Ведьма по назначению

— Юдван, — тихо позвала она воина.

Он обернулся и посмотрел на нее чистыми светящимися юностью глазами.

— Что?

— Я… скучала…

Тэя и сама не поняла, как решилась произнести эти слова.

— Я тоже.

Маг взял ее за руку. Дальше они пошли вместе.

Страшное сватовство

Самовар фыркал и пыхтел, словно столетний дед. Тэя, ловко управляясь с двумя сковородами сразу, пекла блины. Рыж, по своему обыкновению, лежал на печи и, лениво прикрыв глаза, следил за стайкой воробьев, дерущихся в траве из-за корки хлеба, которую им бросила ведунья.

— Прям жалко на девочку смотреть, — прошипел он, оборачиваясь к сидящему на жердочке ворону.

— А что ты хотел — молодость, оно того … этого … тож, понимать надо …

Ворон задумчиво наклонил голову набок:

— Я помню … бывало … тоже … переживал …

— Это когда же? — хитро скосил на него глаза кот. — Это когда еще проклятый маг Джарлат младенцем был?

— Ха. Ха. Ха! — скрипуче и язвительно прокаркал Грай.

Кот закрыл глаза, обернулся хвостом и вздохнул:

— Да-а … ушел Юдван, а мы переживай тут …

— А что ему прикажешь делать?! Он, как ни крути, — воин ордена Света. У них не забалуешь. Теперь вот примет обет безбрачия …

— А девочке-то каково? Любовь она того … не спрашивает. Заползет в душу и сердце змеюкой холодной и гложет не хуже чумы болотной.

— Это точно … но может, еще все и обойдется …

— Это вряд ли … она ведьма, он — маг ордена …

— Ну, обет безбрачия — это же не одно и то же, что обет целомудрия …

— Ты на что это намекаешь, морда пернатая?! Думаешь, если она ведьма, так и все приличия побоку?! Да чтобы моя Тэя! Ты мне это … не того, а то не посмотрю, что старый, вмиг мозги вправлю.

— Да я не про то, комок ты шерсти! — взвился Грай. — У ведьм ведь тоже свои правила неписаные — замуж-то и им вроде как не положено выходить. Жить с любимым, это — пожалуйста, а чтоб в храме обряд провести — ни-ни! Ты и без меня об том ведаешь и нече на меня тут фыркать … усатый! И потом … будут они нас спрашивать … дождешься … как же …

Грай шумно взмахнул крыльями и улетел.

— Чего опять не поделили? — обернулась к коту ведунья.

— Да так … Топает кто-то, — ушел от ответа Рыж, переходя на человечий язык.

— Девица, — подтвердила его слова Тэя. — Как раз управлюсь.

Блины внушительной стопкой высились на столе, сметана, мед и варенье в деревянных мисках стояли рядом. Самовар важно пыхтел, приглашая к чаепитию, когда в калитку неуверенно постучались.

— Входи, — позволила Тэя, показываясь из-за дома.

Молодая, красивая девушка осторожно шагнула мимо древних чуров-оберегов и, оказавшись во дворе, незаметно перевела дыхание. Она была наслышана о тех, кто простоял в этих воротах не один час.

Тэя только усмехнулась, но виду не подала.

— Проходи, проходи, не стесняйся. Как тебя зовут?

— Я Лиска … из Черноуховки … вот пришла …

Девушка потупилась и нерешительно переступила с ноги на ногу.

— Давай-ка, Лиска, чайку для начала попьем, — доброжелательно проговорила Тэя. — А пока умойся с дороги. Отдохни. С рассвета, небось, на ногах-то.

Лиска кивнула.

— Ну вот. Пошли. У меня блины остывают. Страсть как люблю блины с медом. А потом ты мне все и расскажешь. Да не волнуйся: если смогу — помогу.

После чая Лиска, разомлевшая от сытости и немного успокоившаяся, начала свой рассказ:

— Как я сказала, живем мы с матушкой в Черноуховке. Тятька мой помер еще пять лет назад. В лесу сгинул … он был охотником. Окромя меня у матушки никого нет. Живем мы скромно, но не нищенствуем. Кружевницы и вышивальщицы мы. Это умение в нашей семье еще от маминой прапрабабки ведется. В городе кружево да вышивку хорошо, дорого берут. У нас и скотинка есть, и птица всякая. В общем — не бедствуем…

Мамка-то молодая еще … замуж ее уже несколько раз звали, да только она сначала по папке сильно убивалась. Потом уж, как успокоилась, — решила, что лучше одной, чем чужого да немилого в дом пускать. Избу-то они с отцом строили. Все, как хотели, как мечтали, устроили. Отец-то мамку у жениха знатного увел. Сговор уже был. А она возьми, да и убеги с тятенькой. Ушли они из родных мест. Поселились в Черноуховке. Дом поставили и зажили, но без поддержки рода-то туго приходилось. Чужаки на деревне — сами знаете. Все, что ни случись — на пришлых валят.

А тут еще и матушка после смерти отца не пожелала ни за кого из местных-то замуж пойти. Стали ее попрекать: мол, больно нос задрала. Зазналась — кружевница-белоручка.

Тэя слушала молча, не перебивала, зная что за простыми словами стоит боль и обида душевная.

Недавно мы на большом рынке были. Перед самыми Купайлиными Кострами. Торговля шла бойко — залеские девушки да молодайки к празднику нам много чего назаказывали, вот мы и старались, целых два месяца спин не разгибали …

В самый разгар торговли возле нашего прилавка толпушка собралась. Гомон, крик, а тут вдруг все разом замолчали и в стороны разошлись, как будто кто руками людей развел.

Я как глаза-то подняла, так и обмерла. Стоит перед нами молодец. Высокий да стройный. Красавец, каких свет не видывал. Волосы черные по плечам волной лежат, кожа белая, а в глазах сама ночь спряталась …

И сам-то гордый такой, ни на кого даже бровью не повел … княжеский сынок — не иначе. Он коня в поводу держит, а конь-то копытом бьет, горячится …

Несколько минут незнакомец смотрел на нас с матушкой … странно так, словно изучал … потом поклонился и говорит:

— После Купайлиных Костров сватов ждите, — и ушел.

Мы с матушкой так и не поняли, к кому сватов-то? Он ведь нас обоих рассматривал, как будто мы диковина какая …

До праздника оставалось еще две недели. Мы с мамкой сразу решили: ни одна из нас сватов не примет. Уж больно странный-то молодец был. Не воин, а стать не простая. Не жрец — этих издалече видать. И на мага не похож. И все же была в нем какая-то необычность … опасная.

К тому же после той встречи стали мы примечать разные разности … В нашу деревню, к примеру, начали люди разные наведываться. То купец какой-то чудной, то плотники-работники с непонятным старшиной во главе, а пару раз и загадочные вельможные паны приезжали … и … всем кружева да вышивки наши срочно понадобились.

Мы всей деревней только диву давались. Кумушки уж так старались, так бедные языками трепали … словно лен в страдную пору. Начали шептаться, что мы с матушкой какое-то зелье приворотное знаем. И я-то в невестину пору вошла, в поневу этой весной впрыгнула, и матушка, мол, на богатых женишков заглядывается. Куда уж нам простых мужиков … нам городских, чай, да тех, кто в замках живут, подавай …

Словом, извели совсем …

Но и это бы все ничего. Мы уж привыкли-то к сплетням и пересудам, да только по ночам вокруг нашего дома кто-то ходить начал … вроде зверь, а вроде и нет. Мы с матушкой несколько раз тени видели да шорох от осторожных шагов слышали. И собака наша странно себя ведет. Вроде и не спит, а замрет и смотрит куда-то в ночь, как завороженная.