Вечный бойскаут

— Ташкент? — с недоумением уставился на спутника Грин. — Это вроде бы город где-то в России?

— Ага, город. Там летом очень жарко. Поэтому, когда хотят сказать про жару, говорят «Ташкент». Всё время забываю, что ты не русский, хотя твой акцент неистребим.

— Нормальный у меня акцент — жена не жаловалась.

— Жена?

— Не хочу об этом говорить… Её давно нет.

— Ладно-ладно, дружище, я ж не зверь, чтобы раны теребить, — приподнял руки вверх Жуковский.

Вскоре они оказались в офицерской столовой и приступили к обеду. Оба мужчины соблюдали правило тишины во время еды, зато, когда остались напитки и десерт, Станислав сыто откинулся на спинку стула, поправил пояс и выдохнул.

— Фуф. И всё же тут хорошо кормят. Не та баланда, которой нас пичкали на Омикроне-13.

— Омикрон-13? Это случайно не та исследовательская станция, на которой взорвался телепорт?

— Она самая, — вид Жуковского оставался сытым и беспечным, но в глазах поселилась грусть. — Пока спасатели до нас добирались, пришлось питаться продуктами переработки из нашего дерь… к-хм… В общем, жрали, что было. И это ещё прекрасно, что Серёга Головач, наш техник, хорошо с принтерами обращается. Он тогда сумел переделать обычный бытовой 3D-принтер в пищевой синтезатор… — хлопнув себя ладонями по коленям, он взбодрился и продолжил: — Ладно, не будем о грустном, а то после таких разговоров пирожное никому в глотку не полезет. Лучше расскажи о своём хобби. Оно же у тебя есть?

— Конечно! Как жить без хобби? Я охотник. Точнее, был им, пока нам окончательно не закрутили гайки. Надеюсь, что с открытием новых планет смогу вернуться к охоте. Представь, что лет через «надцать» можно будет полететь в отпуск куда-нибудь в новую земную колонию и поохотиться на инопланетную дичь…

— Брэд, честно говоря, я никогда не понимал охотников. Вот в чём кайф убивать невинных животных?

— Это адреналин, Стас. Долго готовишься, выслеживаешь добычу, а потом БАХ! Жаль, не удалось опробовать ружьё. Перед окончательным запретом охоты мне пришло заказанное за год до этого эксклюзивное ружьё для охоты на тетерева.

— И сколько ты за него отдал?

— Триста кусков… это было больше семидесяти лет назад.

— Сколько?! — изумлённо распахнул рот Станислав. — Брэд, это безумие! Тебе не кажется, что это слишком жирно для тетерева?

— В самый раз. Стас, ты ничего не понимаешь. Там же атомарная подгонка деталей, сверхпрочный и износостойкий сплав, повышенная точность и кучность. Таких ружей было выпущено всего десять штук. А сейчас это и вовсе раритет, поскольку огнестрельное оружие для охоты уже лет пятьдесят не производится.

— Брэд, я далёк от охоты. Скажу больше, семьдесят лет назад я ещё ходил в школу. Но даже сейчас триста штук — большие деньги. Если у тебя есть ружьё за триста кусков, то идти нужно не на маленькую птичку, а как минимум на клингонца! Если у тебя есть триста штук, то зачем вообще убивать тетерева? Можно нанять киллера, который убьёт птицу вместо тебя. Причём он сделает это так, словно это было самоубийство. Тетерева найдут в дешёвой придорожной гостинице, вокруг будут разбросаны упаковки снотворного и на тумбочке записка: «Наташа, меня достала такая жизнь! Нет больше никаких сил платить ипотеку за это дупло».

Клингонцы — страшилка, которой землян пугали Вулканцы, — сильная и воинственная раса. Сами люди с ними пока не сталкивались, но готовились в случае столкновения дать отпор.

— Да ну тебя! — Брэд запихнул в рот пирожное, чтобы не сболтнуть какой-нибудь гадости. Пока жевал, он немного структурировал мысли и смог внятно ответить: — Ты пойми, я с детства охотился. Меня отец к этому приучил. У нас всегда было дома оружие. Я не вижу ничего странного в том, чтобы выстрелить в медведя, а потом содрать с него шкуру и сделать шашлык.

— Фу! — скривился русский. — Какая мерзость…

— Ой, да ладно тебе! Стас, не будь ханжой. Я видел, с каким удовольствием ты уплетаешь мясо.

— Так то ведь хрюшки, а это медведь!

— Не любишь есть ездовых животных?

— Пф! Брэд, неужели у вас до сих пор верят в то, что русские ездят верхом на медведях?

— Конечно! — продолжил Грин, стараясь состроить серьёзную моську. — И у медведя обязательно должна быть балалайка и шапка-ушанка!

— Это всё сказки.

— А если серьёзно, Стас, кому станет плохо от того, что я подстрелю больного медведя, которому и так скоро умирать, и при этом заплачу в казну столько, что хватит на выращивание десяти мишек? Или если появится медвежья или оленья ферма, на которой будут выращивать добычу для охотников? Чем это отличается от свиней?

— Хотя бы тем, что свиней убивают не ради удовольствия, а для добычи мяса.

— А что плохого в удовольствии от охоты? — продолжил Грин. — Я же не маньяк и не на людей охочусь. И вообще, охота — древнейшее занятие человека. Она у нас в крови. Выслеживая дичь, мы испытываем первобытный азарт.

— Для вас, извращенцев, придумали виртуальную реальность.

— От извращенца слышу, — огрызнулся Брэд. — И вообще, ерунда твоя виртуальная реальность. Она с начала двадцать первого века не продвинулась дальше передачи звуковой и визуальной информации. Где полное погружение? Где запах, прикосновения, вкус?

— Игры с полным погружением вредны, — развёл ладонями-лопатами Станислав.

— И кто так сказал? Какая-то горстка врачей заявила, что это вредно, и все поверили! А где исследования? Где сама технология, на основании которой решили, что её нельзя использовать?

— Наверное, искины всё просчитали…

— Искины, да? — Брэд подумал, что это неспроста. Он чуял, что и тут отметился Иванов. А может, у него уже паранойя и он готов во всём видеть козни челябинского путешественника во времени. — Допустим, что это так. Но чем именно вредно полное погружение в виртуальную реальность? Если бы там было всё так же, как в реальности, я мог бы там охотиться без вреда для природы. И не только я. Многие люди смогли бы там отдохнуть и выплеснуть накопившийся негатив.

— А потом никто не захотел бы возвращаться к реальности, — скрестил руки перед грудью Жуковский. — Ладно, Брэд, рад был с тобой поболтать, но нужно проверить моих оболтусов. Небось, опять без меня члены пинают…

— Окей.

Брэду можно было не возвращаться в реакторную. Парней он проверил, оборудование протестировал, всё в норме. Он направился в свою каюту и решил сделать крюк через парк.

Парк-оранжерея на космической станции — это действительно серьёзное достижение. Растения, которые там разместились, неспособны восстановить воздух в достаточной мере, но они там не для этого. Парк необходим для улучшения психического здоровья персонала. Место популярное у сотрудников и гостей станции. Брэд не исключение, он каждый раз старался построить маршрут таким образом, чтобы прогуляться через оранжерею.

Почти у самого выхода из парка он застал свою «эльфийку», которая со свойственным андроидам безэмоциональным лицом разглядывала пальму.

— Ты что тут делаешь?!

Космическая эльфийка обернулась к Брэду и уставилась на него большими глазами.

— Я?

— Не я же! Ты зачем вышла из каюты?

— Хотела посмотреть станцию…

— Свобода воли? — прищурился Брэд. — Видимо, я что-то напутал при апгрейде… Идём!

— Куда?! — на лице «андроида» на мгновение проявился оттенок удивления.