хочешь сказать?
В самом деле, что? Что отчим насиловал ее под носом у матери, которая не подозревала об этом?
Борис Егорович, заглянув в кухню и заметив падчерицу, сказал:
– Ага, вот вы где! Ну что, поговорили по душам? Кстати, доченька, Жанна Михайловна передает тебе большой привет!
Лена окаменела. А мама пожелала узнать, что муж имеет в виду. Тот же, пройдя в кухню, странно сверкнул глазами и заметил:
– Да вот был сегодня по приглашению классной в школе. Она жаловалась на нашу дочь. Елена совсем от рук отбилась!
Мама охнула и схватилась за живот. И Лена поняла – нет, мама не выдержит ужасающей правды. Но более всего в этот момент ее занимало то, что стало с классной.
– Бедная Жанна Михайловна была в таком взвинченном состоянии, когда мы ушли из школы! – заявил отчим. – Она так переживает за нашу Леночку!
Ведь он элементарно врал! Он явно что-то сделал с классной, но что именно?
– Однако Леночка обещала, что исправится. И больше никогда не будет вести себя плохо, ведь так?
Он уставился на Лену, и та, чувствуя на себе взгляд мамы, кивнула. Момент был упущен. Она знала, что ничего больше не расскажет.
– Или ты все же хочешь что-то сказать? – произнес отчим, и Лена мотнула головой. Она выбежала из кухни, оставив маму и отчима наедине. Девочка заперлась в ванной и залезла под душ. Через некоторое время она услышала осторожный стук.
– Открой, Леночка! Иначе будет хуже! – заявил отчим.
Лена подчинилась и открыла. Отчим ввалился в ванную, схватил ее за волосы и прошипел в лицо:
– Учти, ты больше никогда и никому ничего рассказывать не будешь! Потому что теперь на твоей совести и ваша классная!
– Что вы с ней сделали? – пролепетала Лена, а отчим толкнул ее на коврик и заметил:
– Не твоего ума дело! Но в том, что с ней случилось, виновата только ты! Ты одна и твой длинный поганый язык! Это ты убила ее, а не я!
Так что мне придется теперь тебя наказать! Очень и очень сильно!И он, хрипя, навалился на нее.
Утром, придя в школу, Лена узнала шокирующую весть: классную нашли в городском парке задушенную и ограбленную! Это событие всколыхнуло город, тем более ничего подобного раньше не происходило.
Муж Жанны Михайловны, работавший в милиции, и коллеги предприняли все, чтобы найти убийцу. Ходили различные слухи о том, что случилось. Кто-то вел речь о гастролерах с Дальнего Востока, кто-то говорил о беглом зэке-людоеде. Наконец, упоминалось некоторыми взрослыми и таинственное, невесть что обозначавшее словосочетание «сексуальный маньяк».
Представители правоохранительных органов желали поговорить с Леной и Борисом Егоровичем – они ведь были последними людьми, видевшими Жанну Михайловну живой.
Разговор вел Борис Егорович, который отлично играл свою роль. И он поведал о том, что около семи они с дочкой покинули в школу, в то время как Жанна Михайловна осталась там одна.
– Вам бросилось в глаза что-нибудь странное? – спросил милиционер и взглянул на Лену.
Сказать ему, что убийца – вовсе не гастролер с Дальнего Востока, не зэк-людоед и непонятный «сексуальный маньяк», а сидевший перед ним чинный и благородный Борис Егорович?
– Нет, нам ничего в глаза не бросилось! – заявил отчим.
Милиционер же уставился на Лену и сказал:
– А тебе, тебе-то тоже ничего не бросилось?
Лена подумала о маме и Оленьке и быстро сказала:
– Нет, ничего!
После беседы Бориса Егоровича куда-то вызвали – кажется, надо было подписать какие-то бумаги. А Лена осталась сидеть в коридоре. Вдруг около нее возник приземистый седой мужчина, который опустился около нее на стул и сказал:
– Меня зовут Степан Захарович, я – муж Жанны Михайловны. Точнее, теперь вдовец…
Он внимательно посмотрел на девочку и сказал:
– Ты ведь что-то недоговариваешь, так? И все из-за того, что с тобой в комнате был твой отчим?
Лена молчала, а Степан Захарович продолжил:
– Я не могу беседовать с тобой официально без присутствия взрослых. Поэтому никому не говори о нашей встрече. Просто скажи мне – все было так, как и поведал твой отчим?
Лена колебалась. Она ведь сказала обо всем Жанне Михайловне, и чем все это завершилось? Однако одно дело – придушить беззащитную хрупкую женщину, а совсем другое – иметь дело с сильным и полным решимости мужчиной.
Но как же быть с мамой и Оленькой? Ведь если вдруг станет известно, что отчим – педофил и убийца, то его арестуют, будет судебный процесс. И мама этого не выдержит! Позору-то сколько будет! Все станут указывать на маму пальцем – мол, у нее под носом истязали дочку, а она ничего и не заметила. И замужем была за чудовищем!
– Да, именно так! – сказала Лена.
Степан Захарович вздохнул и сказал:
– Я ведь вижу, когда врут. И ты сейчас врешь. Но не потому, что ты плохая девочка, а потому, что ты боишься. Ты ведь отчима своего боишься? Скажи мне, Лена! Ведь я кое-что накопал на этого типа!