Вечный путь

«Думай! Думай, Странник, ты можешь!» — Голос Жара, казалось, прочно обосновался у него в голове на пассажирском месте. — «Напряги память. Она способна преподнести немало сюрпризов!»

Алексей сосредоточился на поиске слесарных инструментов.

«Память может преподнести немало сюрпризов? Один-ноль в твою пользу, старый пердун!» — Алексей отправился в дальний угол здания, к водяному насосу.

Разложенные на картонке инструменты скрывались в нише между стеной и основанием колонки. Алексей выбрал электрическую дрель и большую отвертку с черной стекловидной ручкой. Вернувшись к окну, он сразу отложил дрель в сторону. Шурупы можно высверлить за пару минут, но шум могут услышать. Сверло лучше оставить на крайний случай, если положение снаружи осложнится до того, как он закончит с рамой. Тогда на еще один посторонний звук никто не обратит внимания. Он выбрал крайнее окно на «теневой» стороне здания, развернутое в сторону ограды, и взялся за дело.

Ему предстояло отвинтить в общей сложности двенадцать шурупов: четыре справа, четыре слева и по два вверху и внизу. Алексей нервничал, и у него временами начинали дрожать руки. Шум в ушах то делался глуше, то снова нарастал. Пропилы в головках болтов постоянно срывались. За сорок минут он вывинтил шесть шурупов. Два с нижней секции рамы и четыре — по правой стороне. Рана вновь разболелась, но закинуться анальгетиками Алексей не решился. Третий укол подряд может вызвать передозировку. От работы в неудобном положении ломило шею и поясницу. Пот тек с него ручьями. На первом верхнем шурупе он застрял и перешел к левой части рамы.

Зеленоватая полоса на западе сначала стала прозрачной, а потом исчезла совсем. Планета-гигант проложила по волнам широкую колеблющуюся дорогу цвета томатного сока. Прожектора освещали территорию станции насыщенным ртутным светом, но восточный профиль блока «С», обращенный в сторону пустыни, оставался в тени.

Алексей вывинтил один шуруп и принялся за следующий.

Лиин отперла наружную дверь оружейной и вернулась к стеллажам. Она вытащила из пирамиды две винтовки А-55У, с укороченным стволом, нашла чистую ветошь и стерла остатки консервационной смазки. По-хорошему надо бы их разобрать и почистить, но на это не осталось времени. Она снарядила по четыре магазина к каждой, подготовила несколько упаковок с патронами 226 «Миротворец», два вещмешка и комплект униформы для Килара. Его одежда в безобразном состоянии. Удивительно, как она еще держится на нем. Да и пахнет от него ужасно. Сама она с удовольствием избавилась от окровавленных тряпок и натянула чистый камуфляж.

Линн раскидала боеприпасы по мешкам. В один из них сунула запасную форму (она надеялась, что не ошиблась, выбирая подходящий размер). В тот же мешок она затолкала пару солдатских башмаков на шнуровке. Во второй рюкзак Линн утрамбовала две капсулы с нервнопаралитическим газом и отдельно запалы к ним. Подумав немного, она вскрыла коробку с обоймами для своего пистолета, выудила десять штук и рассовала по карманам. Итак, триста патронов для винтовки и сотня для «сорокопятки». Линн обошлась бы и вдвое меньшим количеством патронов, но в данном случае она следовала испытанному правилу мародёра: лучше перебрать, чем недобрать.

Она оставила оба рюкзака и винтовки на полу и вышла из оружейной, щелкнув выключателем. Наружную дверь она оставила не запертой. На обратном пути в казарму Линн завернула в сортир, отлила, воспользовалась гигиеническим душем и сменила тампон. Когда она вставала с унитаза, мир перед глазами поплыл. Она зажмурилась и вслепую натянула штаны, опираясь здоровой рукой о стену.

«Уже скоро... Нужно спешить…»

В казарме на одной из коек сидела Робинс и докуривала папиросу. Линн уже собиралась пройти мимо, когда сержант обратилась к ней, не поворачивая головы:

— Ну, какие новости?

От звука ее голоса Линн сделалось не по себе. Ей впервые приходилось лгать своим подчиненным. Эти женщины положились на нее, как на своего командира, а она собиралась взять их в заложницы. Глупо убеждать себя в том, что она делает это для их же блага. В игре Килара все посторонние люди использовались как расходный материал. А Линн вынуждена играть по его правилам — хочется ей того или нет. Она уже отправила на убой Тину Харпер, и эта смерть не единственная на ее совести.

— Все по-старому, — небрежно бросила Линн и пожала плечами.

Робинс окутала себя облаком табачного дыма.

— Вы дали экстренные позывные по радио?

— Час назад.

— Тогда они будут здесь не раньше завтрашнего утра. — Робинс стряхнула пепел и посмотрела на Линн без всякого выражения. — К тому времени они не обнаружат здесь ничего кроме кучки обгоревших костей. Вы знали, что ходоки предпочитают сжигать пленных живьем? А перед этим сдирают с них кожу. И дробят кости тисками. Или вспарывают брюшину и наматывают кишки на палку как спагетти.

— Первый раз слышу. Но, может, все обойдется.

Робинс скроила из своих губ нечто отдаленно напоминающее улыбку. Линн сцепила за спиной пальцы. Изувеченная ладонь отозвалась тупой болью. На самом деле она не давала никаких позывных и даже не подходила к передатчику. Линн надеялась, что сержант не сможет распознать обман.

— Как ты? — спросила она, чтобы увести разговор в сторону.

— Неплохо. — Сержант повертела в пальцах тлеющий окурок и затушила в жестяной кружке для чая. — Наверное в чем-то вы были правы. Зря я в него стреляла. Простые решения не всегда самые верные.

Она устремила взгляд в пространство и медленно повторила:

— Не всегда.

В дальнем углу казармы лежала Ламберт Коль, уткнувшись носом в подушку. Так она провалялась часов шесть. Днем Линн попыталась отправить ее снаряжать ленты для пулемета, но Ламберт отгородилась от мира и ни на что не реагировала. Она как будто нырнула в глубокий омут и отсиживалась на дне, пока снаружи бушевала буря.

— Ты еще с нами, Коль?

Линн опустилась на край койки. Сначала ей показалась, что Ламберт так ничего и не ответит, но девушка шевельнулась и тихонько спросила:

— Что с нами будет, капитан? В одной книге я прочитала, что ходоки редко берут пленных, а если и берут, то… оказывают им честь. Пытают до смерти разными изощренными способами. Считается, что так они позволяют врагу уйти достойно. Но я… я не вижу в пытках ничего достойного. Я этого не хочу.

— Утром прилетит маневренная группа и нас вытащат, — солгала Линн, а потом изрекла еще большую ложь: — Все будет хорошо.

Она размышляла о том, сможет ли Робинс как-то помешать ее планам. Мастер-сержант единственная, кого ей следует опасаться. С остальными она как-нибудь справится, но Робинс — другое дело. Сержант стала ветераном в те времена, когда Линн еще только училась стрелять. Днем Робинс вышла из себя и совершила грубейшую ошибку: зациклилась на Киларе и прозевала подкат со спины. Но в следующий раз она будет начеку. И все же культивировать свои страхи, значит давать им над собой власть. Единственное, что ей никогда не удастся победить, это собственную паранойю.

— Ничего не заметила? — Линн забралась под крышу и облокотилась о поручень лестницы. Пулеметное гнездо располагалось прямо над ней, защищённое колодцем бетонного капонира. Конструкция «насеста» напоминала танковую башню и могла поворачиваться по кругу при помощи сервомоторов. Стрелок был плотно упакован между казенной частью пулемета с одной стороны и раковиной анатомического кресла — с другой. Патроны автоматически подавались из ленточного приемника, а стрелянные гильзы сыпались по наклонному желобу в контейнер снаружи здания.