Ведьмак с Марса

С одной стороны — этот мех был более новой и продвинутой моделью. С другой — я привык к своему «Палачу», и мне придётся на ходу приноравливаться к незнакомой машине. Лучшего способа заставить меня облажаться перед всеми поискать — не враз отыщешь. И деваться некуда…

Пока система подгружала миссию, я думал.

Рейдерский захват. Знакомое понятие. Но ни слова о том, какими силами располагает группа противника. А это стопроцентная гарантия, что будет какая-то подлянка со стороны преподавателя.

С него станется хоть «Титанами» эту группу снарядить. И тогда не то что на «Виконтах» — на «Монархах» не управиться. И даже я на своём «Палаче» вспотею и замудохаюсь. Хотя это вряд ли. «Титан» в коридоры станции банально не влезет даже ползком.

Но то, что миссия не одиночная, а сразу на четыре меха, говорило о том, что нам будет больно. Сохранить персонал? А как мы его сохраним, если это самые защищённые уровни, куда мехам вообще никак не пройти, даже самым мелким? Значит, там точно будут мехи — не знаю, какие, но будут. И с ними — те, кто пройдёт по узким коридорам, предназначенным для людей.

«Элементали», тяжёлая пехота…

Что ещё?

Газовые гиганты были известны жёсткой радиацией. Чем ближе — тем она сильнее. Даже на Ио без защиты можно за сутки схватить троекратную смертельную дозу. А в атмосфере… Станция должна иметь очень мощную защиту, чтобы сохранить в рабочем состоянии электронику и персонал.

Зачем там вообще нужен человеческий персонал, я догадывался. В таких условиях запросто может возникнуть ситуация, с которой не сможет разобраться даже ИИ. Нужен был человек, его мозг, его разум, интуиция и нестандартный подход к решению задач. И это ограничивало меня в выборе тактики и оружия.

Направленный импульс ЭМИ не пробьёт защиту. Если пробьёт — миссия провалена, компания потеряет станцию и персонал. Даже современная медицина не спасёт людей, попавших под такую радиацию.

Любое нарушение целостности обшивки даст тот же результат. Наверняка там предусмотрены меры по изоляции разгерметизированного отсека, но это никак не поможет мне решить задачу.

Заслонки придётся прорезать одну за другой. За это время либо электроника прикажет долго жить, либо рейдеры перегрузят реактор, и мы все получим самую низкую оценку из возможных. Можно было не сомневаться, что после этого ржать надо мной не будут только роботы. И то могли быть варианты…

Что нам оставалось, если ни ракеты, ни лучевое оружие, ни ЭМИ мы использовать не могли?

Только одно.

Система подмигнула сообщением о начале миссии. Я открыл канал связи для звена.

— Прежде чем вы начнёте рассказывать мне, как вы рады меня видеть своим командиром, хочу сказать, что это абсолютно взаимно, — я не дал им начать первыми. — Если хотите получить нормальные оценки — просто делайте то, что я скажу. Так, как я скажу. Потом, после миссии, можете говорить что угодно. В любом случае вы ничем не рискуете. Выиграем — вы можете сказать, что это благодаря вам. Проиграем — виноват лидер. А теперь всем слушать.

План, который я им обрисовал, был прост, как три сола.

— У станции есть противометеоритная защита, — начал я. — Если какой-то обломок прорывается через неё, или слишком мал, чтобы системы защиты на него отреагировали, он может повредить оборудование, расположенное на обшивке. На этот случай существует несколько технических ангаров, расположенных прямо под обшивкой. В них находятся ремонтные роботы. Если мы сунемся туда открыто, нас расстреляют, как мишени. Использовать своё оружие снаружи мы не можем — повредим станцию и провалим миссию. Единственный способ выполнить задание — проникнуть незамеченными. До начала сближения мы можем использовать модификаторы. Ставим генератор, искажающий отражённый сигнал сканеров. Мехи будут восприниматься как железокаменные метеориты. Если пойдём на сближение головой вперёд — как небольшие метеориты. Защита не сработает.

— А если сработает? — кажется, это Сантьяго?

— Если сработает, защиты мехов хватит, чтобы не пострадать во время сближения. Больше одного выстрела на такой скорости не успеют сделать.

— На какой скорости? — уточнил Винсент. Что любопытно — даже без издёвки.

— Мы метеориты, не забыли? — усмехнулся я, активируя схему станции. — Подлетаем на максимальной, головой вперёд, не маневрируя, у самой обшивки разворачиваемся, тормозим, что-то ломаем. Ангар открывается, роботы выходят, мы заходим. По миссии под угрозой реакторный отсек и командный центр. В КЦ — заложники, они продолжают работать, поскольку станция должна оставаться в рабочем состоянии, иначе катастрофы не избежать. А рейдеры даже в исполнении ИИ жить хотят. Далее. Самый удобный для высадки ангар — вот этот, под номером четыре. От него ближе всего и до КЦ, и до реакторного. Галан, Эклер — идёте в сторону КЦ. Не рискуете. Близко подойти не выйдет, там дальше узкие коридоры. Но вот здесь, — я подсветил нужный участок, — расположен один из дублирующих терминалов, который контролирует сектор. Ваша задача активировать его, опустить заслонки здесь и здесь, — я разместил указатели в нужных точках. — Рейдеры окажутся в клетке. Затем активируете для заблокированного участка протокол «разгерметизация». Участок блокируется так, что хрен вылезешь. Даже если противник на мехах, это его не спасёт. Мощности не хватит прорезать выход. На случай сюрпризов от препода охраняете обе заслонки до завершения миссии. Вопросы?

Они промолчали.

— Вопросов нет. Принц, — я переключился на своего вынужденного напарника. — Действуем по той же схеме. К реакторному ведут три коридора. Вход только один. В сам реакторный отсек никто не сунется без необходимости. Опускаем заслонки в зависимости от того, где расположен противник, изолируем группу, блокируем. Ждём. Всё понятно?

— Было бы что понимать, — буркнул тот.

— Тогда… Генераторы активировать, — скомандовал я. Дождался подтверждения. — Старт!

Миссия, в которой у тебя в напарниках твой конкурент, которого ты сначала уронил мордой в пол, а потом спихнул с первого места в топе, и двое его шестёрок, один из которых вызвал тебя на дуэль до смерти. Казалось бы, что могло пойти не так?

Всё. Абсолютно всё пошло не так.

Нет, высадка прошла без сучка и задоринки. Нас обстреляли, но поскольку пушки были рассчитаны на скорости метеоритов, а мы двигались значительно медленнее положенных плюс-минус десяти-семидесяти километров в секунду, все выстрелы на упреждение ушли в «молоко».

Мы растёрли в пыль несколько блоков приборов наружного наблюдения в паре десятков шагов от четвёртого ангара, пока тормозили. Створки ангара раскрылись, выпуская полчище ремонтных роботов, которые принялись суетливо устранять причинённые нами разрушения.

А мы, воспользовавшись окном в полминуты, промчались по обшивке, внося ещё больше хаоса в их работу, и десантировались в ангар.

Когда створки за нами закрылись до окончания ремонта, я огляделся. Тоннели, ведущие к нужным секторам, ожидаемо были перекрыты. На этот случай здесь тоже имелся дублирующий терминал. Мало ли, вдруг придётся садиться не в основные ангары, а сюда?

Сознание скачком изменило восприятие. Я не помнил, что нахожусь в капсуле тренажёра. Я был на станции, я вскрывал панель, за которой находился терминал, и мне совершенно не нравилось, как откликается этот мех на каждое моё движение.

Если «Палач» сросся со мной, как второе тело, то «Виконт» казался марионеткой, которой надо управлять, дёргая за ниточки. Но с задачей я справился. Подключился к терминалу, поднял заслонки.

— Галан, Эклер, налево. Принц, за мной. У нас десять секунд. Пошли!

И мы пошли.

Прогрохотав подошвами огромных ног по полу ангара — клянусь, я практически ощущал этот грохот всей поверхностью тела! — мы с Винсом ворвались в коридор. Заслонка за нашими спинами сработала с быстротой гильотины, и я на всякий случай уточнил, как вторая пара прошла это первое препятствие.