Ведьма для инквизитора

Хотел бы он сам верить собственным словам…

Майя послушно ушла, а Алексей тщательно закрыл все ставни, проверил замки, погасил везде свет: на случай, если кому взбредет в голову, что Кис мог увезти беглянку на дачу, он решил придать своему пристанищу нежилой вид. Он включил в темноте компьютер, установил с купленных дисков программы и стал открывать одну видеозапись за другой.

Ни одно из увиденных им лиц ему ни о чем не говорило. На черно-белой пленке – скорей всего, с камеры наблюдения поста охраны (или встроенной кем-то камеры-шпиона?) – были засняты сцены подписания и передачи каких-то бумаг, денег, пожатия рук, обмена репликами. Камера была фиксированная, люди выходили из кадра, входили, бумаги были видны издалека, многие напоминали списки (женщин для отправки в бордели?), но при специальной технике их, скорей всего, можно будет увеличить до читабельных размеров. Ясно, что все заснятые лица и сцены имели отношение к одному общему делу, которое, тем не менее, прямо нигде не было названо – конспирация соблюдалась грамотно. По всей видимости, эти физиономии должны соответствовать фамилиям в документах, и таким образом вместе они составляли вполне увесистый компромат.

Потом в кадре возник вход в какое-то здание, на этот раз в цвете, кто-то снимал ручной видеокамерой. Театр, пустой зрительный зал. Камера двинулась за кулисы, миновала коридор с гримерными и «вошла» в дверь, за которой оказались театральные склады. Дальше камера снимала из-за большого фанерного ящика, на котором крупно и размыто была видна надпись «Не кантовать», и выхватила двух человек, вернее, полтора, потому что один наполовину был скрыт ящиком. Они о чем-то говорили – специалисты по звуку смогли бы, наверное, расшифровать их диалог, но на слух разобрать слова было невозможно. Затем оба двинулись к противоположной стене и принялись переставлять ящики. Добравшись до нижнего, они его вскрыли. На свет были извлечены довольно объемистые пакеты.

Тот, что справа, разрезал ножом веревки, вскрыл упаковку и вытащил из пакета шахматные фигуры. Ножом он открыл низ коня и высыпал на подставленную ладонь своего собеседника белый порошок. Тот лизнул и кивнул.

Далее происходила сцена передачи денег, в кадр задвинулась охрана, и уже ничего нельзя было рассмотреть за их спинами. Впрочем, самое главное уже было заснято…

Последняя запись зафиксировала ужин в ресторане, также в цвете. Некоторые лица уже были знакомы по предыдущим записям, но присутствовали и новые. Одно из них Кис узнал: это был его старый знакомец со времен, когда Алексей работал на Петровке. «Знакомец» принадлежал к Солнцевской группировке, а солнцевские, между прочим, давно и хорошо засветились в Европе и по наркотикам, и проституции… Тосты за успех, объятия, поздравления – собравшиеся праздновали какую-то удачно завершенную сделку.

– Это Кузя, – раздался сзади Майин голос.

Положительно, она умела возникать в пространстве, будто материализовалась прямо из воздуха у него за спиной. Кис обернулся.

– Кузя?

– Кузен мой, Лазарь. Вот он, смотри, – она ткнула ноготком в экран компьютера. – Неужели ты его не узнаешь, он же известный актер!

Конечно, Кис его узнал. Актеров в последнее время развелось немыслимое множество, и все они, едва появляясь на экране, оказывались уже каким-то образом «известными» – во всяком случае, именно так их представляли в бесконечных рекламных роликах и передачах. Если фамилия Кузи-Лазаря Алексею ни о чем не говорила, то лицо он признал: не так давно этот актер играл в длиннющем низкокачественном телесериале. Кис фильм не смотрел, но реклама с физиономией этого сладенького брюнета успела набить оскомину.

– А вот эти двое, – Майя указала на другие лица, – это те самые, чей разговор я подслушала, когда они были у нас в гостях! Алеша, Лазарь – единственный, кто может нам помочь! Он хорошо знаком с этими людьми и сможет узнать, кто меня заказал! Надо ехать к нему, слышишь! Только лучше мне ехать одной… При тебе, боюсь, он ничего не скажет.

– Или за мою невинность опасаешься? – усмехнулся он, вспомнив вчерашний разговор Майи с кузеном по телефону. – Я тебя одну никуда не могу отпустить, и не мечтай.

Майя довольно улыбнулась, будто ей сделали комплимент.

– Так мы поедем к Кузе вместе?

– Поедем, раз ты считаешь, что он может нам дать информацию.

– Я ему позвоню сейчас.

– Полночь!

– Да у него только день начинается!

Поколебавшись, Кис включил сотовый и протянул Майе. Все равно она уже звонила с него, что есть совершенно неправильно… Да поздно махать кулаками после драки.

Она набрала номер. Пьяный баритон кузена отчетливо донесся до Алексея: «А, привет, хулиганка! Слушай, хорошо, что ты позвонила! Я решил тебя моим имиджмейкером сделать! Это же гениальный ход! Как ты додумалась, сестренка? До сих пор успокоиться не могу, что самому в голову не пришло, – умыкнуть человека в прямом эфире! Какая реклама! Пойдешь ко мне работать? А, слушай, я серьезно, ты же сама жаловалась, что надоело дома сидеть, так давай…»

Майе с трудом удалось вставить несколько слов и договориться о встрече на завтра. Она положила телефон на стол и взяла Алексея за руку.

– Скажи мне, все будет хорошо?

– Обязательно. – Он не убрал свою руку.

– А сейчас спать?

– Спать.

– Спокойной ночи, Алеша, – сказала она, все еще не выпуская его руки.

– Спокойной ночи…

Пауза. Майя смотрела на него, словно почувствовала, что он хотел что-то добавить.

– Ты… Ты не боишься спать одна? – выговорил Кис.

– Боюсь.

Пауза длилась. «Решись!» – говорили ее глаза.

Наконец, он с трудом произнес:

– Не бойся. Я буду рядом.

Она усмехнулась и ушла.

Он остался сидеть у компьютера. Ему было стыдно за свою слабость. Только он никак не мог понять, в чем она, слабость: в том, что он хочет быть с ней, или в том, что он не смеет быть с ней…

Он слышал, как скрипнула кровать в другой комнате. Майя не спала. Ждала его?

Кис встал со стула. Постоял и сел обратно. Зажал голову руками, пытаясь отогнать мысли о Майе.

Снова скрип кровати, на этот раз более продолжительный. Вот и тихие шаги босых ног. Голова его поплыла. Ему не хватало воздуха.

Сейчас она откроет дверь…

И он знал, что крепость будет сдана и белый флаг уже выброшен, уже покорно и позорно висит на виду, смиренно развеваясь навстречу победительнице.

Дверь открылась, и Майя безмолвно возникла на пороге, глядя на него огромными, зовущими глазами.

Алексей встал и распахнул руки. Ему показалось, что она взлетела, роняя плед, как ненужную шкурку, и впорхнула в его объятия.

И вот тогда, когда они плотно сомкнулись у нее на спине, когда он вжал ее тело со всей силой в себя – вот тогда-то он и зазвонил, их мобильный.

Номер, которого они не давали никому.

Они замерли, не разнимая рук, словно звонок проткнул их, как бабочек в коллекции, невидимым стержнем.

Кис вспомнил, что не выключил телефон после того, как Майя говорила с кузеном.

Телефон затих.

Кис, выпустив Майю из мгновенно остывших объятий, подошел к столу, взял сотовый в раздумье. Если у Кузи стоит определитель, это мог звонить он. Телефон зазвонил в его руке с новой силой, будто звонивший точно знал, что его непременно должны услышать.

Алексей решился и нажал на кнопку соединения. Молча прислушался.

– Кис? Кис, это ты? Не молчи! Кис, ответь!

Это был Серега.

– Я здесь.

– Ну, наконец-то! – выдохнул Серега.

– Откуда у тебя этот номер?

– Ну ты даешь! Совсем башку снесло, да? Ты же звонил Борису! Там же этот номер зафиксировался! Мы проверили, на кого он выдан! Подъехали к мужичку, он объяснил, что оформил сотовый по просьбе Вениамина Смирнова, а остальное дело нехитрое сообразить!

Алексей похолодел. Как он мог допустить такую оплошность! Не стереть номер их мобильного с определителя! Он его не узнал, вот в чем дело! Он не помнил номер их сотового, он его никогда не набирал…