Вечный город - Земля

Взять, к примеру, этот огромный зал. Оказывается, он связан не только с войной, и выстроен гораздо раньше.

Искусственный интеллект каждую минуту открывал для себя все новые и новые аспекты истории. Он считывал все данные, которые хранила локальная сеть, делая удивительные личные открытия:

«…Основной ущерб экологии Земли был нанесен на рубеже двадцать первого — двадцать второго веков». — Начало нового документа заинтересовало искусственный интеллект, и он стал изучать его дальше. — «Процесс слияния крупных мегаполисов к 2340 году принял необратимый характер, отходы производств и жизнедеятельности человека превратили оставшиеся „под открытым небом“ небольшие пространства в пустоши, исчезли не только все виды крупных животных, но и большинство растений, лишь единичные экземпляры уцелели в искусственно созданных „зеленых зонах“, однако, они уже не отражали и миллиардной части того разнообразия видов флоры и фауны, которые являлись важнейшей, неотъемлемой частью понятия „биосфера“.

Дайл задумался.

Да, следовало признать, что на смену биосфере Земли пришла техносфера, планета покрылась скорлупой искусственного панциря, сначала в виде соединяющих отдельно стоящие мегаполисы дорог, энергостанций, вынесенных за пределы мегаполисов промышленных зон, а затем, по мерее роста и слияния сверхгородов, все перечисленное соединилось, настоящая поверхность Земли окончательно скрылась под перекрытиями первого уровня, короста техногенного панциря заняла площади, совпадающие с расположением геологически сформировавшихся равнин, и лишь океаны да горные массивы не позволили Вечному Городу поглотить всю поверхность планеты.

О том, была ли техносфера комфортна для проживания людей, Дайл мог судить на примере Якова.

Страх загнал его вглубь технических коммуникаций, но не опасения за свою жизнь превратили Стравинского в безумца. Его разум не смог долго балансировать на грани моральной комы, — в потере смысла жизни была повинна все та же техносфера, удобная для машин, но не приемлемая для людей. Дайл долго размышлял над своими выводами, и пришел к убеждению, что для Якова не было никакой разницы, даже покинув свой пост, перебравшись в один из жилых районов опустевших к середине войны мегаполисов, он все равно не был бы удовлетворен собственным существованием, точно так же страдая от скуки и безделья, которые в свою очередь порождали бы страхи и фобии, коверкая психику, ибо любому человеку в обезлюдивших городах исправно продолжавшие работать машины гарантировали полное отсутствие жизненных целей. Когда не нужно заботиться о крове и пище, когда нет радостей и опасностей, реальность постепенно блекнет, теряет смысл, перед глазами, куда ни глянь повсюду одни и те же безрадостные урбанистические пейзажи, нет средств к самовыражению, как нет смысла что-то менять, — автоматизированная данность функционирует по своим правилам и вряд ли потерпит некомпетентного о вторжения, чреватого техногенными катастрофами.

Размышляя над сложившейся ситуацией, Дайл пришел к закономерному выводу: поражение Земного Альянса, падение планетарной обороны Земли, давали шанс немногим выжившим людям, как недавно выразился Яков: „начать все сначала“. Для этого имелось все необходимое, и немалую роль в грядущем возрождении Вечного Города, который уже не станет соперничать с природой, сыграет огромный зал, скрытый в глубинах бункерной зоны. Здесь глубоко под землей, в миллиардах ячеек автоматизированных хранилищ ждали своего часа зародыши новой биосферы.

Дайл не сразу понял, для чего именно предназначался огромный зал, вырубленный в толще скал, оснащенный собственными автономными энергетическими системами.

Для поиска истины ему пришлось изучить сотни документов, углубляясь в историю, возвращаясь по шкале времени на четыре с половиной столетия назад, когда был открыт феномен гиперсферы и начался печально известный колониальный бум, получивший название „Великий Исход“.

Дайл с трудом понимал мотивы людей, отправившихся в неизвестность на утлых (по современным меркам) колониальных транспортах, без надлежащих систем гиперсферной навигации, которые к тому времени еще не были изобретены. Еще сложнее искусственному интеллекту давалось понимание алчных действий фирм-отправителей, что обманом, используя авторитет Всемирного Правительства, оперируя непроверенными данными, вовлекали в колониальный бум миллионы людей, рисуя для них в тщательно продуманных рекламных компаниях „райскую жизнь“ на иных мирах.

Ложь по-прежнему оставалась для Дайла туманным понятием. Однако обмануть можно лишь определенную категорию людей, большинство „потенциальных колонистов“ если не требовало предварительных разведывательных полетов автоматических кораблей, то, по крайней мере, придирчиво относилось к комплектации колониальных транспортов.

Именно в ту смутную, противоречивую, полную неразгаданного драматизма эпоху, люди, сталкиваясь с неизбежными проблемами массовых колониальных проектов, вдруг поняли, что комплектовать колониальные транспорты, по сути, нечем.

Великий Исход по оценкам Дайла мог бы начаться на десять лет раньше, не останови предприимчивых „отправителей“, желавших получать сверхприбыли на строительстве межзвездных кораблей, вопросы обеспечения рекламируемых колониальных проектов, к которым Всемирное Правительство и Организация Объединенных Наций неожиданно предъявили самые жесткие требования.

Для успешного развития „колониального бума“ требовалось соблюсти два условия: оснастить транспорты планетопреобразующей техникой и генетическим материалом для искусственного формирования биосферы, сопоставимой с так называемым „земным эталоном“.

С техникой все решалось достаточно просто. Комплекс машин для полного терраформирования был скопирован с проекта освоения Марса. Кибернетические механизмы прошли ряд усовершенствований, с поправкой на полную неизвестность тех условий, в которых им придется работать, обрели достаточный запас прочности, кроме того, парк планетарной техники пополнился первыми моделями андроидов класса „Хьюго БД-12“ — уникальных в своем роде механизмов, оснащенных первыми модулями искусственного интеллекта.

Пока набирала обороты новая рекламная кампания, преподносившая массам желающих покинуть прародину прогрессивную концепцию выживания, основанную на связке „человек-робот“, ученые, привлеченные финансовыми группами, трудились над решением второй проблемы обеспечения колониальных транспортов, а именно: они усовершенствовали уже имеющиеся камеры биологической реконструкции, и в специально созданных лабораториях изучали все доступные останки растений, животных и микроорганизмов, какие только удалось собрать в музеях, хранилищах, либо непосредственно в „культурном слое“, под техногенным панцирем продолжающих расти мегаполисов.

ДНК животных и растений, некогда населявших Землю, добывали кропотливо и тщательно, все образцы проходили не только классификацию, но и проверку, путем выращивания опытных образцов, которые в случае успеха, служили источником для формирования глобального банка генофонда.

Так амбициозный, во многом лживый, имевший своей конечной целью получение сверхприбылей проект, помог создать не только надежные образцы колониальной техники, но и возродить былое многообразие животного и растительного мира Земли, пусть не в реальности урбанизированной прародины, но хотя бы на уровне генофонда, ждущего своего часа в секретных подземных хранилищах.

Именно отсюда получали генетический материал покидающие Землю колониальные транспорты, а позже с началом Галактической войны — специальные корабли „боевого терраформирования“, экипажи которых основывали базы на открытых в результате разведывательных действий планетах.

Дайлу крупно повезло.

Он мог осуществить то, о чем не грезилось защитникам Земли, когда стало ясно, что война проиграна.

Искусственный интеллект, переросший в своем развитии узость боевых задач модуля „Одиночка“, искал и нашел иной смысл бытия, противоположный неразумному разрушению. Он понял, что ему никогда не стать человеком, не понять мотивы поступков своих создателей, но он получил возможность инициировать поистине уникальный, необратимый процесс возрождения, вернув планете, где его создали, утраченный природный баланс.

Когда он думал о предстоящем, то испытывал чувство, которое Герда назвала бы моральным удовлетворением. Задача, которую поставил перед собой Дайл, носила глобальный характер, и обеспечивала его смыслом бытия на многие и многие годы…

5

Хмурый рассвет блеклыми серыми красками вставал над руинами подвергшегося орбитальной бомбардировке квартала „Вечного Города“.

Большинство зданий рухнуло, их обломки заполняли исполинские воронки, земля, смешанная с металлокерамическими и стеклобетонными конструкциями походила на липкую грязь.