Ведьма и компания
Шрифт:
– Ото ж… дерутся-то всегда за добро.
– эхом откликнулась Маринка.
– Ты-то бессребреницу из себя не строй! Сама-то к змею не ради богатств разве прилепилась, не ради власти его, не ради сильного плеча? Только он тебе больше не защита! Как жить дальше станешь? Изведут ведь тебя, дуру, за змееву любовь да за месть твою, что ты богатырей на туров обвернула!
Черный дым клубился над крышами теремов, громко трескались просмоленные доски, кричали люди, но в извилистом пустом переулке старая ведьма стояла над молодой и терпеливо ждала.
– Всех-то я обратно не отверну, Сил не хватит. – собирая
– Мне всех и не надо – не я им мать, не моя и печаль. А за сына единого, за Добрынюшку, дам я тебе откуп великий. Такой, что и не сможешь ты отказаться.
Усталая луна медленно взбиралась на темный небосвод. Похожие на дым тучи тянулись поперек ее багрового лика, точно отсветы новгородских пожарищ. Статная женщина в богатой, но изодранной и закопченной одежде, шла по высокой траве, собирая ночную росу подолом поневы.
– Добрынюшка, сыночек! – протягивая руки, позвала женщина.
Послышался топот и громадные туши рогатых туров закружили вокруг нее в молчаливом темном хороводе.
– Я к сыну пришла, а вы уж не взыщите! – отталкивая тянущиеся к ней тяжелые рогатые головы, приговаривала она. – Мне – у Калина стрелы добыть, сынку моему – змея бить, вам – великой жертвой быть, без жертвы змея не одолеть.
Один за другим туры отступали, растворяясь во тьме, пока не остался один – луна стряхнула покров облака и в ее лучах сверкнули золотые турьи рога.
– Сынок мой, Добрынюшка свет… - Амелфа Тимофеевна запнулась и уже твердо закончила. – Свет Никитич! Але не наскучило тебе чисто поле, да зыбучая трясина напрокучила, не желаешь ли ты, свет мой… ожениться?
Тур яростно взревел и ринулся в сторону, но боярыня с неожиданным проворством цапнула его за рог:
– Ну-тко тихо, теля! Разозлил ты Маринку-еретницу, до самого сердца пробрал, а ведьма она сильная… - в голосе боярыни невольно прозвучало уважение.
– …хоть и молодая еще, ну так тебе ее молодость не в убыток. А со змеем… - боярыня хихикнула. – Змей девице не в укор!
Тур снова протестующе взревел…
– Слушай, что мать говорит! Думаешь, легко мне было Маринку умолвить? Бессоромная она, так ведь и бесстрашная, угрозами ее не возьмешь, вот и пришлось цену давать, чтоб согласилась она! Не глупа Маринка, понимает, что без толку за хвост улетевшего змея цепляться, и лучше новгородской посадницей, чем кинутой змеевой полюбовницей! Теперь ты решай: женатым человеком стать… али вольным туром на четырех ногах бегать?
Уже не пытаясь вырваться, тур склонил голову и низко жалобно замычал.
– Вот и я думаю, что женатым – оно лучше, чем взаправду рогатым! – повеселела Амелфа. – Гляди, какую ширинку мне Маринка дала. – она потянула из прорезного рукава широкий платок. – Ведовскими узорами шитую! Даже я так не сумею!
Вышитый платок взлетел в воздух, завис на миг… и легчайшим туманным облаком опустился на спину туру, окутывая его от золотых рогов до самых копыт. Вязь цветных узоров на миг вспыхнула зеленым огнем… и платок истаял, словно и впрямь был соткан из тумана, а на месте могучего тура стоял такой же могучий богатырь.
– Ну вот и славно… - отирая бегущие из глаз слезы, бормотала боярыня, обхватывая сына дрожащими руками. –
Мальчик мой, кровиночка, ты вернулся… Я тебе твой меч да сапоги принесла.– Ну и где моя… невестушка? – натягивая сапог, спросил Добрыня Никитич.
– На подворье своем! Что осталось от пожара разгребает! Хозяйственная… Сынок!
Богатырь оглянулся, его мать, устало опустив руки, стояла в высокой траве.
– Она ведь рискнула, Маринка-от, мне доверилась. Ты уж слова моего не ломай – клялась я ей, что ты на ней оженишься! – глядя на сына с неожиданной опаской, тихо попросила Амелфа Тимофеевна, боярыня киевская, бывшая Змеева жена. – Обойдись с девонькой… по-людски.
– Не волнуйся, матушка! – губы Добрыни искривились в улыбке. – С гадинами я обхожусь… по-человечески.
Взял-то Добрыня Маринку во замужество,
Да дал-то ей три поучения великия.
Он первое ученье - руку ей отсек:
«Эта мне рука не надобна, трепала она Змея поганого!»
А второе ученье - ноги ей отсек:
«А и эта нога мне не надобна, оплеталася со Змеем!»
А третье ученье - губы ей обрезал и с носом прочь:
«А эти-де мне губы не надобны, целовали они Змея-идолище!»
Вывел он жеребчика неезжанного и нелегченного,
Привязал он Маринку за хвост —
Жеребец убежал и Маринку унес.
Из былины«Добрыня Никитич и Маринка Кайдаловна»
История третья закончена
История четвертая То Фелико Терас
Глава1
– Тук-тук! Тук! – первый стук в монастырскую калитку был робким, словно бы принужденным, точно стучавший просил открыть, но на самом деле надеялся, что его не услышат, и объясняться не придется. Его и не услышали. Или во всяком случае, не открыли.
– Да что же вы! – раздался досадливый возглас и в створку грянул кулак. – Бух! Бух! Бух!
Теперь колотили громко и так яростно, что деревце у калитки, радующее глаз насыщенной, свежей зеленью январской листвы, содрогнулось и с него гулко шлепнулись переспевшие апельсины – хлоп-хлоп!
– Благослови вас Дева Мария, добрые люди! Надеюсь, нужда ваша неотложна, коль вы так стучитесь в двери монастыря прямо во время вечерни! – пропел девичий, да почти детский голос, и в воротное окошко высунулась голова. Темные глаза на смуглом лице глядели на пришельцев с упреком.
– Калимера, сестра Агнесс! Прощенья просим… – низко кланяясь, забормотали рыбаки, но привратница глядела не на них, а на возвышающегося за их спиной рыцаря в походном облачении.
– Благословите и простите, сестра! – рыцарь склонил голову – не слишком низко. – Нужда наша и впрямь велика. Позволите ли вы войти?
– Это женский монастырь, монсьер! – привратница потупилась. – Мужчины могут войти сюда, только если ищут исцеления.
– Я ищу исцеления.
– кивнул рыцарь. И уже когда лицо привратницы исчезло из окошка, а створка приоткрылась, закончил. – Но гораздо больше в нем нуждается дама.