Ведьмин час

Все могло сложиться иначе, не окажись она такой дурой. В идеальном мире Варна стала бы Светозарной, сражалась в паре со Святом, Дарий служил бы в ближайшем приходе, они бы встречались и проводили время вместе, как старые друзья. Нина и Мстислав носили бы белые плащи, пусть и незаслуженные, а Гореслав гордился бы своими воспитанниками и не выглядел так, будто потратил впустую десять лет жизни.

А ведь наставники даже не знали всей правды.

– Нам пора! – крикнул Ерш. – Вперед!

– Давай не задерживайся. – Радомила направила коня следом за товарищами. – Быстрее!

– Не могу поверить, что они просто избавились от нас… – пробормотала Варна.

Дарий промолчал.

Глава 29. Сейчас

Отголоски спора Светозарных доносились из катакомб примерно час, потом все стихло, и у Варны осталось лишь два предположения: Слава приняла все, что сказал Свят, или он убил ее. Спрятать труп будет легко, настоящие друзья всегда помогают друг другу, верно? Второй вариант казался даже привлекательнее: намного меньше риска, что однажды рот Светозарной откроется и их всех отправят на костер.

– До чего крутой у него нрав, да? – Млад подошел бесшумно, Варна вздрогнула от неожиданности. – Я не помешал твоей молитве?

– Я не молилась. – Она отвернулась от креста, перекинула ногу через скамью и посмотрела на старого приятеля. – Садись, раз пришел.

Тот грузно опустился на скамейку, подобрав рясу. Если Свят все еще казался юным благодаря жизни, которую вел, то Млад выглядел даже старше своего возраста. Когда-то он был курносым смешным мальчишкой, в меру сообразительным и послушным. Выдающимся охотником Млад бы не стал, но и во главе прихода Варна его не видела.

– Слышал что-то о наших? – На самом деле ей не было интересно – спросила, чтобы поддержать разговор и отвлечься от собственных мыслей.

– Да, кое-что. – Млад вздохнул. – Данияра-то убили, знаешь?

– Нет.

– Ввязался в переделку, забили насмерть, год, может, полтора назад.

Судьба драчливого Данияра ее не удивила – еще в детстве было понятно, что охотника из него не получится: слишком скверный у парня был нрав. После четырнадцати лет он совсем потерял голову – сбегал из церкви, дрался, несколько раз Мстислав вытаскивал его из постели каких-то девиц. Неудивительно, что он умер, – странно, что только сейчас.

– А Дива охотится, – продолжил Млад.

– Да ладно? – Варна искренне удивилась.

– Как вы уехали, через полгода и она ушла, сама. Думал, замуж вышла да осела, но не тут-то было! Приехала через два года, голова обрита, на лице шрамы, к седлу привязан обезглавленный упырь. Сказала, что мимо проезжала, о вас спрашивала.

– Она во Взводе?

– Не знаю, кажется, да. – Млад покачал головой. – Мы поговорили немного, она несколько дней тут провела. Потом труп совсем скверно вонять начал, пришлось ехать дальше. Везла его кому-то как доказательство.

Дива и охота! Девчонка, которая боялась всего на свете, начиная с жуков и заканчивая темнотой. На площадке она постоянно роняла меч и плакала, никто не воспринимал ее всерьез, даже наставники.

– Пути Господни неисповедимы. – Млад улыбнулся. – Сильная стала, уверенная, совсем как ты.

– Я такая всегда была, – одернула его Варна. – А ей пришлось характер ломать. Но почему она в одиночку охотится?

– Говорит, не нужен ей никто. Да уже много времени прошло; кто знает, жива ли она еще.

– Ну а ты? Доволен жизнью?

– Доволен, наверное. – Млад пожал плечами и поднял взгляд на крест. – Да только Господь со мной не говорит, не чувствует во мне истинно верующего. Таким, как Дарий, мне не стать.

– И не надо, – выпалила Варна. – Его Бог в темечко поцеловал.

– И то правда. Ты ведь знала, что Мстислав бил его? – Млад понизил голос.

– И ты в курсе? – удивилась Варна.

– Так об этом все говорили. Я боялся, что и меня бить начнут, но обошлось. Я своих не трогаю. – Он кивнул в сторону приюта. – Зверство какое-то, не по-божески. Как он теперь? Смотреть больно.

– Но ты смотришь. Отвратительное зрелище? – Варна усмехнулась.

– Вовсе нет, – горячо запротестовал Млад. – Я сочувствую ему. Не знаю, как он держится.

«С трудом», – хотела сказать Варна, но в этот момент из катакомб поднялись Светозарные.

Свят – совершенно спокойный, Слава – раскрасневшаяся, руки сжаты в кулаки. Нелегко же ей дался разговор. Варна встала.

– Займись седельными сумками, – Свят обратился к спутнице. Та одарила его испепеляющим взглядом и вылетела прочь, будто в нее бес вселился.

– Пойду, мне… – Млад замялся. – Пора мне.

Они остались вдвоем. Варна так и стояла, напряженно всматриваясь в лицо Свята; тот старательно отводил взгляд. Молчание затянулось.

– Она смирится, – наконец сказал он.

– Ее нельзя вести в лес. Если Рослава почует опасность, весь наш план…

– Что ты предлагаешь? – резко перебил ее Свят. – Убить ее? Будь моя воля, я бы ни за что не втягивал сослуживцев в эту историю, но так сложилось. Не все в этом мире в моей власти.

Ситуация действительно получилась безвыходная: если попытаться избавиться от Славы, та вспылит и наверняка донесет на них; если взять с собой, может напасть на ведьм и сорвать все планы. Вся эта затея пахла костром и дыбой.

– Справимся. – Варна решительно перешагнула через скамейку и подошла к нему. – Если что-то пойдет не так, на костер отправимся вместе.

– Тебе доводилось видеть, что в Ясностане делают с ведьмами? – спросил Свят.

– Нет, но я догадываюсь, через что они проходят перед смертью.

– Если воспоминания Гореслава всплывут, вас ничто не спасет.

– Сожги дневник, – попросила Варна.

– Возьми, – он достал из кармана книжицу и протянул ей. – Сожги сама.

– Я доверяю тебе, – спокойно сказала она, но дневник все же взяла.

– Странно слышать это, – усмехнулся Свят. – Ты смотришь на меня так, будто ждешь ножа в спину.

– Я всегда так смотрела, – отмахнулась она.

– Не всегда.

– Какой ты стал разговорчивый, – Варна закатила глаза. – Было лучше, когда ты выдавал в неделю десяток слов, половина из которых – ругань на уроках.

В этот раз Свят промолчал, только окинул ее странным взглядом и вышел. Оставшись одна, она открыла дневник на первой попавшейся странице и пробежалась глазами по строчкам, исписанным размашистым почерком Гореслава. Ничего интересного – лишь сухие отчеты о прожитых днях. Светозарный не врал, не приукрашивал, собственных чувств не описывал – только произошедшие события.