Ведьма из Ильмаса

— Я же уже рассказала…

— Нет, не события — ощущения!

— Ну…, он борец, — неуверенно сказала я. Мне было непонятно, что именно она хотела услышать. — Он сильный…, смелый…

— Не то! Говори от сердца!

Она что издевается? Здесь пара десятков посторонних людей и все они ловят каждое наше слово. Мне что обязательно нужно обнажать душу перед ними?

— Ну…, не знаю, — промямлила я. Столкнулась с суровым взглядом, решила закрыть глаза. Снова вызвала в памяти любимое лицо, как делала здесь довольно часто. Прислушалась к ощущениям, отбрасывая то, что было очевидным для всех. — Есть в нем что-то необычное…, что-то обладающее такой мощью…, но не магия, не сила подобная нашей. Это что-то пробивающееся сквозь гнев и боль, но подавляемое им самим.

Я сама не поняла, откуда взялись эти слова. Я и правда это видела? Арас казался мне таким?

— Так видит его твое сердце, — удовлетворенно сказала Ямина. — Хорошо.

Что хорошо? Чем я ее так обрадовала? Если эту непонятную полу усмешку можно назвать радостью. После того, как я закончила свой рассказ, старуха долго размышляла, и никто не посмел ее беспокоить.

— Теперь я донесу до тебя то, что ты знать обязана, — сказала она, снова усаживаясь напротив меня. — Слушай предельно внимательно. Что ты знаешь о печати Равия?

— На самом деле, не очень много, — смущенно сказала я, но Ямина порицать меня не стала, лишь велела высказаться. — Равий сам ее создал, заключив в нее свою силу. Печать дает власть над всеми магами, она его защита — она же его оружие.

— В общем, верно, но ты упускаешь важнейшую деталь, Ариэлла. Печать и правда, заключает в себе всю силу, но речь не только о магической силе!

Ее слова вертелись в голове. Что именно она хочет этим сказать? Я бросила на Ямину взгляд, но она, похоже, решила предоставить мне возможность, додуматься самой.

— Речь не только о магии…, - пробормотала я. — Магическая сила…, сила…

Догадка ворвалась в мою голову так неожиданно, что я подскочила.

— В печати заключена не только его магическая сила, но и жизненная!!!!

— Верно, — улыбнулась старуха. — Как только Никаэлас получил твой дар, вся его жизненная сила сосредоточилась в печати. И он об этом не знает, пока.

— Но чем это поможет мне сейчас? Знание — это, конечно, хорошо, но я, к сожалению, не смогу их применить.

— Моя задача — поделиться знанием, твоя — распорядиться им, — ответила Ямина.

— Для того чтобы распорядиться им, я должна быть в Ильмасе! — голос прозвучал визгливо. Вот тоже мне, помогла.

— Я работаю над этим, — невозмутимо сказала старуха. — Но это не быстро, поэтому потерпи. Мне еще нужно осмыслить все, что ты рассказала и сопоставить с тем, что мне уже известно.

— И что же это? — осторожно спросила я.

— Как думаешь, за что меня сослали сюда? Ну, помимо несогласия с новым правлением, — я понимала, что это был риторический вопрос, но все равно пожала плечами. — Я узнала то, что не следовало. В свой последний день дома, я поняла, что Никаэлас объединил свои силы с братством монахов Мираноса.

Меня будто ударили в грудь, аж дух перехватило. Весь воздух вышел из груди. Так вот о каком союзе говорил отец. Это еще раз подтверждало, что Никаэлас нацелился на Миранос. Дай Бог, чтобы король Клифорд ни за что не согласился на новое содружество, тем самым открывая для этого мерзавца новые возможности.

17

Я вернулась в свой домик почти тем же путем, которым и покинула его, только без побоев. Маги здесь могли себе позволить лишь эту малость — редкие передвижения между домами, редкие беседы друг с другом. Всю ночь я просидела у окна, размышляя о словах Ямины, тревожась за близких. Я должна была что-то придумать, чтобы выбраться отсюда или хотя бы предупредить Макгигонов. Перед тем, как проводить меня из своего дома, Ямина задержалась у порога и прошептала несколько слов, прочно засевшие теперь в моей голове:

— Есть небольшая вероятность, что ты можешь вернуть свой дар! — Сказав это, старуха вытолкнула меня за дверь.

Это ее предположение мешало мне спать, а в сочетании с тем, что печать Никаэласа — его сила и его же погибель, стало причиной бессонницы на несколько ближайших дней. Что я могла сделать отсюда? Как я могла использовать эти знания? Хотя, сложно представить, что я могла бы сделать с ними и на свободе.

Некоторое время я не видела Ямину, продолжала работать на болотах и старалась не пасть духом окончательно, а это было непросто. Маги умирали здесь, каждый день. Умирали долго, мучительно. То, что я видела в Картуше каждый день, причиняло неимоверную боль. Это не тот Ильмас, не тот дом, что я хранила в своем сердце. Я видела не тех магов, которые смеялись на улицах моего города.

Прежде, мой родной город развивался и процветал, дарил ощущение покоя, уюта и счастья. Правитель Равий Ледоуст любил свой народ, устраивал масштабные празднования, на которых маги разных категорий могли продемонстрировать свое мастерство. Девчонкой я любила эти представления. Маги воды создавали на городской площади огромные водопады, погружали нас всех в подводный мир, изображая его обитателей, или же соревновались в постройке фонтанов. С детства в моей голове это отпечаталось еще и как возможность увидеть множество радуг, неизменно сопровождавших это зрелище. Маги огня выдували пламя, которое плясало на стенах города, стелилось у их ног и взмывало в ночное небо. Маги воздуха подвешивали над нашими головами тысячи цветов и воздушных пузырей, с помещенными в них бабочками. Маги земли выращивали все новые и новые виды цветов, деревьев. Создавали даже наряды для девочек и девушек. Всего и не упомнишь. Но в моей голове все еще звучали детский смех и восторженные возгласы удивленных взрослых. Жители Ильмаса всегда были искренними и благодарными зрителями.

Члены моей семьи тоже иногда участвовали в этих демонстрациях возможностей. Редкий раз, когда родители были дома, соседские ребятишки, во главе со мной просили их поучаствовать и всегда с замиранием сердца ждали их очереди.

Мое сердце замирало, когда мама и папа выходили на площадь, держась за руки. Они всегда действовали в паре, прекрасно чувствуя и сочетая магию друг друга. Они словно танцевали, показывая сказки, каждый раз придумывая новую историю и преобразуя ее в интересное повествование о том, что видели в других странах. Я росла и взрослела в атмосфере любви и заботы. Никаэлас разрушил всё, то я любила, уничтожил все, что грело нас и придавало сил. Войдя в город, я увидела уже не тот мир, не тех ильмассцев. Угнетенные, смиренные, глубоко несчастные.

Здесь, на болотах, я все чаще ловила себя на мысли о том, что же руководило Никаэласом. Что его побудило? Чего он добивался? Власть? И только? Должна же быть причина всему этому. Проблемой было и то, что все мы мало знали о нем. Он просто однажды появился в жизни Равия и прочно там обосновался. Но вот, кто он и откуда? В один миг, мы просто привыкли видеть его с нашим правителем и стали воспринимать, как нечто само собой разумеющееся. А он в это время готовил свой коварный план, набирался сил. До сих пор никто из магов не знает, как Никаэласу удалось убить Равия.

Еще две с половиной недели протянулись невообразимо медленно. Ядовитые пары проникали в легкие, вызывая жуткий кашель, раздирая горло. Зудящая корочка на руках сводила с ума. Удивляюсь, как кожа не сползала с пальцев, в те моменты, когда я погружала их в мутную зловонную воду, чтобы добраться до Барлины.

В один из дней, придя на болота, я почти сразу ощутила всеобщее напряжение. Маги переглядывались, а потом резко опускали глаза, внимательно следили за стражами, изредка шептались, нервируя охрану. Надо отметить, что работы всегда проходили в тишине, поскольку каждый из нас старался быть предельно внимательным и сосредоточенным, чтобы не навредить себе еще больше. Как ни странно все, кто был в доме Ямины, да и она сама, оказались поблизости, впервые. Я бросила вопросительный взгляд на Камэла, но он лишь едва заметно кивнул и прикрыл глаза, словно успокаивая мою тревогу. Но это не помогло, напряжение росло, общая нервозность передалась и мне. Что-то должно было произойти, уже совсем скоро. Переживая, я почти не справлялась с работой, отвлекаясь на что-то скрывающих магов. Несколько раз чуть было не утерла лицо мокрыми руками. Время тянулось бесконечно долго. Сердце замирало от тревоги. Не люблю не понимать, что происходит.