Ведьмин путь

Да, это «насекомая» нечисть – «пчелы», «пауки» – мелкая и тщедушная. «Земноводная» – «змеи», «лягушки» – славилась очень широкой костью, кряжистостью, тяжеловесностью, «водяная» – «рыбы», «креветки» – болезненной, скелетообразной худобой при росте чуть выше среднего. А «животная», как и «птичья», – мощная, здоровая, аж шея разом затекает. И очень хочется держаться от них подальше. В принципе.

– Куртки застегните, – велела я сухо. – И впредь выглядите одетыми по погоде, не привлекайте внимание. И очки снимите. Челки на лицо, капюшоны на лоб, смотреть под ноги.

Крестники повиновались с похвальным рвением. Я поджала губы, развернулась и поспешила обратно. Выпить в чаю, согреться, утеплиться – и в архив. По сравнению со вчерашним, похолодало. С реки задул порывистый сырой ветер, и...

– Лёль, ночью беда будет, – тихо сказал Филька, когда мы подошли к гостинице. Поозирался, указал на мост, поёжился выразительно.

А нечисть чует тьму всегда и везде, а коль с реки... Да, призраки. Вероятно, они наконец явятся. Надо приготовиться. Если этой ночью вскроют очередной спрятанный дом... Да, хорошо бы подтвердить теорию «призраки из ведьминого логова». И глянуть на тех, кто управляет процессом, – хоть издали, моих артефактов хватит, если нечисть будет активна и использует силу. И – спасти ту, что должна отдать силу подковке. Может, даже неуловимую Ираиду.

– Лёль, мы бы сами не... – неловко добавил Данька и ковырнул носком кроссовка снег.

– Если бы не ваша мама, я бы тоже не, – я открыла дверь. – Идем.

Надеюсь, Анжела еще не вернулась. Они же оба на нее стойку сделают, и не посмотрят, что всего лишь «белка». Что б их половозрелые инстинкты... Архив откладывается на пару часов разъяснительной работы.

По пути на кухню, к счастью, нам никто не встретился – народ, пережидая непогоду, сидел по норкам, – но у Анжелиной комнаты «лисы» дружно и предсказуемо споткнулись.

– Прошли и забыли, – я резко повернулась. – Девочка несовершеннолетняя и без семьи. И без защиты старшего. Узнаю – прибью нафиг, ясно?

Братцы переглянулись и кивнули.

– Вот ваш ключ. Номер – восьмой. Рюкзаки бросили, руки помыли и на кухню. Всё, что на плите, – ваше. Закончите – зайдите. Поговорим.

И закрылась у себя. Разулась, расстегнула куртку, вдохнула-выдохнула и ощутила себя напряженной донельзя. Тронь – «зазвеню», закричу, сорвусь в ненависть... Нашарив в чемодане склянку с успокоительным, я выпила залпом всё зелье – ударную трехкратную дозу, включила компьютер и проверила почту. Верховная молчала. Дело замерзшей ведьмы пока не прислали. Руна спала, свернувшись клубком у шкатулки, и на мое появление не реагировала. И сбежать бы... да от себя, как известно, не избавиться.

Пошуршав бумагами, я рассеянно перебрала свои заметки. Вопрос ребром: говорить братцам, что здесь происходит, или нет? Если рассказать, то можно подключить к делу, «лисы» – мастера разнюхивать и выслеживать. Но это опасно. Они же несовершеннолетние, слишком нестабильны. Учуют интересную и зловещую странность, сорвутся – и всем нам хана, включая Натку. Я не умею так, как она, предугадывать их настроение и предсказывать действие, пресекая его на корню. А если промолчать... Кто знает, не будет ли хуже. Да, не «накормишь» – сами пойдут искать. И найдут на мою голову. За пару часов – легко, а уж за три-то дня до отъезда...

К тому времени, как крестники затоптались у двери, шумно сопя и обсуждая мысленно стратегию общения, я решила всё рассказать. И запретить, используя влияние опекуна, любое вмешательство без просьбы, если придется. Только с ними мне тут проблем не хватало.

– Заходите, открыто.

Они зашли и замерли на пороге. Я вздохнула про себя. Поняли, как напортачили, теперь любой своей инициативы боятся, даже простейшей... И вроде хорошо, что поняли, да мне от этого ни холодно ни жарко.

– Ребят, хватит. Вы ж не дети, чтобы я каждое ваше движение контролировала и каждым шагом командовала. У меня есть свои дела, у вас – свои. Договариваемся и расходимся.

Братья разулись и по-турецки сели на пол, а я взгромоздилась на стол и рассказала. Всё, как есть – и про суть дела, и про подвал, и даже про Карину с кошкой. Со своими я привыкла быть честной, даже если «свои» давно таковыми не считались. Не считались – но всё же были. Я смотреть-то на них не могла – воспоминания накрывали резко и болезненно, отвлекая... но внутри ощущала забытое тепло. Больше не одна. Семья рядом.

– Нам в спячку залечь? – проницательно спросил Филька, когда я закончила. – И не мешать?

Две пары абсолютно одинаковых глаз – темная, непроницаемо-зеркальная зелень без белков, нитка зрачка – смотрели из-под взлохмаченных чубов одинаково настороженно. И одинаково нервно, в унисон, пульсировали, вздуваясь на загорелой коже висков и запястий, темные вены.

– А как хорошо вы себя контролируете? – уточнила я. – Если появятся призраки, а с ними – и поток тьмы, не сорветесь? Не взбеситесь от дармовой силы?

Нечисть – сплошь темные, и чем они сильнее, тем больше нужно собственно силы. Любой. Они всегда до нее голодны, всегда мало. Предчувствие и ощущение тьмы отключает у них мозги, как у человека алкоголь натощак, оставляя голые инстинкты. А «лисы» – высшая нечисть. Сильнее них только бесы и «кошки». Из известных.

Короткий «перегляд», и Данька сухо ответил:

– Нет. Мама защиту поставила. От лишней силы.

Это хорошо. Уже легче.

– Мы умеем впитывать тьму нужных количествах, – заметил Филька негромко. – И усваивать давно научились, – поколебался и добавил: – И передавать тоже. Маме можем сливать излишки без проблем. Или тебе.

Я чуть не фыркнула. Нафига козе баян?.. А потом присмотрелась к хитрому лицу и сообразила:

– Для амулетов? Серьезно?

Они ухмыльнулись одинаково. И почти расслабились. Почти как раньше...

– Интересно... – протянула я. Да, некоторые особенности силы должны быть тайной для всех, и я многого не знала. – А нечисть в гостинице ощущаете? Кроме «белки»?

Очередной «перегляд», и Филька, почесав кончик длинноватого носа, досадливо поморщился:

– Есть, падла. Но очень хорошо маскируется. Слабая «белка» и то больше выпирает. Мы вот подумали... – и замолчал.

– Ну-ну, – подбодрила я, повернувшись к Руне и осторожно вытаскивая из-под кошки шкатулку. Зачем теперь опыты, когда есть «лисы»...

– Перед отъездом мама выкачала из нас почти всю силу, – осторожно заговорил младший крестник, явно подбирая слова, дабы не сболтнуть лишнего. – Чтобы не фонили сильно. Так мы можем... понижать себя, что ли. Высшую же нечисть обычно определяют как высшую по концентрации силы, а низшую – по ее отсутствию. Сейчас силы мало, и нас не заметят. Даже высшие примут за мелочь низшую. Ни о чем.