Ведьмин жребий

— Я останавливался здесь раньше, — сказал он.

Из прорезей в закрытых ставнях лился мягкий желтый свет. Тени странников, протянутые по земле, чудно слились воедино и теперь ничем не походили на человеческие. Лошадь фыркала и перебирала копытами, напоминая хозяевам, что целый день катала их на своей спине, чем заслужила солидный пучок сена и крышу над головой.

Ланн передал девушке поводья.

— Я сейчас вернусь.

Он немного потоптался перед крыльцом, отряхивая сапоги от налипшей грязи, а затем без стука вошел в дом. Летиция осталась снаружи. Тонкие струйки дождя стекали по ее капюшону и волосам, а лошадь повернула морду к девушке и укоризненно смотрела на нее большими черными глазами. Становилось холоднее. Летиция плотнее закуталась в мокрый плащ, как будто это могло ее согреть, и принялась притоптывать на месте, стуча зубами. Прошло около десяти минут, прежде чем Ланн позвал ее в дом.

Он усадил ее перед теплым очагом и сунул в руки кружку горячего чая, а сам вышел во двор, чтобы позаботиться о лошади. После его ухода Летиция поставила кружку на стол, повесила плащ на крючок у двери и опасливо выглянула в коридор. Из дальней комнаты доносились приглушенные голоса: мужчина и женщина как будто спорили о чем-то, по очереди перебивая друг друга. Внезапно женщина громко и мелодично рассмеялась, а за этим последовал влажный звук поцелуя.

Это показалось Летиции омерзительным, и она, утратив всякий интерес к дальнейшим увеселениям влюбленной парочки, вернулась в комнату и допила чай. На стене напротив очага висела картина: феи с прозрачными крылышками и крошечные гномики в остроконечных колпаках танцевали в кругу грибов с пятнистыми шляпками. В неровном свете пламени девушке почудилось, что лесные жители призывно тянут к ней руки, а на их миниатюрных личиках расцветают улыбки. Летиция моргнула несколько раз, коснулась пальцем засохшей краски — картинка осталась статичной, гномики не шевельнулись. Она встала к изображению спиной, шагнула к очагу, а затем резко обернулась и стрельнула глазами в гномов, чтобы они не вздумали шалить.

— Что ты делаешь? — спросил Ланн с невыразимой печалью в голосе.

Картина полностью поглотила внимание девушки, и она не заметила, как он вошел. Летиция смущенно поправила платье и промолчала. Не говорить же ему, что она забавлялась с нарисованными гномиками.

— Там есть люди, — Летиция кивнула на коридор.

— Неужели? — Ланн бросил на пол тугой комок из одеял и меха и сел перед очагом, вытянув ноги. — Старый папочка храпит на чердаке, пока его дочь развлекается с новым гостем. Она держит его здесь уже третий день, а он все не сдается.

— Что? — переспросила девушка.

Ульцескор глянул на нее краем глаза.

— Не думал, что ты такая везучая.

— Ланн? — Летиция начала медленно закипать. — О чем ты говоришь?

В коридоре послышались шаги. Сюда кто-то шел.

— Не заходи ей за спину, — быстро шепнул Ланн. — Они этого не любят.

В дверном проеме возникла высокая белокурая девушка с глазами насыщенного зеленого цвета и полными яркими губами. Золотистые волосы доходили незнакомке до пояса. На ней было светло-зеленое платье до колен, белая кружевная шаль и мягкие тряпичные туфли. Удостоив Летицию коротким неприязненным взглядом, она повернулась к Ланну и очаровательно ему улыбнулась.

— Вы, стало быть, голодны? — Голос хозяйки напоминал перезвон колокольчиков в тихом лесу и в то же время был холодным и неживым. — От ужина кое-что осталось. Я принесу.

Не глядя, она шагнула назад и едва не столкнулась с мужчиной, неслышно подошедшим сзади. На его лице играла широкая, слегка глуповатая улыбка. Судя по всему, он был по уши влюблен в золотоволосую красавицу.

— Элиот, возвращайся в комнату, — велела хозяйка, но мужчина не сдвинулся с места. Приобняв ее одной рукой, Элиот с интересом рассматривал гостей. — Элиот, — она слабо толкнула его в грудь, — уходи.

— Кто они, Ульрика? — спросил мужчина.

— Всего лишь путники, попросившиеся на ночь.

Элиот перевел на нее взгляд.

— У тебя доброе сердце, — с чувством сказал он и наклонился к ней.

Ульрика послушно подставила губы, не обращая внимания на посторонних, и любовники обменялись парой долгих, страстных поцелуев. Ланн зевнул со скучающим видом, а Летиция вскочила со своего места, как ужаленная.

— Мне что-то дурно стало, — сказала она. — Я лучше под дождем постою.

Она вышла наружу, сердито хлопнув дверью. Проливной дождь хлестал ее по щекам, когда Ланн набросил ей на голову свой плащ, взял за руку и потянул обратно в дом. Летиция яростно вырвалась.

— Это отвратительно, — сказала девушка, обернувшись.

— Почему? — Он пытливо заглянул ей в глаза. — Ты же так хотела его увидеть.

— Кого? — мигом растерялась Летиция.

— Айля.

Какое-то время они молча смотрели друг на друга. Затем Ланн положил руки ей на плечи и рывком привлек к себе. Летиция оказалась под надежной защитой крыльца, и ливень ее больше не беспокоил. Теперь ее волновало кое-что другое.

— Видишь? В этом нет ничего страшного, — шепнул Ланн ей в ухо, — или отвратительного. — Сквозь слои ткани она явственно ощущала равномерный стук его сердца. Ланн ободряюще похлопал девушку по спине и отпустил. — Я прав? — спросил он, заглядывая ей в глаза.

Летиция отвела взгляд и смущенно потопталась на месте. В кольце его рук было значительно теплее, чем сейчас, и не надо было отвечать на нескромные вопросы. По крыше громко стучал дождь.

— Мы можем уехать?

— Да, — с серьезным видом заявил Ланн. — Если только на чужой овце, госпожа ведьма. Да еще при условии, что она согласится нас везти.

Летиция не могла не улыбнуться, и он все-таки уговорил ее вернуться в дом. Гостиная и коридор пустовали, а за кухонным столом сидела Ульрика, заворожено наблюдая за пламенем свечи. Кухня содержалась в чистоте, как и остальные комнаты в доме. Хозяйка знала, что такое порядок и уют, и умела их поддерживать.

При их появлении Ульрика поднялась, разлила по тарелкам капустный суп и поставила ужин перед гостями.

— Ты сказал ей? — Ее голос выдавал напряжение.

Ланн поднял глаза от тарелки. Суп оказался жидковат, но в сравнении с гильдейскими яствами был пищей богов, так что он уплетал его за обе щеки. Госпожа ди Рейз придирчиво рассматривала плавающие в супе компоненты, опасаясь, что хозяйка может их отравить или одурманить.

— Еще нет, — чуть погодя отозвался ульцескор.

— Хорошо, — смягчилась Ульрика. — И не надо.

— Сказал что? — спросила Летиция.

— Что она — элле.

Хозяйка побледнела и резко встала из-за стола, поневоле подражая Летиции, вскочившей при виде целующихся влюбленных. Золотая стена волос качнулась в сторону, когда Ульрика оборачивалась, шаль поползла с плеча, открывая любопытным взглядам ее полую спину. Госпожа ди Рейз от ужаса выронила ложку, едва не вскрикнув. Ульрика оказалась пустой, как бочонок из-под меда: у нее не было ни сердца, ни желудка, ни хребта, лишь прозрачная белая слизь стекала по внутренним розовым стенкам ее тела. На счастье, хозяйка не заметила переполоха и не задержалась на пороге, удалившись с гордо поднятой головой.

Летиция отодвинула тарелку, справляясь с приступом дурноты.

— Она не причинит тебе вреда, — спокойно произнес Ланн. — Элле знает, кто я такой.

— А кто она? — с трудом выговорила девушка.

— Больше всего на свете элле любят внимание. Например, когда мужчины их боготворят. Между прочим, у этого твоего айля есть любимая девушка, на которой он обещал жениться.

— Не верю, — мотнула головой Летиция.

— Дело твое. — Ланн обгрыз мясо с птичьего крылышка и бросил его в пустую тарелку. Потом он внезапно решил обидеться. — Я хоть когда-то тебе врал?