Пролог

Обилие обязанностей у только что коронованного правителя стало неприятным сюрпризом для сестёр Салем.

Винсенту Гарсия нужно было провести суд над мятежниками. Нужно было принять присягу у тех, кто остался ему верен. Наказать первых и наградить вторых. И это было только верхушкой айсберга, а сколько ещё скрывалось под поверхностью, страшно было даже представить.

Чего стоили одни только министры, которые дружно ополчились против решения короля не только назначить капитан-генералом не умудрённого сединами дворянина, а зелёного юнца, своего ровесника, так ещё и дать ему столь обширные полномочия! Свои претензии они высказали на первом же совете министров, состоявшемся вскоре после казни принца Аурелио.

— Ваше величество, это совершенно невозможно! — вторили министры на все лады.

— Вам следует пересмотреть это назначение.

— У Сантьяго де ла Трастамара нет опыта ведения боевых действий!

— А у кого он есть? — жёстко спросил Винсент, сидящий во главе стола. — У Рубена Эрбаха, может быть? Предлагаете надеть пояс главнокомандующего на предателя и изменника?

— Конечно, его проступок достоин всяческого осуждения, — не сдавались министры.

— Но войдите в его положение!

— Господин Рубен потерял сына из-за дуэли с вами!

— Горе помутило его разум!

— Вы могли бы проявить снисхождение к несчастному отцу, потерявшему своего единственного сына!

— Никакого снисхождения, — отрезал Винсент. — Предатели будут казнены, их имущество конфисковано.

Министры возмущённо переглянулись.

— Кроме того, у герцога де ла Трастамара есть опыт ведения боевых действий, — продолжал король. — В рейтинге пилотов мобильных доспехов он был не на последнем месте, и занятия по тактике и стратегии не прогуливал. Он вполне способен составить здоровую конкуренцию подавляющему большинству тех дворян, которых вы прочите на его место.

— Но вы же хотите назначить его своим полномочным представителем во всех сферах, — первый министр всплеснул руками. — Такая власть в руках юнца! Он не справится с ней! Он вас подведёт, и последствия могут быть очень неприятными…

— Ему придётся справиться, — Винсент сделал отрицательный жест. — А вам придётся поумерить свой пыл, господа, или мне придётся назначить ещё и новый совет министров.

— Возмутительно… — проворчал один из министров. — Ваше величество, мы говорим вам о реальных проблемах, которые могут возникнуть, если вы будете настаивать на ваших решениях. Мы верой и правдой служили вашему покойному отцу, и он всегда прислушивался к нашим советам…

Взгляд Винсента стал неприязненным.

— Так вот кто давал ему такие бестолковые советы? Что ж… Я не мой покойный отец. И я не собираюсь обсуждать с вами решения, которые я принял, исходя из соображений, которые, похоже, недоступны вашему пониманию. Я король. Я повелеваю. Вы министры. Вы исполняете мои повеления. Я достаточно слушал вас… Ваши возражения не принимаются.

— Но хотя бы на роль вашего доверенного лица выберите кого-нибудь более опытного! — взмолился первый министр. — У этого мальчишки нет никакого представления о дипломатии и переговорах, этому не учат на факультете пилотов мехов!

— Более опытные готовятся предстать перед моим судом, — в голосе короля прозвучал металл. — Их представления о дипломатии и переговорах привели их к измене и предательству. Довольно.

Он поднялся.

— Вы утвердите мои решения или можете отправляться к чёрту, мне есть кого поставить на ваши места. Выбирайте.

Терять насиженные тёплые места, которые при прежнем правителе были настоящей кормушкой, не захотел никто. Ворча, вздыхая и сокрушаясь, совет министров утвердил герцога Сантьяго де ла Трастамара главнокомандующим войск Испании и полномочным представителем короля.

На Рубене Эрбахе попытки министров склонить короля к милости не закончились. Министры видели и попытку покушения, и то, что за ней последовало. Кровавые сцены до сих пор стояли у них перед глазами, и они всеми силами стремились избежать нового кровопролития, в какой бы форме оно ни предполагалось.

Одного за другим мятежников вводили в зал совета, и за каждого из них министры пытались вступиться, ссылаясь на прежние заслуги перед королевским родом, пока очередь не дошла до родителей Сантьяго.

— Ваше величество, казнь этих людей подвергнет слишком серьёзному испытанию верность вашего полномочного представителя, — начал первый министр.

Винсент не дал ему договорить.

— Эти люди предали не только меня, но и своего сына, — отрезал он. — Довольно, я больше не желаю вас слушать. Покиньте зал, о моих решениях вас известит мой секретарь.

Министрам пришлось подчиниться — неповиновение выглядело бы бунтом против короля, а как он поступает с бунтовщиками, они уже видели. Но это нелегко далось им. Со многими из мятежников их связывали узы родства или давней дружбы, но что делать, если выбор настолько суров: или родство и дружба, или министерский портфель и, возможно, сама жизнь?

Единственными советниками короля остались ведьмы. Эти три красавицы умудрялись оставаться практически невидимыми — на них никто не обращал внимания, но они видели всех и всё, оценивая глубину вины и степень вовлечённости в заговор каждого из виновных.

Оказываясь перед лицом Винсента, мятежники вели себя по-разному. Кто-то пытался вымолить пощаду, униженно пресмыкаясь и возлагая вину на кого угодно, только не на себя самого. Кто-то пытался купить помилование, обещая раскрыть дополнительные сведения, и очень удивлялся, когда три ослепительных красотки выкладывали ему те сведения, на которые он так надеялся. Кто-то винил короля во всех смертных грехах, включая убийство его отца, и сыпал проклятиями. Кто-то, сломленный и равнодушный к собственной участи, безропотно принимал приговор и уходил, не поднимая головы, навстречу своей судьбе…

Глубину их падения определяли ведьмы. Только после их решения секретарь вписывал в личное дело вердикт: казнить, лишить титула, конфисковать имущество, или всё сразу.

Нескольких человек попросили помиловать сами сёстры Салем. Речь шла о троих дворянах, практически не имеющих влияния. Их участие в заговоре было обеспечено шантажом и угрозами в адрес их детей, и они искренне радовались, что заговор провалился. О помиловании они не просили, умоляли только не конфисковывать их имущество, чтобы их семьям не пришлось просить милостыню — и плакали от счастья, когда им объявили, что они не будут казнены и разорены.

— Но глаз с вас не спустят, — напутствовал их Винсент, и они отнеслись к этому с полным пониманием.

Награждение верных — в первую очередь за счёт конфискованного у заговорщиков — заняло тоже немало времени. Перераспределив земли и ресурсы между теми, кто сохранил преданность трону, король и его свита смогли наконец предаться отдыху.

Который внезапно оказался прерван — сработала сигнализация. Тревожный сигнал информировал, что кто-то проник во дворец, не имея на то ни права, ни разрешения. Но сеть Ковена не выявила нарушителей, и охрана никого не нашла. Впрочем, не нашла она и кое-кого ещё.