Ведьма и зеркало

Все выжидающе уставились на Никиту, ожидая подробностей. Тот улыбался таинственно как Чеширский кот, и я все ждала, когда Павлицкий растворится в воздухе, оставив после себя одну только улыбку.

— Ну, для начала мне стоит поехать к Одинцовым и рассказать, как сильно возмущен тем, что мой лучший друг низко пал и женился на ведьме. Это ведь настолько отвратительно, Александр Васильевич? А вы мне поможете, заодно и с Лизой переговорите. Вам же она всегда так нравилась, — мягко, вкрадчиво говорил Никита, смакуя каждое произнесенное слово.

Теперь мне стало чуть больше понятно в противоречивой натуре Ника Павлицкого. Он не был особенно зол или подл, вовсе нет, он просто приходил в восторг от того, что была возможность подергать кого-то за ниточки, поиграть с живыми людьми из плоти и крови как с лучшими на свете куклами. От этого нового знания мне стало самую малость не по себе. Отчаянно хотелось верить, что Кирилл и я не входим в число любимых марионеток Ника.

— Ты надо мной венец в церкви держал, между прочим, — не слишком одобрил такую задумку муж, который, вне всякого сомнения, волновался за слишком легкомысленного друга. Хотя Павлицкий скорее казался легкомысленным, чем был им на самом деле. — Как ты это Лешке объяснишь? Он тебя или сам в бараний рог свернет или Стаховичу отдаст. И поверь, Стахович — это не мальчик-ромашка, он…

Продолжать Кирилл не стал, однако по выражению лица уже стало ясно, что Костику после личной встречи удалось оставить о себе неизгладимые впечатления. О том, что происходило в плену и как Кира угораздило попасться Костику, мы с мужем не говорили. Некогда было со всем этим переполохом, венчанием… Но, словом, мне было очень любопытно узнать, да и не мне одной.

К Кириллу не зря относились с опаской: он был силен и умел как маг, заломать обычного колдуна или рядовую ведьму для него не так уж и сложно. А вот с Костей почему-то вышла промашка.

— Стахович сам по себе силен или ему прихлебатели помогают? — напрямик спросил у друга Никита. Он на Кирилла смотрел с нескрываемой иронией, будто ответ ему и уже и так известен.

— Меня он скрутил и один. Стаховичу словно все силы ада помогали, — с неохотой признал Кирилл собственную слабость. — Я попытался его перехватить в одном переулке. Поболтать на приватные темы, может, немного прижать. И совершенно не ожидал, что он меня в итоге скрутит как щенка, запихает в машину и повезет за город. Привет, девяностые, иначе не сказать.

Мысль о том, что я вот так могла потерять суженого, так и узнав, кто навсегда исчез из моей жизни, заставила поежиться, будто от сильного холода. Плечо тут же накрыла горячая ладонь. Кирилл безмолвно говорил "Я здесь, рядом. И всегда буду рядом".

— Вот же дурень, прости господи, — раздраженно припечатала зятя мама, грозно сверкая глазами. — Чтобы больше никакого головотяпства. Я своей дочке вдовства не желаю точно. Ну, или хотя бы до тех пор, пока не наделаешь мне достаточное количество внуков. Это же надо было такое учудить. Не зная, какой силы колдун, — и полезть на него, да еще и без помощников.

Тут я с мамой целиком и полностью была согласна, но решила промолчать. Все, что я думаю, о выходке мужа, можно будет высказать и наедине, без лишних глаз и ушей.

— Эту братию и правда лучше переоценить, чем недооценить, — поддержал свекор мою матушку. — Ты и правда поступил очень необдуманно.

Павлицкий довольно кивнул.

— Ну, вот я к Стаховичу сам и не полезу. Пусть ему сперва про меня Лешка напоет, что нужно. Я же такой коварный, подлый, беспринципный. Почему бы мне не помочь за соответствующую мзду старому другу и милому парню Косте?

Кирилл тяжело вздохнул, он инициативы друга не одобрял по всем статьям. Ник довольно сверкал глазами. Его предстоящее противостояние с черным колдуном только воодушевляло и настраивало на игривый лад. А вот опасаться Костика он не собирался даже немного.

— Ты только сам на рожон не лезь, Никита, — подал голос доселе молчавший папа. — Я понимаю, и удаль играет, и другу помочь хочется, но сам только себя в могилу не загони. Помочь ты другим можешь только живой.

Забота со стороны моего отца показалась странной и даже немного трогательной для всех, в особенности для самого Павлицкого. Мне с трудом удалось удержаться от понимающей улыбки. Папа мой, в отличие от слишком напористой матери, отличался тонким искусством втираться в доверие исподволь, аккуратно вызывая симпатию к себе, заставляя любить себя. Это умение отца всегда казалось мне одним из самых опасных, какие только вообще могут быть у колдуна. Костя тоже умел нравиться, но в его словах ощущался яд. Папа был подкупающе искренен, но никогда не упускал выгоды Ковена и своей, личной. Дивное сочетание корысти и бескорыстности.

— Я… Спасибо, в общем, я постараюсь, — пробормотал — вот это невидаль, — смущенно пробормотал Никита и как будто немного покраснел.

Папа, казалось, ничего не замечал. Мама улыбалась одними уголками губы, осознавая, что в тонкую паутину симпатии и благодарности ее тихий и, кажется, совершенно индифферентный муж закутывал очередную жертву. Скоро Павлицкий, хитрый, временами даже беспощадный Ник Павлицкий, станет частым гостем в доме и начнет есть с рук супругов Таволгиных, и сомневаться не приходилось.

— Я пойду с Никитой, — заявил Александр Васильевич со спокойной уверенностью властного и уверенного в своей силе мужчины.

В этот момент стало ясно, насколько они с сыном на самом деле похожи, но в Кирилле чувствовался некий надлом, неуверенность. Обман той ведьмы и последующее предательство самых близких людей не могли не оставить след на душе моего супруга, который оказался на деле натурой чувствительной.

— Присмотри за ним, папа, присмотри, — кивнул с явным удовольствием Кирилл, глядя на отца с нескрываемой искренней благодарностью. — А то Никита у нас известный адреналиновый наркоман.

Павлицкий зыркнул на друга.

— Кто бы говорил. Сам попал в руки черного колдуна по собственной дурости.

Крыть было нечем. Муж растерянно и виновато молчал. На него с укором смотрели абсолютно все: и его собственный отец, и мои родители, которые посчитали, что теперь имеют на зятя те же права, что и на собственную дочь.

Через полчаса все, наконец, разошлись, и мы с Кириллом остались вдвоем. Я даже не попыталась скрыть собственного облегчения. Присутствие стольких людей, пусть даже близких и тех, кому предстояло стать близкими, тяготило меня, лишало чувства покоя и безопасности.

— Устала, родная? — спросил тихо Кирилл, прижимая меня к себе, будто пытаясь спрятать от всего мира.

Я безмолвно кивнула, прижалась лбом к груди мужа и принялась внимательно слушать размеренный стук сердца. Он до странности успокаивал меня, давал ощутить, что я дома с человеком, которого ждала всю жизнь.

— Отличное начало семейной жизни, — пробормотал Кирилл чуть виновато.

— С ним все будет в порядке? — невпопад спросила я у мужа.

С Павлицким мы так и не успели друг друга хорошо узнать, но я уже волновалась о Никите, вероятно, таким образом опосредованно заботясь о муже, которому лучший друг был невероятно дорог.