Ведьма и зеркало

— К примеру, съехать от матери? — спросил напрямик мужчина, глядя на меня исподлобья.

Я кивнула.

— И пригласить ту женщину, которую просили приворожить, в какое-нибудь уютное кафе. Вы очень располагающе выглядите, к тому же умны и, кажется, с приятным характером. Да и, будем говорить начистоту, видно, что с достатком, а это тоже аргумент, если женщина планирует серьезные отношения. Дерзайте, Вадим.

Улыбка моего клиента уже не казалась мне такой уж вымученной. Кажется, постепенно к Вадиму возвращались самоуважение и вера в лучшее. Пусть маленькая, но победа, приятно грела сердце.

— А вы бы со мной на свидание пошли? — внезапно поинтересовались у меня. — Вот так, без сватовства наших родителей.

После недолгих раздумий я кивнула.

— Да, когда я посмотрела на вас самого, без матери рядом, могу сказать, что, вероятнее всего, согласилась бы. Но это была бы самая большая ошибка из возможных, Вадим. Потому что мы оба — люди несчастные. Если бы мы с вами были вместе, были парой, несчастья только умножились бы.

Такой ответ полностью устроил Вадима, потому что польстил его мужскому самолюбию, и меня, потому что сказала я сущую правду и ничего кроме правды. Пусть это и эгоистично по отношению к людям счастливым, но именно на их долю выпадает тяжелое испытание по спасению людей несчастных из клетки отчаяния и безнадежности.

Два несчастных человека друг друга просто погубят, и очень быстро.

— Я попытаюсь следовать вашим советам, Софья. Спасибо за участие. Сложно ожидать что-то настолько личное от того, кому платишь деньги за… консультации.

Верно, среди прочих людей моего ремесла было непринято проявлять излишнюю сердечность в отношении клиентов. На всех сердца не хватит. Я старалась действовать от обратного. Всегда считала, что мы должны помогать людям, а чтобы помочь по-настоящему, нужно почувствовать их беды как свои собственные.

Вадим расплатился честно, как и обещал. Даже добавил за прошлый разговор, хотя я и настаивала, что делать этого не следует. Однако клиент проявил поистине мужское, взращенное тестостероном, упрямство и деньги мне все-таки оставил. Правда, такой поступок меня скорее порадовал, если он начал сопротивляться мне и поступать так, как считает правильным, то, вероятно, начнет противостоять и кому-то другому. А это было уже хорошим знаком, очень хорошим.

Но едва только я начала наслаждаться своей крохотной победой, как мне позвонили с незнакомого номера.

Когда я сняла трубку, услышала смутно знакомый голос, но определить, кто же пожелал поговорить со мной, так легко не удавалось.

— Здравствуйте, Софья. Это вас Никита Павлицкий беспокоит. Есть минутка?

Я замерла как птица, увидевшая змею.

Фамилия "Павлицкий" для меня уже несколько дней ассоциировалась исключительно с апокалипсисом и никак не меньше.

— Есть, — коротко ответила я и стала ждать, что будет дальше.

— Мне бы с вами лично переговорить, так сказать, с глазу на глаз. Вы сейчас дома?

Вот тут мне стало по-настоящему страшно. Что он может подстроить?

— Я дома, но с вами наедине разговаривать не стану, — решительно и твердо заявила я Павлицкому, внутренне дрожа от волнения.

Маг озадаченно кашлянул, видимо, не ожидая такого отпора.

— Ну что же вы так переживаете, Софья. Я ведь ничего дурного не желаю.

Может, действительно не желает, но проверять на практике правдивость слов Павлицкого мне совершенно не хотелось.

— Встречаться с вами наедине я не стану. Никогда. Можете даже не говорить со мной на эту тему, Никита.

Мужчина рассмеялся.

— Неужели я кажусь вам таким ужасным, Софья? Честное слово, слухи сильно преувеличены. Я вполне себе безобидный парень.

В эти слова я не верила ни капли. Он говорил слишком уж дружелюбно.

— Нет.

Мужчина вздохнул, и в этом вздохе явственно слышалось раздражение. Кажется, запас терпения Павлицого подходил к концу.

— Я, между прочим, надзирающий инспектор, Софья. Я могу потребовать, а не попросить.

Вот пугать меня точно не стоило, как и считать совсем глупой.

— Вот только я не вхожу в число ваших подопечных. И если уж пошел разговор о требованиях, то близко ко мне без постановления вы не подойдете. Хотите ускорить процесс — обратитесь к Кириллу Александровичу, как инспектору по моему району. На этом все.

Я положила трубку и резко выдохнула. Давать отпор оказалось чрезвычайно тяжело.

Через полчаса Павлицкий позвонил снова, и я снова ответила.

— Вы хотели что-то еще? Если условия те же, ответ не изменился, — ответила я довольно сухо и сдержанно.

Маг тяжело вздохнул.

— Ну, а если Кирилл со мной явится, поговорите? — спросил он меня с надеждой. — Кир у нас образец порядочности, гарантия справедливости и прочее, прочее, прочее. Разве гарантий такого человека вам будет недостаточно?

Я призадумалась, а потом ответила со всей имевшейся в душе твердостью:

— Если с вами явится Левин, я вас пущу. Но со мной будет моя мать.

От такого заявления Павлицкий даже закашлялся.

— А может, обойдемся Яной Лановой? Зачем беспокоить из-за такой мелочи Анну Георгиевну? Она ведь наверняка женщина занятая.

Вот же мечтатель… Нет уж, кого-то вроде Никиты Павлицкого непременно нужно встречать только залпом тяжелой артиллерии, к каковой можно смело отнести мою матушку Таволгину Анну Георгиевну. Она та еще Царь-пушка, и пусть мне самой не хотелось вмешивать родительницу в эту неприятную историю, однако я отлично понимала, что речь может идти о моей жизни. И тут уж придется на горло наступить собственным принципам.

Яна… Она прекрасная подруга, она может обеспечить мне алиби, вот только пойди что-то не по плану, отбиться Яна мне не поможет. Потому как слабовата Яна Валерьевна у нас. Способностей у нее, конечно, достаточно, вот только они чисто женские, а женщины по природе своей не воины, отпора дать не могут.

Мама — другое дело, она кого хочешь в бараний рог свернет, а потом развернет.

— Думаю, ради любимой дочери мама выделит час-другой, — упрямо ответила я. — И я не уступлю, Никита. Мои условия вы знаете.

Павлицкий выругался. Видимо, он зажимал микрофон рукой, потому что голос его звучал чрезвычайно тихо, но суть претензий я все равно уловила. Вздорная упрямая баба мешала порядочному магу жить и работать, за что ей следовало гореть на медленном огне, как и все ведьмам в целом.