Ведьма по имени Джиневра

На этом Гермиона издала звук, похожий на завывание.

— А морфий? У вас же был морфий, — сосредоточившись и взяв себя в руки, сказал вожак. Джеф скептически посмотрел на него и продолжил что-то искать.

— Именно его мы и ищем сейчас, умник. Но, думаю, этого будет мало.

— Вкалывайте всё, что есть и ставьте ногу в естественное положение, — на этом Алби задумчиво потер шею и, обернувшись назад, едва ли не ударил Джинни. — А ты что тут стоишь? Марш на кухню, ты не медак!

— Да я же…

— Вон отсюда, я сказал!

Похоже, каждое слово Алби — закон. Поспорить хотелось, но что-то внутри удерживало и подсказывало подчиниться. Коротко кивнув и, посмотрев снова на извивающегося от боли Ньюта, девушка вынырнула наружу. Интересно, почему же Гермиону не выгнали? Ладно, это не важно. Бедолага Ньют. Сложно представить, какую адскую боль сейчас переживает парень и что испытает потом, когда медаки начнут ставить ногу в естественное положение. Поёжившись, Джинни попыталась как можно быстрее добежать до кухни, чтоб не услышать вскрики друга.

Как раз неподалеку от столовой ошивался Минхо. Увидев Джинни, он тут же быстро зашагал к ней и через мгновенье уже был рядом.

— Ну как он там?

Джиневра нервно повела плечом.

— У него агония, нога либо сломана, либо вывернута. Они собираются вколоть весь морфий, что у них есть, и поставить ногу в естественное положение.

На этом азиат поморщился и покачал головой. Джинни шумно выдохнула и поставила руки на поясе.

— Гермиона там в истерике, по-моему. Странно, что ее саму успокоительным не пичкают.

— Там сейчас не до нее, — Минхо запальчиво махнул рукой.

Оба немного помолчали. Через некоторое время из-за двери показался Фрайпан и махнул Джиневре поварешкой, призывая к работе.

— Иду, Фрайпан, — Джинни кивнула ему и перевела взгляд на хмурого Минхо. — Я оставлю тебе порцию ужина в тайне от Галли и Алби.

— К черту ужин, Джин-тоник. Мне сейчас кусок в горло не полезет. Но я рад, что ты обо мне заботишься.

Джинни вяло улыбнулась и потрепала азиата по волосам, отметив для себя, что лака на нем вроде бы нет. В кой-то момент она и сама не поняла, зачем это сделала.

— Я все равно оставлю.

***

На следующий день Минхо убежал в лабиринт один, не смотря на недовольство Алби. Казалось, бегуну было все ни по чем, а внезапная травма Ньюта его немного подбила к депрессии. Ньют был для Минхо не простым товарищем по несчастью и соседом, они крепко дружили и азиат впрямь очень переживал из-за случившегося.

За завтраком Алби сообщил, что ногу все-таки Ньюту выправили и он, ко всеобщему счастью, не умер, хоть и несколько раз терял сознание. У Джинни сердце кровью обливалось, когда слова вожака приобретали смысл в ее голове. Клинт и Джеф за соседним столом активно всем повествовали, как выглядела опухшая нога бегуна, каким образом там была смещена кость и какими неимоверными усилиями им удалось все исправить. Однако, как сказал Клинт, бегать Ньют больше не сможет, как раньше, да и хромота у него останется.

Гермиона, подошедшая на завтрак, была мрачнее тучи. Глаза были все еще опухшими от слез, щеки ввалились — судя по всему, девушка не ужинала — походка была сонной и неуклюжей.

— Герми, ты когда спала в последний раз? — встревоженно спросила у нее Джинни, когда та пришла отдать свою полупустую тарелку.

— Я всю ночь сидела около Ньюта, — хмуро сказала она и зевнула. — А он на меня еще и наорал.

Джинни удивленно вскинула брови.

«Ньют умеет орать?»

— Наорал?

Девушка кивнула головой в знак согласия.

— Сказал, что не нужна ему моя жалость и еще что-то.

Джиневра тяжко вздохнула и обняла шатенку за плечи.

— Дуй спать. Я поговорю с ним.

Гермиона обняла рыжеволосую в ответ и двинулась в сторону Хомстеда.

Когда с помывкой посуды было покончено, Джинни прихватила с собой порцию завтрака и двинулась к медицинскому шатру.

— Ну наконец-то, — шумно сказал Джеф, поднимаясь с табуретки. — Я наконец могу отправиться в столовку. Присмотришь тут за ним?

Джинни утвердительно кивнула и, когда медак исчез за занавеской, подошла к кушетке Ньюта и поставила поднос на рядом стоящую тумбочку. Ньют сидел на кушетке с недовольным лицом, упираясь спиной в спинку кровати и сверля взглядом свои руки, сложенные на коленях в замке. Нога у него была вставлена в деревянную колодку, примотанную к ноге бинтом. Джинни со вздохом присела на край кушетки и пощелкала парня по здоровой ноге пальцами.

— Ну как ты, горе луковое? — спросила она, пытаясь придать голосу как можно более непринужденный тон.

— Как куча кланка, — Ньют поднял на девушку свинцовый взгляд, полный тоски и злобы. — Лучше б я там сдох.

Состояние Ньюта было ей откуда-то знакомым. А как себя еще будет чувствовать человек, потерявший смысл пребывания в Глэйде? Джинни знала, что Ньют хоть и говорил про лабиринт не лучшие вещи, но беготня его отвлекала от всего, что творилось внутри стен.

— Не неси чепухи, — произнесла Джинни. — Мне пришлось бы заводить нового друга.

Она слабо улыбнулась, с надеждой глядя в лицо Ньюта и надеясь хотя бы на слабую ухмылочку. Ньют и правда невесело усмехнулся и снова опустил взгляд.

— Что случилось в лабиринте?

Глэйдер снова поднял на нее свои огромные глаза. Взгляд у него был на этот раз угрюмо-задумчив. Брови сдвинуты на переносице, а рот был вытянут в тонкую полоску.

— Гривер, — коротко бросил он, но горло у него, видать пересохло, и получилось так, как будто Ньют не это хотел сказать.

— Посреди бела дня? — допытывалась Джинни, сомневаясь в его версии.

— Да, Джина, огромный стебанутый гривер! Я подобрался слишком близко к их… убежищу что ль, и он решил мною полакомиться, — голос так и сочился горечью и раздражением. — А теперь я даже ходить нормально не смогу. Засяду в чертовом Глэйде и склею ласты.

— Перестань жалеть себя, Ньют, — серьезным тоном сказала девушка. Ньют, похоже, ожидал других слов и на мгновенье удивленно уставился на нее. — Выздоравливай, валяйся, пока можешь, а потом берись за новое дело. Не обязательно ограничивать свою жизнь одним занятием. Если так случилось, значит, так было нужно.

Ньют фыркнул.

— Еще скажи, чтоб я поверил в Бога, и начал молиться.

— Прекрати. Ты прекрасно понимаешь, что я права. А теперь берись за еду.

Ньют удрученно вздохнул и, наконец, перестал хмуриться и посмотрел на тарелку.