Ведьмачья сказка или ведьмак для девочек

— Куролиск.

Его лицо было совершенно бесстрастно, ни одобрения, ни недовольства.

— А эти? — следующий шрам, а точнее несколько, нашлись на предплечье ближе к запястью.

— Собратья по оружию, часть еще на тренировках, когда мы только учились, часть — позже.

Не заметив какого-то недовольства моим любопытством, я переместилась за спину ведьмака. Здесь разнообразие шрамов было больше. Первым попался крайне неровный и широкий рубец на лопатке. Я осторожно проскользила по нему пальцами.

— Трупоед, — не дожидаясь вопроса, ответил Эскель.

Я улыбнулась, ненадолго задержала пальцы на шраме и перешла к следующему, наслаждаясь тем, что можно было, не скрываясь, рассматривать широкую спину мужчины.

— Василиск, стрыга, вампир, — ведьмак называл монстров, стоило мне дотронуться до нужного шрама. В остальное время, пока я изучала или переходила к следующему, он молчал. Мне ужасно нравилось просто водить по его коже пальцами, но вот нравилось ли это ему, я, честно говоря, не очень понимала. Проследив все шрамы на спине, я взялась за другую руку, потом перешла на живот и грудь. Только после этого мне хватило решимости поднять взгляд к его лицу, чтобы спросить о последнем шраме на верхней половине его тела и, чтобы наконец понять его реакцию.

— А этот? — вслух спросила я, взглядом указывая на его щеку и отчего-то не решившись прикоснуться.

Его взгляд был столь же изучающим, как и мои пальцы до того. Теперь я сидела с другой стороны от него, и плед где-то в процессе с меня сполз, оставив только ночную «сорочку», которая неплохо обрисовывала даже закрытые части тела.

— А этот, — неожиданно тяжело вздохнув, сказал Эскель, — остался не от монстра, а от моего ребенка-неожиданности.

Я нахмурилась, не понимая, о чем он говорит.

— Помнишь, я тебе о праве неожиданности рассказывал? — и увидев проблески воспоминания в моих глазах, он продолжил. — Вот от него мне этот шрам и достался.

Хотелось, конечно, расспросить подробнее, все же такой странный обычай и шрам внушительный, но я прекрасно чувствовала, что мужчина об этом говорить не желал. А в мои планы сейчас не входил разговор на темы ему неприятные. Так что я чуть улыбнулась и сказала:

— Для ста лет с такой профессией, не так уж и много шрамов!

— Достаточно, — усмехнулся он. — За большим, это к Геральту!

— Это кто?

— Друг детства, вместе с ним росли и обучались ведьмачьему ремеслу, — на этих слова его взгляд потеплел.

— Он настолько криворукий ведьмак, что на нем живого места нет? — с усмешкой предположила я.

Эскель неожиданно прыснул и расхохотался.

— Так вот в чем его проблема! А я-то всегда думал, что это потому, что он лезет вечно не в свое дело, — веселился мужчина. — Холера, надо будет ему сказать, что он криворукий!

— Нет, если он лезет не в свое дело, то это не с руками, это с головой проблема, — опротестовала я, тоже смеясь. Уж больно Эскель заразительно это делал!

— С головой у нас у всех проблемы, здоровые на голову ведьмачьим ремеслом не занимаются, — весьма самокритично заметил он, успокаиваясь, и посмотрел на меня очень серьезно.

Я поняла, что тот самый момент настал. Пора было четко обозначить планы на наше дальнейшее времяпрепровождение, иначе события могут быстро свернуть не в то русло.

Я тоже сделала серьезное лицо, отклонилась назад, усаживаясь поудобнее и предупреждая его возможное движение в мою сторону, и, собравшись с силами, сказала:

— Я не могу с тобой переспать, — сразу четко выразила я мысль, а после этого стала ее пояснять. — Из-за особенностей моего организма, беременность для меня равна долгой и мучительной смерти. Собственно поэтому я так жаждала познакомиться с утопцами поближе, чтобы минуя стадии «долго» и «мучительно», сразу перейти к неизбежному финалу, — спонтанно решила я оправдать свое поведение.

— Ведьмаки бесплодны, — мужчина смотрел на меня очень внимательно, не выражая ни недовольства, ни понимания ситуации.

— Вот как, — чуть дернула я бровью и ненадолго замолчала. — Ну… Я надеюсь, ты понимаешь, что вот так, на словах, это ничего не меняет. Это слишком важный для меня вопрос, чтобы я могла допустить хотя бы минимальную возможность зачатия. В этом мире шансов выжить у меня нет, и рисковать жизнью, если ты вдруг окажешься не настолько неспособен к зачатию, как тебе кажется, я не собираюсь, — из-за неловкости ситуации меня понесло на витиеватые фразы и прекратить это у меня не получилось.

— То есть сто лет отсутствия детей тебя не убеждают? — совершенно серьезно и без тени досады спросил Эскель.

— Ты можешь о них не знать, а даже если их и правда не было сто лет, нет гарантии, что и сейчас все пройдет точно так же без последствий. Учитывая, что надежная контрацепция в этом мире недоступна, а искусственное прерывание беременности еще опаснее ее продолжения… — меня снова понесло, так что пришлось заткнуть себе рот самой. — Короче! Я понимаю, что ситуация недвусмысленная и я тебе действительно безумно благодарна за то, что ты со мной возишься, и особенно за ванну сегодня, — попыталась я хоть немного пошутить, чтобы разрядить атмосферу, но кажется не преуспела, и предложение снова оборвалось. — Есть множество других способов, помимо самого распространенного, — поспешила закончить я свою мысль.

— Благодарна, — усмехнулся Эскель, но как-то не очень весело.

— Да, очень, — совершенно искренне подтвердила я, не совсем понимая, к чему он клонит.

— Достаточно было просто это сказать, без вот этих всех уточнений, — он пространно взмахнул рукой, очевидно намекая на мои замысловатые объяснения.

— Ситуация… — начала было я.

— Недвусмысленная, я помню, — кивнул мужчина, не давая мне продолжить. — Я может и не совсем человек, но и не зверь, чтобы «смыслы» мной управляли. Ты мне ничего не должна, тем более чтобы отплачивать так.

— Это не плата! — возмутилась я. Подобное название покоробило меня. Я собиралась не платить ему, а доставить удовольствие, потому что хотела этого, потому что он мне его бескорыстно доставил.

— Благодарность, — снова не дал он мне продолжить, пару раз кивнув. — Достаточно просто об этом сказать, — напомнил он.

Как я ни старалась прочесть что-то на его лице, у меня не получалось. Он смотрел на меня доброжелательно — ни тени недовольства, ни грамма интереса.

— Спасибо, — сказала я.