Вечный двигатель

Следующее утро застало Феликса по-прежнему верхом, с трудом пробирающимся по гати, проложенной через Колофтские болота. Жужжали и кусались различные летучие твари, сквозь черную воду подымались и лопались пузыри вонючего газа. Время от времени какая-нибудь медлительная болотная тварь высовывала морду и издавала кряхтящий брачный зов. Ночной ливень промочил Борела насквозь, и в этой влажной атмосфере одежда, казалось, никогда не высохнет.

Из кустов с тявкающими криками вырвались хвостатые обитатели Колофта и устремились к всаднику. Эти дикие собратья Ереваца с каменными ножами и копьями (с каменными же наконечниками) были наги, чрезвычайно косматы и страшны на вид. Борел заставил айю бежать неуклюжей рысью. Хвостатые аборигены выбрались на настил и только-только не успели схватить его. Брошенное копье просвистело рядом с головой.

Борел плюнул на свой принцип "доброты-к-животным" и вонзил шпоры в бока айи. Колофтяне с топотом бежали следом и нагоняли. С отвратительным звуком пролетело еще одно копье. Феликс дернулся, и кусок обсидиана врезался в заднюю луку седла. Копье сломалось, древко со стуком упало на насыпь. "В следующий раз они могут и попасть", - мрачно подумал Феликс.

Но тут беглеца осенило вдохновение. Открой он мешок с деньгами и брось на дорогу горсть золота, эти дикари могут остановиться и начать собирать деньги. Он рванул веревку, завязывавшую мешок. Дзинь! Золотые посыпались на землю и покатились во все стороны. Хвостатые с радостными воплями набросились на монеты, и думать забыв о погоне. Конечно, цена спасения оказалась несколько высоковата, однако оспаривать право обладания деньгами было в данный момент равносильно самоубийству, и Борел устало поскакал дальше.

Он дотащился до Новуресифи примерно к полудню. Едва лишь он пересек границу, неизвестно откуда выскочил некий бразилец в форме сил безопасности.

– Сеньор Феликс Борел?

– Что?
– и без того измотанный Борел так долго думал на гозаштандоу, что бразило-португальский язык космических трасс показался ему бессмысленным.

– Я сказал, вы сеньор Феликс Борел?

– Да. Точнее, зер Феликс Борел.

– Мне нет дела до того, как сеньор себя называет. Вы арестованы.

– За что?

– За нарушение Положения № 368. Вамуш, пор фавор! [Пройдемте, пожалуйста! (порт.)]

На предварительном слушании Борел потребовал себе адвоката. Поскольку он не мог оплатить услуг юриста, судья Кешава-чандра назначил в качестве такового Мануаля Сандака. Кристовау Абреу выступил с обвинением.

– Сеньор Абреу, - удивился Феликс, - как же вы, черт возьми, быстро проведали о моем маленьком проекте!

– Будьте любезны адресовать свои замечания суду, - высказался Кешавачандра.
– У службы безопасности, естественно, свои методы. Имеете ли вы сказать что-либо, относящееся непосредственно к делу?

Борел пошептался с Сандаком, после чего тот поднялся и заявил:

– Защита утверждает, что дело, представленное на рассмотрение службой безопасности, prima facie [По первому впечатлению] не имеет законной силы. Устройство, о котором идет речь, а именно пресловутый перпетуум мобиле, неосуществимо, поскольку нарушает хорошо известный закон сохранения энергии. В то время как под Положение № 368 попадают лишь действующие механизмы, "грозящие прогрессом Уже существующей на данной планете науке и технике".

– Вы хотите сказать, - с жаром выпалил Абреу, - что это была липа, обычное надувательство?

– Разумеется, - подтвердил Борел, от души веселясь при виде выражения лица начальника службы безопасности.

– Самая последняя полученная мной информация, - буркнул Кристовау, гласит, что позавчера вы демонстрировали действие своего устройства в зале собраний ордена Карара в Мише. Что вы на это скажете?

– Что это и есть надувательство, - ответил подследственный и поведал о роли Зердаи.

– А как вы объяснили им принцип действия данного изобретения? спросил судья и после исчерпывающего рассказа воскликнул: - Господи боже, да ведь эта форма вечного двигателя восходит к европейскому средневековью! Я помню дело, в котором фигурировал подобный механизм. Я тогда работал юристом в Индии и специализировался на патентном праве! А вы что на это скажете?
– обратился Кешавачандра к обвинителю.

– Сим, Босса Ышселенсия [Да, Ваше Превосходительство (порт)], заметил Абреу и повернулся к Борелу.
– Знал я, что ты аферист, но никак не ожидал подобного нахальства!

– Бюрократ!
– презрительно фыркнул Феликс.

– Не переходите на личности, - оборвал зарождающуюся перепалку судья.
– Боюсь, сеньор Кристовау, я не могу привлечь к суду сеньора Борела.

– А как насчет обвинения в мошенничестве?
– с надеждой спросил Абреу.

– Нельзя, ваша честь, - вскочил на ноги Сандак.
– Указанный акт совершен в Микарданде, где данный суд не имеет полномочий.

– Ладно, а если просто задержать его, пока республика не потребует выдачи преступника?
– не отступал Абреу.

– Невозможно, - заявил адвокат.
– У нас с Микардандом нет договора об экстрадиции, так как их уголовно-процессуальный кодекс не отвечает минимальным требованиям Межпланетной Юридической комиссии. Кроме того, подозреваемый не может быть принудительно возвращен под юрисдикцию государства, в котором он, скорее всего, будет убит на месте.

– Боюсь, закон на стороне защиты, - обратился судья к разочарованному начальнику службы безопасности.
– Однако у нас все же есть некоторая власть над нежелательными лицами. Составьте требование о безотлагательном выселении сеньора Борела, и я подпишу его быстрее, чем вы скажете "нон вульт" [Никто]. В порту стоят корабли, отбывающие в ближайшее время, пусть он выбирает любой! Думаю, что вскоре, - добавил Кешавачандра с тонкой улыбкой, - данный субъект вернется сюда, словно фальшивая анна [Мелкая монета в Индии], преследуемая по пятам полицейскими. Он рассуждает здесь о вечном двигателе? Так он и есть этот самый двигатель!

В баре "Нова-Йорк" совершенно измотанный Борел заказал "двойную комету". В карманах оставалось примерно четыре с половиной карда. На это он мог прокормиться пару дней или устроить первоклассный кутеж. Феликс выбрал последнее: если он качественно напьется, то еда уже не понадобится.

Мельком он увидел себя в зеркале позади стойки: рыжая щетина, глаза приблизительно того же цвета, даже краснее, а когда-то изысканный мундир превратился в лохмотья. В итоге большая часть внешнего лоска испарилась. Если он и избежал на данный момент новуресифийской тюрьмы, то все равно его скоро вытурят отсюда. Мысль о бесплатном проезде не доставляла никакого удовольствия, так как соседствовала с невыразимой скукой навязанного космического путешествия.

Зердая теперь была безвозвратно утрачена, и он тешился иллюзией, что действительно собирался взять ее с собой. Очевидно, следовало подыскать какую-то работу, хоть эта идея и казалась кощунственной. (Когда Феликс попадал в подобные передряги, мысль о честном труде приходила ему в голову. ) Но кто в Новуресифи примет на работу человека, впавшего в немилость начальника службы безопасности? Возвращаться же в Микарданд глупо. Жалость к самому себе переполнила сердце Борела.

Рядом за стойкой потягивал спиртное плотный мужчина среднего возраста с сонно-добродушным выражением лица.