Вечные поиски
Шрифт:
Воздействие сатиры
И вот неделю спустя, когда Педро отправился на свою обычную прогулку по нижним кварталам, его встретили, как ему сначала показалось, приятный разгул веселья и добрый хохот. В то утро ему не понадобились занимательные байки, заранее приготовленные для соседей и разных партнеров в обменных сделках. Всеми овладело добродушное веселье, подумал он. Вот хозяйка пекарни – она не просто начала смеяться, увидев меня, но и продолжает, пока я с ней здороваюсь, и все еще хохочет, скрываясь за углом. Он опасливо осмотрел себя.
– Друг Педро, – сказал мясник, – предупреди-ка своего делового партнера, автора, что нам, если еще какие-то его создания оживут и заявят свое право на существование, придется построить для них новый город.
– И назвать его Фантазиополисом, – поддержал подручный.
– И что ему придется строчить целый век, чтобы заселить его.
– И что ему надо написать себе другую жену и обеспечить себе двойные рога!
При последних словах они начали так давиться хохотом, что, понял Педро, продолжать разговор было бы бесполезно. Он попятился к порогу и вышел из лавки. Уж не попал ли я в мир снов, спросил он себя. Почему все так веселятся? В пекарне пекарь опередил его и сказал, прежде чем он успел поздороваться:
– Подстегни Сервантеса, чтобы поторопился со своей книгой, не то его персонажи допишут за него. – А затем с серьезностью, озадачившей Педро еще больше, добавил: – Скажи-ка, а писать комедии и правда так просто? Может, мне на досуге начать подрабатывать комическими романами? Как по-твоему?
Педро потребовал объяснения. О чем, собственно, он говорит?
Пекарь щедро подмигнул и сказал:
– Не делай вид, будто ничего не знаешь. Ты-то, с твоим запасом свежайших сведений о чем угодно, и нынешних, и будущих. Вот тебе добавочный хлебец, если ты подучишь меня, как писать комедии и заработать такую дурную славу. Приходи завтра, открой мне свои секреты. Ну а сейчас ты должен убраться из лавки, не то все подумают, будто ты посвящаешь меня в свои торговые уловки!
Тут пекарь вытолкнул его вон и захлопнул дверь. Педро, обычно великий мастер эффектных уходов, мог только покачать головой и зашагать дальше. Что кроется за этой таинственной веселостью и непонятными намеками?
Едва он вошел во двор Сервантеса, как его растерянность еще возросла. Из кухни доносились громовая перепалка ссорящихся голосов и стук всякой утвари. Он поколебался, прежде чем войти, но затем подумал, что не может иметь никакого отношения к разыгравшейся буре. Несколько секунд спустя ему пришлось пожалеть о таком выводе.
К своей радости, он увидел в кухне Сервантеса, по радость эта длилась недолго, ибо, едва переступив порог, он превратился в мишень яростных филиппик.
– Ты! – сказала Исабель, буквально светясь яростью. – Палка Арлекина, если существует что-то черно-белое! Что тебя сюда привело, жирный, ленивый, пучеглазый дурак?
– Мне трудно противостоять обществу красавиц, – без запинки ответил Педро.
Презрительное фырканье стало всеобщим.
– Друг Педро, – мягко сказал Сервантес, – поскольку тебя еще ни разу не линчевали,
позволь мне поставить тебя в известность, что мало кому удавалось выдержать это испытание.– Ну, я просто заглянул поздороваться с тобой сегодня утром, – сказал Педро, – а теперь мне пора…
– Ни с места! – сказала ему Исабель.
– Муж, такой позор невозможно стерпеть, ни даже за миллион лет, – сказала донья Каталина.
– Ну, пожалуй, срок окажется чуть покороче, – сказал Сервантес.
– Не трать на меня свою иронию, – сказала донья Каталина. – Может, ты и недоступен клевете и наветам, но это не делает тебе чести, а совсем наоборот.
– Если меня будут держать пленным в таком прекрасном обществе, – сказал Педро, теперь слегка встревожившись, – так не объяснит ли мне кто-нибудь, что случилось?
– Твои мозги все еще спят? – сказала Констанца.
– А кто защитит мою честь? – грозно осведомилась донья Каталина у Сервантеса.
– Я сам разберусь в этом с Роблсом, – сказал Сервантес. – А что до чести, она за нами никогда не числилась, а потому мы в полной безопасности от посягательств на нее.
– Он еще один враг, – объявила Исабель. – Я составлю полный список и разберусь с каждым.
– Роблс не враг, – сказал Сервантес. – Он печатник и деловой человек.
– Вот я и поговорю с ним о том и о другом, – сказала Исабель. – А потом изобью его до бесчувствия.
Это заявление вызвало общую овацию.
– Бог мой! – сказал Педро. – Когда вы все успели стать такими кровожадными?
– Тогда мы лишимся печатника, а ты попадешь в тюрьму, – сказал Сервантес, обернувшись к Исабели.
– Как ты можешь защищать того, кто так глубоко нас ранил? – сказала донья Каталина вне себя. – Или ты дурак? О твоей жене и о тебе самом насочиняли наихудшие клевету и ложь, а ты превращаешь это в предмет для спора? Почему ты уже не ушел из дома, избавя нас от муки этих препирательств, и не принудил подлого печатника, которого так бесстыдно защищаешь, раскаяться в своих действиях и уплатить за нанесенный тебе ущерб как положено? Почему ты не ушел, – вне себя от бешенства она указала на дверь, – и не придушил этого Роблса, чтобы он принес извинения, не заставил его кровью заплатить за его трусливые поступки?
– Потому, что он не враг, – сказал Сервантес. В кухне воцарилась тишина. – Если бы он действовал по злобе, а я знаю, что это не так, и если бы он был автором, а я знаю, что это не он, и если бы он верил в эту клевету и наветы, а я знаю, что он им не верит, вот тогда бы моей обязанностью было, как ты уже сказала, покарать его и потребовать возмещения. Но он ни в чем из этого не повинен…
– Ты защищаешь того, кто виновен, – перебила донья Каталина.
– Меня огорчает, что тот, кого я считал другом… – сказал Сервантес.
– Тебе безразличны чувства твоей семьи, – сказала донья Каталина.
– Но я должен узнать, кто стоит за этим, – сказал Сервантес, – а не просто обвинить Роблса.
– Я все еще пребываю в темноте, – сказал Педро.
– Поблагодари свою счастливую звезду, что я тебя не пристукнула, не то бы у тебя в глазах потемнело еще и не так, – сказала Исабель.
– Как вам просто находить врагов, – сказал Сервантес. – Или вы хотите, чтобы я объявил войну городу, всем его жителям, и даже не задумались, какой дополнительный вред это принесет нам сверх уже причиненного?