Вечные паруса
Шрифт:
– Иван Сергеевич, вы, по-моему, преувеличиваете. Этот журналист наткнулся на вас случайно...
– Журналист? Какой журналист?
Они недоуменно воззрились друг на друга.
– Господи, так вы же ничего не знаете! У меня совсем вылетело из головы... Ведь вы только вчера вечером прилетели!..
Пан долго шарил по карманам, потом сунул Нине какую-то скомканную газету.
– Карагодский! Я говорю о Карагодском! Он дал интервью в "Вечерке". Полюбуйтесь!
– "Проблема общения человека с животными"... Ничего не понимаю! Почему Карагодский в Сочи и какое ему дело до общения?
–
Пан безнадежно махнул рукой, и губы его обиженно задрожали.
Только теперь Нина все поняла и от души пожалела шефа. Конечно, это удар. Причем из-за угла. И в последнюю минуту...
Нина в третий раз перечитывала короткие строчки интервью, но перед глазами мелькало: "Академик Карагодский сказал"... "Академик Карагодский считает"... "Академик Карагодский уверен... во имя истинной науки"... "с точки зрения здравого смысла"... "отзвуки нездоровых сенсаций"... "фундаментальные истины биологии"... "очистить"... "отмести"... "разоблачить..."
Створки лифта разошлись.
– Так что теперь, Нина, у экспедиции появилась новая задача - проблема общения с Карагодским.
– С Уиссом легче, Иван Сергеевич!
– Иногда и мне так кажется, Нина... К сожалению! А вот и он...
Карагодский стоял у борта, монументальный, как памятник самому себе, в своих неизменных очках, со своей неизменной тростью в монограммах. Он улыбнулся стандартно-благодушной улыбкой и склонил голову в учтивом полупоклоне.
Нина торопливо кивнула в ответ. Беседовать с "защитником истинной науки" у нее не было никакого желания. Отправив чемоданы в каюту, она отвернулась к толпе у причала.
– Ой, Иван Сергеевич, посмотрите!
– Нина глазам своим не поверила.
– Что случилось, Нина?
– Юрка! Мой Юрка...
– Ну и что?
– Я же оставила его дома!
Юрка действительно стоял на парапете и, улыбаясь во весь рот, махал ей рукой.
Нина вспомнила и поняла все - желтая тропа, отороченная самшитом, и такси в зеркальце, как неотвязная тень погони... Но как Юрка сумел пробраться сквозь эту немыслимую толчею к самому парапету? Как его не смяли? Второе такси остановилось рядом, Нина слышала, как сзади хлопнула дверца, но не оглянулась... Конечно! Юрка шел следом!
– Ну, погоди же... Вот вернусь, я тебе задам!
Юрка был далеко, он не слышал, он только улыбался беззаботно и победно и по-прежнему махал рукой.
– Не волнуйтесь, Нина, Юра уже вполне самостоятельный молодой человек. Приехал провожать свою знаменитую маму. Логично. Как и то, что маме, наверное, скоро придется самой провожать сына куда-нибудь к центру Галактики. Возможно, подобным же образом. Время...
– Но он же потеряется!
– Не думаю. Ему десять лет, если не ошибаюсь, и он не в марсианской пустыне. Ему уже пора самостоятельно изучать мир. Кстати, когда приедет Андрей?
– Завтра.
– Печально. Всего один день... Мне с ним очень хотелось поговорить на некую общую тему.
– Общую тему? Что вы! Он весь увяз в своей кристаллопланете и, наверно, забыл, что на свете существует Земля!
–
Напрасно, Нина! То, что делают сейчас на Прометее, очень касается Земли. А наш с вами сугубо земной эксперимент может очень помочь там, в звездах. Цепочка жизни неразрывна, у нее нет ни начала, ни конца. Мы наугад ощупываем отдельные звенья, не подозревая часто об их неожиданной связи...Нина слушала рассеянно. В ней боролись праведный родительский гнев и запретная материнская гордость. Юрка и правда вырос - смешной "звездный" карапуз превратился в настоящего земного сорванца, упрямого, как папа... Вот он уже повернулся боком к "Дельфину", его окружили мальчишки... Он уже не смотрит на маму...
А Юрка тем временем читал мальчишкам научную лекцию. Он стоял на парапете и, ободренный вниманием, говорил все громче и громче. Мальчишки слушали, открыв рты, проталкивались поближе. Юркин голос не мог побороть монотонный гул толпы, и добровольные переводчики повторяли его слова тем, кто не расслышал или плохо понимал по-русски:
– Вот та высокая женщина рядом со старичком - его мама. Она ассистентка профессора Панфилова. Маленький старичок - это и есть профессор Панфилов. Его мама даже главней профессора Панфилова, потому что Уисс слушается только ее.
– А кто такой Уисс?
– Уисс - это ручной дельфин, который поведет корабль за собой. Он очень умный.
Взрослые, заинтересованные ребячьей болтовней, тоже придвигались поближе.
– Уисс все понимает. Профессор Панфилов хочет, чтобы Уисс проводил их к дельфинам, к тем, что на свободе. Он хочет... как это... установить контакт, научиться разговаривать с дельфинами.
– А где сейчас этот Уисс?
– Он на корабле. Мама пошла к нему. Ведь он только ее слушается...
Резкий гудок перебил Юрку. Мальчишки заткнули уши.
Гудок рявкнул еще раз.
– Смотри, мальчик, твоя мама снова вышла на палубу.
– Значит, сейчас выпустят Уисса.
Толпа охнула. В корпусе корабля в сторону моря открылся люк. Из черного провала мощным броском вылетела трехметровая торпеда и ушла под воду без единого всплеска.
Мгновенная тишина сковала причал. Слышно было, как лениво бьет о стенку волна. Прошла секунда, две, пять...
– Ушел, - выдохнул кто-то.
– Уисс!
– изо всех сил закричал Юрка. На глаза навернулись слезы.
– Уисс, - снова крикнул он, и в голосе его зазвучало отчаяние.
То ли услышав свое имя, то ли просто придя в себя, Уисс вынырнул у самой причальной стенки, свечой взмыл в воздух метра на два, сделал немыслимый кульбит и ушел в воду на этот раз неглубоко. Он кружил рядом с кораблем, то уходя вперед, то возвращаясь - словно приглашал белого собрата-гиганта за собой, в набухшую густой синевой морскую даль...
Нина перевела дыхание. Уисс не ушел. Уисс послушался. Уисс зовет к себе в гости.
Прогремели трапы, прозвучали последние гудки, причал с пестрой толпой поплыл мимо.
Юрка стоял по-прежнему на парапете и опять махал ей рукой.
Она погрозила ему пальцем как можно более строго, но не выдержала, всхлипнула, улыбнулась и опустила руку.
Толпа на берегу кипела, в небо летели шары, от которых шарахались чайки, а она еще долго-долго видела за кормой только синюю куртку сына и опущенную русую голову...