Ведьмин путь

– Пожелания есть? Или фотаемся везде, где понравится?

– Где понравится, – решил глава семьи.

– Сначала на мосту, потом у театра, у загса, а еще я тут где-то такой домик видела, кирпичный, знаете? Вот к нему потом. И на набережную, по ней по всей пройдемся, – дополнила его вторая половина и зачем-то опять посмотрелась в зеркальце. Словно проверяя, не «съелась» ли за время этой тирады яркая помада, не растрепались ли пышные косы.

Я фыркнула про себя и посмотрела на солнце.

– До заката по городу, на закате – на мосту, а потом – по домам. Где вы видели тот домик, который, знаете, такой кирпичный? – я серьезно посмотрела на Веронику.

Ее муж вдруг тоже уставился на солнце.

– Вон туда, а потом – туда, а потом – туда, – показала неопределенными жестами «гарна дивчина».

– Чудно, – я повернулась и пошла от гостиницы по улице к вокзалу. – Найдем на раз.

И действительно нашли быстро. Но если я надеялась так же быстро закончить со съемкой, то жестоко ошиблась. Вероника оказалась очень неуверенной в себе моделью.

– Мне так встать или вот так? – взволнованно спрашивала она, вертясь у кирпичной стены. – Милый! Скажи, как лучше! Вот так, да? А если вот так встать, вот сюда? Или нет, сюда!

«Милый» честно принимал указанные позы и дико смущался. Я терпеливо стояла с фотоаппаратом, наблюдая погоду, и ждала волшебного «Мы готовы». Оное следовало после десяти минут беготни в поисках «лучшего» угла, очередного щелканья створками складного зеркальца и тихого: «Как я выгляжу? Помада не размазалась? Тушь не потекла?».

Погода оставалась неизменно ясной, и, дабы не терять время, я начала снимать то, что интересовало меня. Окна. Мы как раз находились напротив одного из обозначенных на карте домов, и...

– Злата, вы куда? Мы готовы!

Да ладно...

– А теперь еще вот здесь и вот так!

Без проблем.

– А теперь вон к тому домику, там сугробы красивые! Милый, а давай снежных ангелков сделаем?

Старушки, шушукающиеся на лавке у «того домика», дружно и неодобрительно замолчали. На минуту.

– Что за молодежь! Ну и нравы!.. – закудахтала возмущенно одна, показывая клюкой на «ангелков» в сугробе.

– Да не говори, Матвевна! Вот в наше время...

Я не отрывалась от фотоаппарата и прилежно щелкала затвором. Моё дело маленькое... Не новобрачные в кадре, как окрестные дома. Попыхтеть потом придется, разбирая и рассортировывая, но да у меня всё равно, несмотря на обещанную Кариной защиту, бессонница. Теперь, кажется, патологическая.

Город в видоискателе выглядел совсем иначе – уменьшенным, плоским, нарисованным. Именно такими и кажутся спрятанные, как заметил «рудимент», города – такими я их видела, когда... умела. Когда было, с помощью чего смотреть. Смотришь обычным зрением – стоят вдоль дороги обыкновенные здания. Чуть прищуришься – и становится заметной призрачная пелена пространственного слоя, дрожащая, как раскаленное марево воздуха в неподвижном зное. А за ней – плоские, уменьшенные домики, точно игрушки на подоконниках или граффити на стенах. А отдернешь пелену, как занавеску или ширму, и всё меняется местами – обычные становятся плоскими рисунками, а спрятанные…

– Злата, а если мы вот так встанем? А?

Но теперь, к сожалению, остается полагаться только на человеческую технику. И ведьмину память.

Я опустила фотоаппарат, потерла переносицу и посмотрела на часы. Вероника маячила у кованого столба в позе стриптизерши и шепотом уговаривала мужа изобразить что-нибудь «красивое». Часы показывали начало пятого, до заката оставалось всего ничего, а мы прошли лишь два «объекта». Пора ставить условия, иначе мы до ночи прокопаемся. Где-то в загашнике у меня еще сохранились остатки наглости, честности и боевого духа...

– Вероника, вы выглядите вульгарно. Будьте добры, слезьте со столба и не вздумайте обижаться. И если хотите продолжить – и закончить фотосессию, слушаем, что я говорю, делаем всё быстро, и никаких зеркал. Иначе расходимся, и больше я с вами не работаю. Договорились?

– Но!.. – возмутилась Вероника.

– Конечно! – радостно выдохнул Семён.

– А теперь встаньте по обе стороны столба, спиной друг к другу. Вероника, ногу в колене не сгибайте, вы же приличная женщина. Посмотрите на небо и улыбнитесь мечтательно. Мечтательно, а не нервно. Семён, посмотрите через плечо на супругу. А теперь наоборот. А теперь встретились взглядами и продолжаем улыбаться. А теперь целуйтесь. А теперь – на мост и бегом на другой берег, к театру. Вероника, оставьте в покое зеркало, у вас всё в порядке и всё на месте.

На работе я командовала редко, но метко – когда приходилось вести в иное время и пространство человека, к ним непривычного. Резкие и отрывистые приказы, неосознанно усвоенные у Верховной, действовали лучше иных объяснений и уговоров. И, почти не отрываясь от видоискателя, я лихорадочно рылась в памяти. Перед каждым походом в иной слой я просматривала безумное количество иллюстративного материала, и должно же найтись что-нибудь... подходящее. Фотосессионное.

– Семён, здесь где-нибудь цветы продаются? А если в телефоне карту открыть и погуглить? Да, надо. И лучше не красные, сливаться будете. Желтые или белые. Да, сходите, мы подождем. Вероника, пожалуйста, вот сюда, к парапету. Не смотрите в объектив, смотрите по сторонам. А теперь представьте, что вы очень ждете своего мужчину...

К закату я охрипла и устала, как собака. Чувствовала мост спиной, но, к сожалению, он опять был занят художником, поэтому приходилось вертеться рядом и ждать своей очереди. «Очередь» же приближаться не спешила – художник, вместо того чтобы рисовать, то неспешно курил, опершись о перила, то потягивал чай из маленького термоса, и с любопытством наблюдал за нашими метаниями. Я ругалась про себя, но попросить его освободить место не решалась. Благо, он сам догадался.

– На мосту фотографироваться будете? – поинтересовался художник, снова закуривая.

– Да! – раздался над рекой бас Семёна, на лице которого обозначилось то же облегчение, что и у меня в душе.

Обозначилось, правда, ненадолго – он явно ожидал, что мы аудиально поддержим его «да», но я слишком устала говорить, а Вероника украдкой, отвернувшись от меня, быстро красила губы. И без нашей поддержки Семён смутился, будто попросил о чем-то неприличном.

– Проходите, – добродушно улыбнулся художник. – Мольберт оставить для декораций?

– А вам нетрудно будет попозировать? – я первой зашла на мост. – На пару кадров изобразить, что вы их рисуете, например.

– Конечно, – кивнул он.

Закат над рекой. Художник. Новобрачные. Сначала – заходящее солнце между ними, потом – страстный поцелуй на фоне. И на этой торжественной ноте я выключила фотоаппарат и скомандовала всем кончать. Ибо.

– Но... – привычно возмутилась Вероника, явно ожидающая продолжения.

– Идем, дорогая, – Семён в коротком прыжке чмокнул жену в щеку. – Я проголодался.

Она зарумянилась, хихикнула и согласно устремилась к гостинице. А Семён задержался.

– Что по деньгам? – спросил, деловито поправляя очки.