Ведьма на факультете боевой магии. Книга 2

Глядя на побелевшую мать, усмехаюсь:

– Надеюсь, жизнь без силы научит смирению и вправит тебе мозг. Даже не думай о том, что кто-то сможет снять мое проклятье – я лишь озвучила волю духов. Они больше не хотят тебе помогать. Они считают, что ты больше их не достойна… Я не хочу видеть тебя на своей свадьбе. Я все еще останусь твоей дочерью, но мне понадобится время, чтобы попытаться тебя понять и простить. А до тех пор не хочу тебя видеть!.. Где мои вещи?

Она пытается что-то произнести, но под моим взглядом осекается, бледнеет еще больше и показывает пальцем в сторону шкафа:

– На верхней полке.

В тканевом тюке обнаруживаю и свою одежду, и меч, и зелья, и все мелочи, которые взяла в дорогу. Удовлетворенно киваю:

– Хорошо. Я сейчас очень злюсь, поэтому будет здорово, если ты добровольно расскажешь о том, что сделала с Рейниром.

– Я… - во взгляде матери появляется испуг.

– Говори!

– Я нашептала на него забвение и отворот.

Чтобы не взорваться, делаю несколько медленных вдохов и выдохов. Отгоняю панические мысли и напоминаю себе, что раз я смогла почувствовать его через браслет, он как минимум жив. Страшно за него так, как никогда не боялась за себя.

– Доченька… - ласково произносит папа.

Прерываю его:

– Молчи! Я сейчас злюсь так сильно, что мне сложно держать эмоции под контролем. Не понимаю, как ты с ней живешь под одной крышей! Молчи! Я не готова сейчас обсуждать хоть что-то… Не иди за мной.

Разворачиваюсь и бегом возвращаюсь в свою комнату. Переодеваюсь в дорожный брючный костюм, накидываю на плечи плащ, а затем, перебрав вещи и зелья, избавляюсь от того, без чего могу обойтись. Заглянув на кухню, заворачиваю в тряпицу кусок сыра, сушеное мясо и хлеб. Кладу еду в сумку, выхожу во двор, укладываю ладонь на браслет и обращаюсь к помощи духов:

– Помогите мне, пожалуйста, побыстрее добраться до любимого.

Ко мне устремляются воздушные духи, а затем, образовав вокруг меня смерч, быстро переносят через луг и реку. Возле лесной кромки бережно опускают меня на землю перед кабаном, который носом достает до моего подбородка, а его клыки по длине едва уступают мечам. Не пугаюсь – каким-то образом понимаю, что он помощник Лесного Хозяина, и именно на нем мне предстоит продолжить путь.

Стоит только сесть на кабана верхом и стиснуть бока ногами, он бросается в лес, мастерски огибает деревья, перепрыгивает через рытвины и овраги. Окружающий мир проносится мимо так быстро, что не успеваю ничего рассмотреть. Посылаю животному волну благодарности, одновременно указывая ему направление, в котором находится Рейнир.

Когда до заката остается около часа, кабан плавно останавливается, показывая своим видом, что мне нужно слезть. С сожалением повинуюсь, чувствуя, что как бы я ни хотела продолжить путь, прямо сейчас это сделать не получится, поскольку сил не остается даже на то, чтобы стоять, не говоря уже о том, чтобы попробовать пройти хоть немного пешком.

Воздушные духи подхватывают меня и осторожно переносят под разлапистую ель, ветви которой касаются травы, образуя зеленый шатер. Из земли начинает прорастать мох и останавливается, лишь достигнув высоты мне по колено и размера, достаточного для сна.

Отламываю Лесному Хозяину щедрый кусок хлеба, напитываю его своей силой и осторожно укладываю на усыпанную иголками землю:

– Благодарствую за заботу. Пока я могу отблагодарить тебя лишь подарком, но как только найду своего мужа, мы вернемся сюда и поможем, чем скажешь.

Чувствую волну одобрения и заверение, что ему ничего от меня не нужно. Он рад помочь. Улыбаюсь: мне это очень приятно, но я привыкла платить за добро добром.

Свернувшись клубочком, обхватываю колени руками и даю волю слезам. Даю волю страху, что мамины заговоры могли привести к чему-то непоправимому.

Спиритус вылезает из сумки и начинает пищать что-то успокаивающее, а потом просто трется своей мягкой шерсткой о мой подбородок. Убираю его от лица и прижимаю к груди, словно плюшевую игрушку. Понимаю, что он беспокоится, но мне сейчас просто жизненно необходимо выплеснуть хотя бы часть накопившегося напряжения.

Утром, хоть аппетита нет совершенно, плотно завтракаю и кормлю крыса. Понимаю, что если свалюсь от слабости, ничем своему любимому помочь не смогу. Прикасаться к браслету страшно, но сделав это, испытываю огромное облегчение: он жив. Чувствую, что с ним не все в порядке, но он хотя бы жив.

Как только выхожу из своего временного убежища, ко мне подбегает кабан и подставляет спину. Сажусь на него и, не убирая руки от браслета, мысленно указываю направление.

Сквозь чащу проносимся так же быстро, как и вчера, а потом кабан немного снижает темп – в этих местах могут быть люди, и он не желает им навредить. Хоть мне и хочется побыстрее оказаться рядом с любимым, соглашаюсь, что рисковать чужими жизнями ради этого не стоит.

Увидев промелькнувшее лицо селянки, которая, судя по корзине, отправилась в лес за грибами, улыбаюсь. Становится интересно, поверит ли она своим глазам или спишет на то, что ей показалось? Возникает мимолетное желание увидеть ее лицо, и тут же передо мной на мгновение появляется ровная водная пленка, в которой получается рассмотреть ошарашенное лицо курносой женщины. Она очень похожа на рыбу, которую вытащили из воды: глаза вытаращены, а рот широко открыт. Благодарю духов и немного корю себя: сейчас я так тесно с ними связана, что они улавливают малейшие мои желания, и кажется глупостью тревожить их из-за таких пустяков.

Кабан останавливается к вечеру, сгружая меня на пригорке перед очередной могучей елью. Забравшись под сень ее ветвей на специально выращенную для меня лежанку, кормлю крыса, ужинаю и смотрю на широкую бурлящую реку, до которой от подошв моих ног шагов двадцать. Замираю, пытаясь услышать комариный звон, но его нет. Звук текущей воды, шелест ветра в кронах, птичьи голоса, треск веток под лапой какого-то крупного зверя - есть, а привычного мне звона комаров – нет. Чувствую усмешку лесного хозяина, и в моей голове раздается тихий мягкий голос:

– Для такой гостьи, как ты, хочется сделать все возможное, чтобы было приятно.

Благодарю и, напитав хлеб своей силой, оставляю подношение на земле.

Сплю крепко и просыпаюсь с первыми лучами солнца. Кормлю крыса, перекусываю сама, а потом иду к реке.

В голове слышится: «Иди». Не слово, скорее посыл. Не раздумывая, подхожу к водной глади и ступаю в воду. Вернее, я думаю, что в воду, но речные духи подхватывают мои ступни, не позволяя обуви намокнуть, и несут через реку. В этой ситуации меня удивляет только то, что я не удивляюсь происходящему. Словно откуда-то знаю, что так будет. Словно все совершенно нормально. Словно чувствую мир вокруг настолько хорошо, что стала его частью.

Стоит мне ступить на противоположный берег, из леса выходит олень с короткой серебристой шерстью, которому я едва достаю макушкой до туловища. Он сгибает передние ноги, чтобы я могла забраться, а стоит усесться поудобнее и положить руку на браслет, несется вперед.

Мелькает мысль, что сейчас происходит что-то неправильное. Не должна я воспринимать как само собой разумеющееся то, что почему-то не просто слышу или вижу духов, но теперь они словно мое продолжение. Но сколько ни пытаюсь найти в себе страх или неуверенность, не получается.