Ведьма и Вожак

Практически сразу мне не понравилась Ханна, но пока она не поступила подло, я не могла отказать ей в попытках сблизиться. С семейкой Козо все было ясно чуть не в первые минуты, когда я зашла в гостиную.

При этом тетушки им добродушно улыбались. Надо расспросить, почему открыты двери нашего дома для явно неприятной родни.

Сейчас кузен попытается или лишить меня чести, или хотя бы скомпрометировать, чтобы жениться и напрямую получить все наследство Бизо, уплывающее из рук после моего появления.

Здесь было довольно свободное общество, привыкнув жить рядом с оборотнями, люди даже в свете на многое смотрели сквозь пальцы. Но — не на открытую сексуальную связь.

Поэтому вдвоем в комнате, в ситуации «расстегнутых штанов», нас никто не должен застать, придется вытащить его. Причем так, чтобы Рафаэль продолжал меня считать неопасной и в сердцах мог проговориться о причинах такого поведения.

Я начала, испуганно лепеча, сползать с другого края кровати, нацеливаясь на дверь.

Тут вмешался Дух, все это время раздраженно наблюдающий за кузеном, прекрасно знающий, что я справлюсь сама, но сегодня бывший не в себе из-за случившейся драки.

— Фира, — он буквально зарычал, — пусти меня! Я его задницу на ленты порву! И сестрице Милке подарю!

Рафаэль, так же, как и Лестер, превосходил размерами кота. Неужели он хочет напасть на взрослого мужчину? Я изумилась, даже голос стал нормальным:

— Да он тебя намного крупнее!

Рафаэль, только что разглагольствовавший про собственное «достоинство» и моего жениха, оскорбился, поддерживая штаны:

— Позвольте! Да как вы смеете! Это не главное для мужчины. В конце концов, вы еще мало что видели, чтобы судить!

Но расстегиваться прекратил и глазами забегал. Даже на «вы» перешел. Удивительно, как может даже самое здоровое мужское самомнение зависеть от небольшой части тела. Причем как Эллочку-людоедку [22] ее конкурентка Вандербильдиха постоянно ухитрялась обойти на модных виражах, так и любой мужчина время от времени с тоской обнаруживает кого-то более одаренного природой. Возможно, некоторые из них берут проверенных приятелей на вечеринки по принципу, по которому лицемерные девушки приглашают «страшненькую подругу». А вдруг сравнят, и окажется — весьма!

22

Эллочка-людоедка — персонаж романа Ильфа и Петрова «Двенадцать стульев». (Прим. авт.)

— Согласен с уродцем, — отозвался кот, раздирая когтями покрывало, — важен не размер, а мастерство. Сейчас я ему покажу, что значит двадцать кило опыта, не застигнутого врасплох в семейном кругу.

— Полный карт-бланш, но в коридоре, — разрешила я коту «поток и разграбление», [23] обходя кровать и делая испуганные глаза.

— Не понял, — отреагировал кузен, азартно скалясь, одной рукой удерживая брюки, второй преграждая дорогу, — о чем речь и почему в коридоре? Нам и тут хорошо будет.

23

«Поток и разграбление» — вид наказания, согласно Русской Правде (сборнику правовых норм Киевской Руси) назначался за тяжкие преступления. Означал почти полную свободу действий, вплоть до высылки преступника и конфискации имущества.(Прим. авт.)

Я взвизгнула и, неуклюже подобрав юбки, ринулась к двери. Заступившему дорогу Рафаэлю прилетело в солнечное сплетение от взволнованно мельтешащих конечностей. Удар получился не сильным, но точно по диафрагме, он согнулся и начал хватать ртом воздух.

Увы, я была такая взволнованная, что даже обежать кругом его не могла. Поэтому ойкала, нечаянно попадая то ладошками по лицу, то коленкой сильно ниже, при этом продолжая выталкивать его всем телом в коридор.

— Шваль безродная, отойди от меня, — захрипел кузен, от которого я в испуге ну никак не могла отцепиться.

— Я родная, меня кровь Бизо признала!

— Да хоть сто раз признает, ты никто, незаконнорожденная психичка, у меня документы есть. Убери кота-а-а-а-а!

Ему, наконец успешно пересекшему демаркационную линию выхода в коридор, ударил в ноги завывающий шерстяной комок. Расстегнутый пояс сыграл дурную шутку с Рафаэлем: несостоявшийся насильник запутался в спущенных брюках. Оба грохнулись на пол, чуть не утащив меня за собой. Рафаэль, уже и так весь в синяках, пытался встать и охал, а Дух активно полосовал когтями все, до чего мог дотянуться, визжа, как оружие звукового поражения.

Пришлось быстро приводить себя в порядок, оправляя блузу и прическу, и делая чопорное холодное лицо. Слишком много шума, а семейка явно спетая. Значит, прямо сейчас, бьюсь об заклад достоинством Рафаэля, появятся зрители, чтобы засвидетельствовать мою компрометацию.

— Ах, — сказала я со смыслом, — опять котика мучаете?

Дух резко перестал размахивать когтями и вдруг размяк телом, мгновенно превратившись в жертву.

— Что здесь происходит? — раздался холодный голос тетушки Клары.

— Д-д-да, что тут происходит? — вяло и недоуменно вторила подошедшая вместе с тетями Миллента Козо.

— Что могу сказать… Вашей семье явно нравится наш кот! — заметила тетя Гвен, изучая порванные брюки уже второго братца. — Что за упорное живодерство. Прямо гоняетесь за бедным животным.

— Какое безобразие, — сообщила тетя Клара, доставая лорнет. — Говорят, некоторые молодые люди любят подраться со слабыми. Но преследовать и побеждать кота! Да еще валяться на бедняжке!

Дух театрально захрипел снизу и дернул лапой.

Шокированный и побитый Рафаэль встал, зло отпихнув кота. Тот жертвенно валялся на спине и незаметно пытался выплюнуть клочок брючины из пасти.

— Бедный котик! — Я была в гневе. — Требую, чтобы уважаемые Козо прекратили интересоваться моим питомцем. И более не подходили ни ко мне, ни к моему коту. Коту от этого плохо! Видите, его тошнит.

— Может быть, Рафаэлю нравится не кот, а Фиона? — Мила нервно покрутила платочек.

— Вы считаете, МЕНЯ от валяний по коридорам тошнить не будет? — высокомерно поинтересовалась я.

— Приношу извинения, — вдруг торопливо сказал молодой человек, — я быстро шел и споткнулся о котика. Это ужасно неудобно, мисс Фиона, но я надеюсь, вы измените мнение об мне. И не будете жестоки, делая скоропалительные выводы. Мое сердце будет разбито, пощадите!

Он говорил проникновенным голосом, с придыханием, прижимая руку к груди.

Ненавижу все эти пафосные, патетичные слова, которыми тут сыпали при каждой неловкости, в ожидании, что светская манерность решит любой вопрос.