Ведьма. Истоки

– Мы зачем сюда идем? – спросила Лукина, брезгливо оглядываясь.

Мне тут даже просто ходить было омерзительно, ведь человеческой и всякой безвинной живности кровушки здесь пролито немерено, как и останков в воды речки сброшено.

– Дому жертву принесешь и насчет работ договоришься. А то он нам так и не даст ничего сделать.

– А как? – я в принципе понимала как, и мне это жутко не нравилось.

– А как ты дом присваивала? – посмотрел он на меня с “не выделывайся” видом.

– Ясно, – вздохнула я и взяла у него предусмотрительно протянутый мне нож.

Что за магия эта домашняя, блин! Одно членовредительство и кровопийство!

Полив щедро алтарный камень кровью и шепотом попросив дом рабочим сейчас и впредь не препятствовать, я почувствовала себя глуповато, потому как разговаривать с каменюкой все еще странновато для меня, особенно не получая ответа даже в виде какого-нибудь мерцания или свечения.

– Интересно, хоть сработало? – проворчала я, а потом и зашипела, когда ведьмак схватил меня за руку и мазнул своей пахнущей хвоей мазью.

Запекло, но кровь мигом остановилась, и рана на глазах закрылась.

– Сейчас поймем.

Данила повел меня обратно, и я выдохнула облегченно, выскочив обратно в холл из мрачного подземелья. Эх, моя бы воля, я бы его камнями завалила и бетоном залила к чертям. Но тогда Фанирс своего обиталища лишится, да и нельзя в принципе.

– Пробуйте, мужики! – скомандовал Лукин, и на это раз работа действительно закипела.

Входная дверь распахнулась, впуская еще одного крупного парня в рабочем комбезе с коробкой в руках, и я успела заметить Василя, который стоял под аркой, прислонившись к стене плечом и мрачновато взирая на движуху.

– Василь! – окликнула я его. – Заходи!

– Ему и на улице неплохо было, – проворчал господин Гостеприимность.

Оборотень вошел, сухо кивнул мне и зыркнул на рабочих.

– Что, решил пока поменьше ее из дому выпускать? – обратился он к ведьмаку. – Правильное решение.

– Он не решает за меня, – раздраженно зыркнула я на мужчин.

– Решаю, – возразил наглец и сделал приглашающий жест в сторону лестницы. – Жрать хочешь? С ночи же кругами ходишь.

– С ночи? – возмущенно обернулась я, но Данила продолжил меня подталкивать вперед. – И ты не сказал? Держал чело… его на морозе?

– Ну так, теперь это его служба, василек, – невозмутимо фыркнул Лукин. – Вот пусть он ее и несет. И холод этим толстокожим нипочем.

– Все верно, – нисколько не обидевшись, подтвердил оборотень. – Только учти, Лис, я всегда только ее прикрывать стану. Ты мимо.

– А я в твоем прикрытии и не нуждаюсь. Мне только не мешай и с советами своими, до хрена полезными, к моей девушке не лезь, понятно?

– Ты его своим признала? – покосился на меня Василь, усаживаясь в столовой на испуганно скрипнувший под его массой стул. – Зря, сестренка.

– В это ты не лезешь! – продолжил настаивать ведьмак.

– Разберемся, – отмахнулся похоже ничуть не впечатлившийся здоровяк. – Вы мне лучше скажите, что за странное существо тут кружит?

– Существо? – удивилась я. – Какое? Как выглядит?

– Без понятия. Увидеть ни разу не смог – очень быстрая. Одно скажу – это девка. Пахнет вроде вампом, но вроде и нет. Это не кто-то из недобитых Войтовичей выискивает шанс поквитаться?

Я сорвалась со стула, едва не запутавшись в собственных ногах.

– Куда, блин?! – крикнул мне в спину Лукин. – На улице белый день, Люська! Думаешь, сестра твоя под солнышком разгуливать будет? И вообще, кто сказал, что она к нам с добром?

– А с чем же?

– Это уже не твоя сестра, василек! Не совсем она, а уж точнее совсем не она, – ведьмак перешел на ворчание. – Ломанулась она. Учишь-учишь, а толку – ноль.

– Насчет дня не прав ты, Данила, – возразил Василь, поерзав на жалующемся стуле. – Я же не просто так спросил, кто это. Запах и всю ночь, и поутру совсем свежий. Словно вот она только под самым носом у меня шмыгнула.

– Хм… – явно озадачился Лукин. – Но все равно это не повод нестись сломя голову, не выяснив, с чем пожаловала.

– А как мы узнаем, если не поговорим? – аргументированно, по моему мнению, возразила я.

– Оденься хотя бы! – недовольно бросил ведьмак, начиная спускаться по лестнице впереди меня и бурча что-то про “весь режим в хмм…” и “вечно не жрамши”.

Оборотень молча пристроился в хвосте нашей процессии. Выйдя на улицу, я осмотрелась. Небо хоть и было сплошь затянуто белесыми плотными облаками, но все равно приходилось щуриться, так как сочетание со снегом повсюду выходило мощное.

– Лена! – позвала я сначала негромко, встав прямо посреди улицы. – Мелкая, ты здесь?

Ответа не было, и сколько я ни шарила глазами по округе и даже по карнизам крыш, нигде даже намека на движение не засекла.

– Лена! Леночек! Мы с мамой очень переживаем и скучаем, роднуля! – повысила я голос, но горло предательски тут же перехватило, и в глазах защипало. – Ле-е-ен! Ты меня прости за все-все! В чем бы ни винила – прости! Я тебя люблю! Не хочешь со мной говорить – вернись домой, к маме с бабулей. Они же все извелись уже, плачут!

Случайные прохожие поглядывали на меня с подозрением, ведьмак с оборотнем мялись рядом, но больше ничего не происходило.

– Лен! Мируна! Как бы ты себя сейчас ни звала, и кем бы ни считала, услышь меня! Ты мне сестра родная, кровь моя, была ею и ею навсегда останешься! Мой дом всегда открыт для тебя. – Данила тихо предостерегающа проворчал, но я отмахнулась. – Я всегда тебе рада, жду и готова помочь! Приходи! Зла на меня за что – в глаза выскажи. Должной за что считаешь – прийди и потребуй. Одиноко тебе и страшно – я готова рядом быть.

Постояв еще с минуту и так и не получив ни ответа, ни хоть какого-то знака, я побрела обратно к арке и, уже входя под нее, ощутила нечто. Можно было это счесть просто порывом ледяного ветра, однако скорее уж это напоминало мимолетное прикосновение к моей мокрой от прорвавшихся слез щеке холодных, но бережных пальцев. Василь встрепенулся, в его мощной груди загрохотало, Лукин тоже весь подобрался, завертев головой. А в моих ушах прошелестело “Я боюсь”. Хотя я бы не стала утверждать, что мне все не почудилось.