Ведьма для деликатных поручений
Шрифт:
Но как же так?!
«Проси».
«Приказывай».
«Требуй».
Три слова закружилось вокруг меня, завертелось, но… приказывать?! Требовать?! Кто я такая, чтобы диктовать кому-то свою волю?!
«Ведьма!» – откликнулся жарким эхом мир.
«Ведьма», – добавил лес.
«Ведьмочка», – засмеялся ветер, распахиваясь за моей спиной острыми лезвиями.
Но, я бы не была собой, если бы стала слушаться голосов разбушевавшейся шизофрении. Моя холодная натура очнулась и вылезла, снисходительно сообщив, что бояться нечего.
«Бывает, бывает. Ты только крепись, Ника. Психушек
И я пошла. Коснулась корней, погладила стволы деревьев и попросила меня пропустить, потому что мне надо туда, вперед, ближе к центру леса, к старой заброшенной избушке, около которой убивают кого-то мне очень-очень важного!
Лес остался глух к просьбе.
На мгновение появилось только ощущение взгляда. Чьи-то зеленые глаза без зрачка осмотрели меня снисходительно и не признали опасной. Не признали достойной того, чтобы приказывать.
В груди вскипела злость.
Холодная рассудительность жалобно пискнула и испарилась.
«Кажется, ведьмы в этом мире очень яркие, живут не на рассудке, а сплошь на эмоциях. А еще очень жаркие…» – констатировала я, разглядывая собственную руку, покрытую огнём.
Ветви леса прянули от меня в разные стороны, корни торопливо поджались, давая мне дорогу. Но перед лицом висел, насмешливо покачиваясь, тонкий щит. И со всей злости, которая во мне накопилась, на эту ситуацию, на этот мир, на историю, в которую я вляпалась, на себя саму, наконец!, я врезала в центр щита.
Заныли сбитые костяшки пальцев.
Что-то завыло, отчаянно, горько. Вокруг полыхнула темно-серая пелена, прянули от меня в разные стороны стихии.
Чье-то извинение звучало над ухом, но я не слышала, досадливо отмахнулась, проходя в лес.
И ни одна стихия за мной не последовала. А я… уже не шла! Уже бежала. И кололо что-то в боку, хрипело в горле дыхание, и чем меньше оставалось расстояние до поляны, тем отчетливее я понимала, к кому и почему я бегу.
И успела! Успела в последний момент, когда неведомый убийца уже заносил над склоненным Дайре топор.
– Дай!!!
Отчаянным рывком, не прыгнув – взлетев к другу, родичу, брату?! – я отшвырнула убийцу и закрыла рыжего мужчину собой.
Боль.
Обожгла позвоночник, раскатилась иголками по телу.
«Слишком много боли», – констатировал рассудок. И…
Всё.
Тьма обняла меня, тьма протянула свои руки, и я скользнула в ее теплые объятия, прижалась к груди и закрыла глаза. Здесь можно отдохнуть, здесь ничего не страшно…
…Долго разлеживаться мне не дали. Я слышала голос у себя над головой, встревоженный, перепуганный голос. Я чувствовала, как что-то горячее бежит по моему телу, ощущала как это горячее бежит во мне.
Кровь.
Чужая кровь!
Распахнув глаза, я увидела встревоженное лицо Дайре.
– Лежи, – велел он сухо. – И даже не думай вставать. Вот дали же стихии такую непутевую и шебутную сестрёнку!
– Дай…
– Что «Дай», что «Дай»?! Ты бы знала, как я перепугался, когда ты, выскочив из ниоткуда, бросилась прямо под топор!
– Не
бросилась – тебя бы убили, – возразила я, ощущая как слабость, забравшаяся в мое тело, начинает отступать. Чужая горячая кровь отгоняла от меня эту противную хмарь, миллиметр за миллиметром, клеточка за клеточкой выигрывая себе пространство для манёвра.– Ну, да… – после некоторой заминки всё же признался Дайре. – Это да.
– Как ты так глупо подставился? – спросила я тихо.
– А вот это мне ещё предстоит выяснить, как и почему тоже. Только у убийцы не спросишь, тип этот сбежал.
– Почему он нас не добил?
– Не получилось бы, даже если бы он очень захотел. Ты умудрилась создать такой щит, который, кажется, и на боевом слоне пробить не удастся. Вот, смотри, – мужчина придержал мою голову, чтобы мне было удобнее, а потом и вообще помог подняться.
На себя смотреть он мне не дал, но краем глаза насколько мне было видно, я была вся в крови. Чужой… и с тем учетом, что под куполом нас было только двое – кровь на мне была кровью Дайре.
Спросить, было ли это насущной необходимостью, я не успела.
Я увидела щит.
Нет. Нет, нет, нет!
Я его поставить не могла ни в коем разе и ни в коем случае!
Такие вещи не ставятся только потому, что так захотела левая пятка по велению зачесавшегося носа!!!
Щит был абсолютным. С тонкими стенками, чуть покачивающимися от ветра и по которым то и дело шли мыльные разводы в тех местах, где косой дождь, все-таки проходящий сквозь переплетение темных ветвей, был особенно сильным.
Диаметр той полусферы, что я начудила, был больше трех метров. Вполне достаточно, чтобы здесь можно было с комфортом разместиться.
Под купол не затекала вода. Не задувал дождь. Здесь была ровная температура, примерно двадцать два, двадцать четыре градуса. Не жарко, прямо скажем, но и не так мало, чтобы можно было заболеть, простыть или что там ещё в перечне возможных неприятностей при ночевке на природе.
Так! Опять меня мыслью куда-то унесло не то налево, не то направо.
– Дайре!
– Называй Даем, – отмахнулся мужчина, усаживаясь рядом. – Не снимай купол.
– Я не знаю, как его снять, – призналась я с тяжелым вздохом.
– Тоже хорошо. Раз сама не знаешь, значит, не заставит тот, из-за кого всё это и началось.
– Он… маг? – начала я понемногу разбираться в местной действительности.
Дай кивнул.
– Ментальный, что довольно редко в наше время.
– Почему?
Мужчина немного помолчал, явно подыскивая более простые слова, чтобы я поняла.
– Каждая магия на Альтане имеет свои ограничения и свои требования. Ментальная магия одна из самых сложных. Обучение её искусству занимает порядка десяти-пятнадцати лет, из всех магий она самая сложная и самая слабая, хотя и самая изощрённая. И при всём при этом ограничения, которые она налагает, одни из самых серьёзных.
– Не понимаю, – призналась я со вздохом.
Для меня действительно это всё звучало совершенно непонятно. Какие ещё ограничения?! При чём тут они?! Я понимаю ограничения на дороге, это нужно для того, чтобы не возникало аварий, не было угрозы для человеческой жизни. Но в магии откуда и зачем?!