Ведьмин час

Она опомнилась, только когда почувствовала, как Дарий сел рядом. Он взял ее руки в свои и сказал:

– Ладно, я готов.

– Свят ничего тебе не говорил? – уточнила Варна.

– Ничего, ни слова. Он вообще не слишком разговорчивый. – Дарий мягко улыбнулся. – Расскажи мне, а я обещаю сохранить это в тайне.

Оказалось, она только думала, что рассказать обо всем будет легко. На деле же вышло, что слова застревали в горле, не хотели быть произнесенными.

– Помнишь день, когда мы встретились? – осторожно начала Варна.

Он кивнул.

– В ту ночь меня действительно нашли ведьмы, они хотели увести меня с собой. Одна из них…

– Ведьмы! – выдохнул Дарий. – Варна…

По лицу стало видно, что он все понял. Дарий помрачнел, его лицо исказилось, он хмурился и одновременно силился не показать своего разочарования. Сжал зубы, втянул носом воздух и отвернулся.

– Я знала, что ты осудишь меня.

– А что я сделать должен?! – Он выпустил ее руки и закрыл лицо ладонями. – Ведьмы, Варна! Невесты Зверя! Самые хитрые и опасные из его приспешников. И ты с одной из них якшаешься?!

– Мы не якшаемся! – оскорбилась она. – И вообще, они просто поклоняются старым богам. Это церковь решила захватить…

– Хватит! – резко перебил Дарий. – Эту чушь они тебе нашептали?!

– Еще скажи, что твои родители… – она осеклась.

– Я не знаю, кто мои родители, – жестко произнес он. – Вся моя жизнь прошла здесь. Нина, Тихомир и Мстислав – они моя семья. И Нина, кстати, глаз потеряла из-за твоих подруг!

– Зачем пришел, если слушать не хочешь? – обиженно спросила Варна.

– Надеялся, что ошибаюсь. До последнего надеялся.

Его плечи поникли, словно на них опустился непосильный груз. Злость, исходящая от Дария, казалась почти осязаемой, но он не торопился уходить. Видеть разочарование было больно, лучше бы он кричал и грозился рассказать все наставникам.

– Иди сюда, – вдруг произнес Дарий, раскрыл объятия и сжал в них Варну.

От неожиданности она растерялась, не смогла ничего сказать и вдруг почувствовала нестерпимое жжение. Варна оттолкнула друга и увидела, что крест, висящий на его груди, исходит паром.

– Боже… – пробормотал он. – Как ты в церкви находишься?

– Так же, как Свят, – неопределенно ответила она.

– И никто не знает?

– Никто.

– Откажись от этой силы, – потребовал Дарий. – Откажись от встреч с ведьмами, и Господь простит тебя.

– Откуда тебе знать, простит он меня или нет? – Она хмыкнула.

– Он прощает всех, кто сошел с пути, если они раскаиваются.

– Мне не в чем раскаиваться. – Варна гордо вскинула голову. – Я не сделала ничего дурного.

– Упрямая. – Дарий покачал головой.

– А ты – уменьшенная копия Мстислава! – раздраженно выкрикнула она. – Думал, придешь, обниматься полезешь – и я сразу вернусь под крылышко церкви? Решил, что наставишь меня на путь истинный? Что же ты так за Свята не борешься?

– Свят – это другое, – устало сказал Дарий. – И нет, я не думал, что моих объятий будет достаточно. Хотя хотел бы, чего уж.

– Ты чего это? – пробормотала она, хмурясь.

– У меня к тебе что-то вот тут, – Дарий приложил ладонь к груди, – и оно болит, каждый день болит. Мстислав говорит, что любить я должен всех одинаково, но пока у меня не выходит.

– Из-за этого он бил тебя плетью? – тихо спросила она.

Дарий вздрогнул, даже в полумраке было видно, как он покраснел. Сцепив пальцы в замок, Дарий сложил руки на коленях и просидел так довольно долго, собираясь с духом. Она не хотела его задеть – только понять, почему он позволил наставнику истязать себя.

– Когда мне исполнится девятнадцать, – глухо сказал Дарий, – я обязан буду дать обет безбрачия и…

– Что?! – резко воскликнула Варна. – И ты пойдешь на это?!

– Иначе сан мне не получить.

– Зачем он тебе нужен?! – Варна схватила его за плечи, развернула к себе и встряхнула. – Всю жизнь избивать себя плетью хочешь?

– Когда ты уедешь, станет легче. – Он отвернулся, пряча взгляд.

– Ты от меня отрекаешься!

– Вовсе нет! – Он наконец посмотрел на нее. – Вовсе не отрекаюсь! Любить и не обладая можно, так…

– Мстислав говорит, да? – Она прищурилась. – А своя голова тебе на что дана?!

– Как долго ты меня мучить будешь? – простонал Дарий и вырвался из ее рук. – Я признался тебе, открыл сердце, а ты бьешь прямо в него, в самое уязвимое место!

Ничего лучше ей в голову не пришло – она подалась вперед, прижалась губами к его изогнутому в муке рту, замерла, не понимая, что делать дальше. А он вдруг заплакал, из огромных глаз покатились слезы, они дрожали на кончиках ресниц, прежде чем сорваться и градом покатиться по щекам.

Дарий оттолкнул ее, вскочил, отбежал к двери, затем сделал несколько робких шагов обратно, будто так и не решил, как поступить. А она сидела и смотрела на его мучения, на слезы, стекающие по подбородку, и надеялась, что этот отчаянный жест скажет ему больше, чем слова.

Не сказал.

Он рывком распахнул дверь и вылетел вон с такой скоростью, словно за ним гонятся черти.

Ночью, слушая, как Дарий исступленно хлещет себя плетью, Варна проклинала нового Бога за то, что он с ними сделал. Дети должны сражаться во имя Господа, должны истязать себя, наказывать за грехи, которых даже не совершали, за помыслы, которые кому-то кажутся греховными. Что есть грех в мире, где двенадцатилетние дети рубят головы ведьмам? Почему за убийства прощают, а за любовь – нет? Почему наставники могут нарушать обет безбрачия, а их, учеников, стращают сказками о чистоте плоти?

– Обман, – прошептала Варна и крепко зажмурилась, услышав очередной удар.

Она не выдержала – вскочила с постели, босиком по ледяному каменному полу кинулась к самой отдаленной комнате, распахнула дверь и выкрикнула:

– А что, если никакого Бога нет?!

Перепуганный Дарий обернулся. Слезы застилали его глаза, на спине проступили алые полосы и кровоподтеки. Варна кинулась к нему, вырвала из пальцев плеть и, потрясая ей перед его лицом, продолжила:

– А если всё, что у нас есть, – это наша короткая жизнь? Нет ни райских кущ, ни пeкла; мы пытаемся жить по выдуманным законам, проводим жизнь в лишениях, надеясь на блага после смерти, и я спрашиваю тебя: а что, если их нет?! Что, если существует только Навь и забвение?!