Ведьма на факультете боевой магии. Книга 2

На кухне меня встречает недовольная мама, которая сразу же начинает ворчать, что я шляюсь непонятно где, а ей, между прочим, помощь нужна. Привычно не обращая внимания на ругань, возвращаюсь вместе с ней в лабораторию, где мы до позднего вечера продолжаем изготавливать лекарство от простуды. От моей помощи с заговариванием состава мама отмахивается и велит мне привести помещение в порядок.

На удивление никакой усталости не ощущаю. Не болит натруженная спина, не чувствуется тяжесть в мышцах. Это очередная странность, потому что раньше целый день в лаборатории давался мне гораздо сложнее.

Ужинаем без папы – он обычно в такое время уже спит, а потом отправляемся по комнатам.

Глядя на ярко сияющую луну, чувствую смутное беспокойство. Словно я забыла о чем-то важном. Жизненно важном. Но как ни пытаюсь, вспомнить, о чем именно, не получается.

Озадаченно осматриваюсь по сторонам, но все как всегда: стол с настольной лампой, ковер с оранжево-коричневыми узорами, белые стены, платяной двустворчатый шкаф, покрывало, собранное из лоскутков. Ничего необычного, ничего неправильного. Откуда тогда тревога?

Единственным разумным объяснением кажется то, что бабушка отправилась собирать травы в одиночестве. Но она очень сильная и опытная ведьма, в горах именно она - самый страшный хищник. Ни одно животное на нее не нападет – инициированную ведьму хранят духи природы, следят, чтобы в их владениях ей ничего не грозило. Люди тоже не страшны: леший или водяной присмотрят, отведут беду. Это в городе еще есть варианты, да и то не для ведьмы, вошедшей в полную силу.

Может, мама утаила, что бабушке грозит какая-то опасность? Может, она заболела? Мысленно представляю образ бабушки, и сердце наполняется любовью и умиротворением. Нет, с бабушкой все совершенно точно в порядке. Тогда в чем же дело?

Долго ворочаюсь без сна, пытаясь понять, что же не так, а потом все-таки засыпаю. Снится что-то непонятное, но очень важное. Проснувшись, пытаюсь ухватить ускользающие образы, тянусь за ними, но так и не получается.

Заметив на вчерашнем платье несколько пятнышек, застирываю их, а потом лезу в шкаф за новыми вещами. Судя по всему, мама сегодня собирается продолжить варить зелья от простуды и лучше выбрать платье с узкими рукавами, которые не придется подворачивать. Искомое обнаруживается не сразу, но все-таки с довольной улыбкой выуживаю зеленое платье в мелкий цветочек. Левая рука проскальзывает без помех, а вот с правой что-то не так. Сетую на то, что поленилась расстегнуть пуговицу на манжете, и подношу запястье поближе к лицу, надеясь понять, что мешает.

Судя по складке, я забыла снять браслет. Озадаченно хмурюсь, поскольку не помню, чтобы его надевала, и все-таки расстегиваю пуговицу. Просунув руку, удивленно распахиваю глаза – никакого браслета на запястье нет. Ощупываю пальцами, и они наталкиваются на невидимую полоску металла. Сердце начинает биться быстрее от тревоги, смешанной с радостью.

Хмурюсь. Обращаюсь к помощи воздушных духов, пытаясь посмотреть их глазами на происходящее, и хмурюсь еще больше – чувствую вокруг себя нити заговоров, оплетающих меня, словно паутина.

Прислушавшись к силе, нахожу свою Ведьминскую Книгу, запрятанную на самую высокую полку под ворохом одежды, беру ее в руки и мысленно прошу показать мне очищающий заговор. Вливая силу в слова, шепчу:

– Черному злу отдам я траву, а добру подарю красоту. Все наговоренное, злобой утаенное в дремучий темный лес снесу. Куст терновый в том лесу полью, пусть он все наговоренное и злое в себя вберет, а от меня, Арьяны, пусть все скверное и нехорошее навсегда в землю уйдет. Да будет так!

Стоит последним словам отзвучать, воздух вокруг меня сгущается, а затем мгновенно светлеет. Краски окружающего мира становятся ярче, а с груди словно исчезает невидимый, сдавливающий ее обруч.

На руке проявляется браслет из белого золота, и вместе с его ярким, нестерпимым блеском ко мне возвращаются утраченные воспоминания. От лавины мыслей пошатываюсь, виски прошибает болью, спина мгновенно покрывается холодным потом.

Вспоминаю, что я инициированная ведьма. Я поступила в Академию Магии. Встретила там любимого. В памяти всплывают широкие надежные плечи, высокие скулы, светло-ореховые глаза. В правом ухе три серьги: изумруд, бриллиант и маленькая фигурка дракона. Чуткие пальцы, умеющие быть такими нежными и дарить наслаждение.

Память возвращается, а вместе с ней растет гнев.

Как только мать посмела сделать со мной такое?! А я? Как могла быть настолько неосторожной? Не ожидала, что она так поступит, но ведь могла бы догадаться! Не заметила сонную траву в напитке, не разглядела злость в ее лживых глазах, поверила в то, во что очень хотелось поверить…

Не паниковать. Только не паниковать. И не спешить! По порядку, по-очереди, осторожно, ниточка за ниточкой.

Спиритус! Мой крыс, где он?

Мысленно тянусь по ниточке, которая нас связывает. Поднимаюсь и бесшумной тенью (спасибо тренировкам) несусь на чердак. В центре пыльной комнаты стоит клетка, а в ней беспомощно лежит мой крыс. Ключ от клетки рядом, так что открываю замок и беру на руки питомца. Прислушиваюсь к его дыханию и убеждаюсь в том, о чем говорит наша связь – слава Богам, жив! Одурманен, но жив.

А где Рейнир?

Укладываю ладонь на браслет и холодею: он далеко, и ему сейчас очень плохо.

Чувства выходят из-под контроля. Злюсь так сильно, как никогда не злилась за всю свою жизнь. Ярость настолько сильна, что в какой-то момент словно вымораживает меня изнутри. Все становится кристально понятным.

Спускаюсь по лестнице и отправляюсь в родительскую спальню. Распахиваю дверь. Отец смотрит на меня с недоумением, а вот мать… в глазах матери я вижу понимание. Шиплю, вкладывая в каждое слово силу:

– За то, что посмела использовать силу не во благо, а во зло; за то, что возомнила себя вершителем судеб; за то, что поставила на первое место мелочные желания и эгоизм – проклинаю тебя! Не будет больше у тебя силы! Не будет больше у тебя власти!

Раздается рокот небес. Фигура матери окутывается дымкой, а когда она тает, вместе с ней тает и сила, данная ведьме от рождения. Она растерянно открывает рот, не веря в происходящее, я же криво улыбаюсь, и от моей улыбки мать вздрагивает.

– Дочка! – жалобно произносит отец. – Прости ее, прости!

Перевожу на него взгляд, он ежится. Качаю головой:

– Если ведьма начинает использовать силу во вред, она недостойна называться ведьмой. Не нам решать чужие судьбы. Она ведь наложила на тебя заклинание молчания, я же вижу. Обрекла тебя скрывать то, что она натворила. Я теперь понимаю: то чувство, которое я не смогла распознать раньше в твоих глазах, было мукой. Ты ведь хотел мне рассказать о том, что она натворила, но не мог!

Отец опускает взгляд. Я права: ему нечего мне возразить.