Вечные поиски

Да, конечно, гостиная была полна, и Онгора уже принял отрепетированную позу перед дверями. Все они ждали только герцогиню. Кара проскользнула мимо Онгоры, стараясь сделать вид, будто очень занята, хотя все было в полной готовности. Но где же ее госпожа? Кара догадывалась: она заметила, в какое настроение вдруг пришла герцогиня. Она поднялась наверх и почтительно постучала в дверь своей госпожи. Ничего. В голове Кары пронесся вихрь мыслей, и она на свой страх и риск приняла решение, которое сулило достойный выход из положения, извиняло ее госпожу, а ей почти ничем не угрожало. Хотя, учитывая постоянные смены настроения ее госпожи, могло последовать что угодно. Ее выгонят или приласкают. Если она заслужит благодарность, памфлет, возможно, будет ей прощен. Хотя она по-прежнему не понимала, почему чреда забавных приключений так возмутила ее госпожу. Кара покачала головой и ушла в свою комнату. Переодеться.

Вот так несколько минут спустя Кара появилась у парадного входа в гостиную, быстро перешепнулась с дворецким, после чего двери отворились, и она предстала перед смолкнувшим собранием. Хотя ее лицо скрывала модная вуаль, Кара понимала, насколько всем с первого взгляда ясно, что она никакая не герцогиня, и все же она, приближаясь к фамильному креслу своей госпожи, испытала приятное удовлетворение: гости продолжают соблюдать тишину, а ее походка остается ровной. Опустившись в кресло (после легкого колебания, чуть было не вынудившего ее сесть в кресло поскромнее, сбоку), она постучала веером по подлокотнику. Когда двери гостиной закрылись, она неторопливо разгладила складки платья. В комнате царила высшая тишина. Кара знала, что ее голос негромок и не способен воспроизвести сдержанные, но колокольно звенящие интонации герцогини. Однако, используя свой голосок в полной мере, она сказала:

– Члены Академии, достоуважаемые гости и верные друзья, к ее величайшему сожалению, герцогиня не сможет присоединиться к нам сегодня днем. – Она помолчала, собрание выжидало. – Как вам всем известно, император избрал Вальядолид своим новым домом и вот сейчас прислал герцогине особое послание, прося ее о незамедлительном ответе. – По гостиной прокатился ропот изумленного интереса. – Он прослышал про деятельность Академии и просит ее представить ему список состоящих в ней творцов. – Кара сочла эту ложь достаточной и была вознаграждена шепотом предвкушений, прошелестевшим среди гостей. – Исполнив этот неотложный долг, герцогиня еще может успеть сюда. А теперь послушаем одного из новейших членов Академии Луиса Онгору.

Она села, и гости с радостным облегчением, что тайна гармонично перелилась в волнующее известие об интересе императора, тоже сели поудобнее. Каре оставалось только уповать, что герцогиня, если ее настроение переменится, заметит торопливо нацарапанную записку, которую она оставила перед ее дверью.

Онгора слышал все это, стоя с пажом сбоку от входа в гостиную, и у него еле хватало силы терпеть жгучий румянец своего неловкого положения. Он проклинал герцогиню. Или она бросила его на произвол судьбы? Скучный доклад о членах Академии? Имперская канцелярщина, отрыжка времен отца императора, который вел списки всего и вся. Что она затеяла? Составить этот список мог бы любой дурак. Что произошло?

Двери отворились. Он дернул пажа за плечо и пинком поставил перед собой. Пажу предстояло ввести его в гостиную хвастливым намеком на античную легенду о пластичном отроке, поводыре слепого певца гомеровских поэм. Мальчик размеренным шагом двинулся вперед, ведя его за собой. Онгора улыбнулся лицам своих слушателей, больно впиваясь пальцами в плечо мальчика.

Несколько раньше Старый Рыцарь проследовал берегом медлительной речки и оказался в поместье герцогини. Он проплутал по паркам с дичью, а затем, увидев дом, привязал Буцефала у моста через речку и приготовился к тому, что, он не сомневался, должно было обернуться новым приключением. Сады произвели на него сильное впечатление перспективами тщательно распланированных лужаек и античными мраморами. Он обнаружил грот из юных древес, скамью любви под шлемом Диониса. Затем нашел потаенные ступени, ведущие к бассейну, выложенному этрусской плиткой. Укрытое затененной прохладой солнце просачивалось сквозь зеленое сплетение глициний. Оттуда ему вновь открылся вид на дом, и, взирая на великолепное здание, он дивился красоте садов и раздумывал, какого рода волшебство создало это место. Чтобы служить коварной приманкой или же восхищать? Он покачал головой. Нет, создавший все это гений красоты дурных намерений не питал. Он подошел к дому поближе. Большие окна, выходившие на лужайку, были открыты, и только теперь он увидел, что в доме находится много людей. Безмятежность сада почти убедила его, что место это необитаемо. Необходимо было посмотреть, что делают те, кто обитает в этом необычайном приюте.

В десятке шагов от дома Старый Рыцарь услышал голос, по-особому повышавшийся и понижавшийся. Он остановился и прислушался. Что-то в этом голосе пробуждало тревогу. Он звучал наподобие зловещего песнопения. Еще через несколько шагов Старый Рыцарь смог настороженно заглянуть в комнату. То, что он там увидел, начало изменять его пока еще восхищенное впечатление от всего вокруг. Ряды и ряды представителей рода человеческого сидели, обратив лица в одном направлении, будто пригвожденные к своим креслам, и лица эти выражали почти абсолютную пустоту. Узники, как ему показалось, не делали ничего. Не разговаривали, не ели, не смотрели спектакль. Опасное песнопение исходило от одного-единственного, и казалось, будто узники цепями прикованы к этим звукам. Старый Рыцарь обратил особое внимание на загадочного тюремщика злополучных пленников, и впечатление у него сложилось поистине самое неблагоприятное.

Онгора завил волосы локонами и был облачен в бирюзовый колет радужного тщеславия. Он был напудрен и надушен, держал в пальцах белую тросточку слоновой кости – чтобы иногда отмечать ритмы стихов, а иногда подпирать притворную измученность бурностью своей музы – и ронял на пол листы прочитанного стихотворения. Глаза у него были закрыты, но иногда скашивались на лист в руке.

Старый Рыцарь понял, что обнаружил главного демона этого края и что зло это было куда могущественнее шутовских злокозненностей Фабритинекса. Этот демон сковал чарами целую комнату человеческих душ и поработил их зельем жутких виршей. Он послушал еще немного. О да, голубой демон был колдун из колдунов и порабощал свои жертвы жутчайшими стихосплетениями.

Онгора был доволен тем, как проходило чтение. Хотя день выдался особенно жаркий, окна и двери гостиной были распахнуты, а ее классический интерьер озарялся светом, отраженным от камешков, выстилавших аллеи. Как потребовала герцогиня, там присутствовали почти все члены Академии, а также гости и некоторые ее домочадцы.

Чтение каждого стихотворения Онгора, как было принято, предварял упоминанием причины, послужившей ему вдохновением. Или по меньшей мере излагал идиллическую ложь, а себя ублажал воспоминанием о реальном событии, скрытым за стихом.

– Оно слагалось в особенно жаркий летний день (полуденное свидание с Микаэлой, его развратной любовницей), когда из своего окна я смотрел на невинную деву, которая шла с корзиночкой под деревьями моей усадьбы. (Они насытились любовными играми и высунулись из окна, глядя на запруженные народом улочки позади дома, и увидели багровую от жары девку, которая выжимала белье на своем крыльце.) Я как раз читал философский трактат (Микаэла ядовито вышутила насупленное лицо девки – а вдруг она еще девственница?) – и отсюда замысел этого стихотворения, написанного высоким стилем ранних итальянских сонетов.

Его обращенную к слушателям улыбку вызвало воспоминание о способе, каким Микаэла посоветовала ему соблазнить эту девку.

Онгора, по сути, читал не для своих слушателей, а словно довольно громко беседовал сам с собой. Священник, убаюканный аффектированной декламацией Онгоры, погрузился в сон и вскоре захрапел. Раздраженный тем, что его перебивают, Онгора сделал знак одному из своих пажей, и тот растолкал служителя Божьего.

И в тот же миг Старый Рыцарь влез через окно в комнату, готовый переведаться с этим новым демоном, и объяснил себе вслух:

– Прикосновением руки я должен выявить истинный характер и природу этой твари.

Он зашагал к Онгоре, растерявшемуся при виде столь странно одетого гостя.

– Например, – продолжал старик, а все присутствовавшие в гостиной с изумлением взирали на него, – когда я, покидая приют, пожал руку Смотрителя, обнаружился характер шаловливого ребенка. А потом, хотя мне и не дозволили прикоснуться к руке маркиза, я не сомневаюсь, что она предстала бы клешней какого-нибудь кровожадного духа. – Онгора, грубо оторванный от блаженных воспоминаний и наслаждения собственными словами, стоял парализованный. – Теперь мне достаточно будет взять руку этого словно бы вечного существа, и откроется, что оно, – в эту секунду он взял растерянную руку Онгоры, – змея!