Ведьмина деревня

– Это плохо?

– Привороты мастрячить? Конечно. Против природы идти - всегда большой грех, а их у Зины столько, что нести на себе - спина переломится.

Я поставила на стол пустую чашку.

– Знаешь, мне всегда казалось, что к нашей семье баба Зина относится хорошо.

– Так и есть. Лет тридцать назад мы с папой твоим услугу ей одну оказали. Просто так, бескорыстно. Ей требовалась помощь, и мы помогли. Так она, смешная, до сих пор об этом помнит.

Уточнять, чем именно бабушка и отец помогли черной ведьме, я не стала. Потом поинтересуюсь, когда смогу выкарабкаться из бурного потока обрушившихся на меня откровений.

***

На то, чтобы оклематься после полученной информации мне понадобилось примерно четыре часа - как раз к приходу следующего гостя.

Это время я молча бродила по дому и саду в состоянии пришибленного зайца. Пыталась занять себя каким-нибудь делом, однако, мысли, роящиеся в голове, буквально выбивали из колеи, а потому любую начинаемую работу бросала даже не на половине, а практически сразу.

То, что рассказала мне бабушка являлось не просто странным, ошеломляющим или удивительным. Это было невозможным. Нереальным. Выдуманным. Такого просто не могло быть.

Честное слово, если бы не мохнатый серый оборотень, перевоплощение которого я видела собственными глазами, мне было бы легче поверить в то, что Валентина Лекарцева попросту сошла с ума. А что? Со стариками такое бывает - даже самые умные и рассудительные из них могут впасть в детство, придумать сказочный мир и искренне в него поверить.

Здесь же, к счастью (или к сожалению?), не тот случай.

Между тем, самым невероятным во всей этой истории являлось даже не существование в современном цивилизованном мире потомственных целителей, черных ведьм и водяных чародеев (включи телевизор и наслаждайся: их там целыми толпами показывают), а то что я сама имею к ним непосредственное отношение.

Бабушка права - с самой собой я живу уже давно. А потому прекрасно все о себе знаю.

Заклинательница.

Смешно, не правда ли? И, как минимум, маловероятно. Даже несмотря на уверения бабули, что явными мои способности становятся только тогда, когда я сознательно их использую и всей душой хочу, чтобы именно мое слово оказалось самым главным.

Мать с самого детства внушала мне, что общаться с другими людьми нужно с умом. Что в споре оба оппонента равны, и мое личное мнение никогда не может быть истиной в последней инстанции. Что я должна с уважением относиться к любому собеседнику, и что навязывать другим свои суждения глупо и неправильно.

Между тем, после разговора с бабушкой, меня начал-таки покусывать червяк сомнения.

Быть может, дорогая родительница учила меня всему этому с двойной целью? Не просто воспитывала в дочери уважение к другим людям, но и стремилась подавить желание воздействовать на этих самых людей при помощи слов и их волшебной силы?..

Тетя Катя, жена дяди Игната, появилась на нашем пороге незадолго до полудня. Она была небольшого роста, рыжеволосая, с тонким носиком, большими карими глазами, и почему-то казалась похожей на лисичку. У меня тут же мелькнула мысль, что, быть может, эта симпатичная женщина действительно время от времени обрастает пушистым мехом и превращается в маленькую лесную плутовку.

Сейчас же эта плутовка выглядела, мягко говоря, неважно. Лицо ее было бледным, под глазами виднелись темные круги, а на голове, несмотря на теплый день, имелась толстая шерстяная шапка.

– Заходи, терпеливая ты наша, - усмехнулась бабушка, пропуская тетю Катю в дом.

– Давно мучаешься?

– Второй месяц, - уныло ответила гостья.
– Четыре раза в больницу ездила, кучу препаратов в себя влила, а толку - ноль. От последнего лекарства чуть не оглохла, представляешь?

– Представляю, - покачала головой бабуля.
– Я уже мужу твоему сказала - надо было сразу ко мне идти.

– Неудобно тебя беспокоить, Валя.

– Неудобно, Катенька, спать стоя, - заметила Лекарцева-старшая, пропуская ее в зал, - одеяло падает. Снимай свой колпак, надо посмотреть, что с твоим ухом случилось.

Они подошли к одному из широких зальных окон. Соседка стянула шапку, а бабуля осторожным, но уверенным, отработанным в былые годы до автоматизма, движением наклонила ее голову в сторону и несколько секунд внимательно рассматривала ее ушную раковину.

– Понятно, - кивнула, в конце концов, она.
– Присаживайся, Катя. Сейчас я себе мазь для рук принесу и полечу тебя маленько.

– А это будет больно?
– чуть поежившись, спросила гостья.

– Неприятно, - честно ответила бабушка.
– Но терпимо.

Когда она вышла из комнаты, тетя Катя снова поежилась и медленно опустилась в кресло. Я ободряюще ей улыбнулась. Соседка в ответ улыбнулась тоже, но как-то блекло и криво.

На самом деле, в чем-то я ее понимаю - сама не люблю ходить в больницы, а докторов и вовсе побаиваюсь, несмотря на свою принадлежность к медицинской семье. Потому лечиться всегда иду лишь в том случае, когда припечет так, что деваться уже некуда. Папа с бабушкой за такую нерешительность меня ругают, однако я ничего поделать с собой не могу.

Тетя Катя, по всей видимости, в этом отношении была со мной солидарна, ибо болевшее ухо явно измучило ее до такой степени, что она уже была согласна на любую процедуру, лишь бы вернуться к нормальному физическому состоянию. Там у нее наверняка стреляло или резало, потому как бедная лисичка то и дело морщилась и коротко вздыхала.

В какой-то момент она чуть наклонилась вперед, и ее многострадальное ушко, маленькое и очень аккуратное, предстало передо мной во всей красе.

Я посмотрела на него и вздрогнула.

В нем кто-то сидел.

Моргнула и присмотрелась повнимательнее.

Ну да, точно. Из ушной раковины тети Кати выглядывало крошечное темно-серое существо.

Оно было бесформенно-мохнатым и напоминало клочок старого войлока. Рук, ног или даже морды я разглядеть у него не смогла, однако то, что этот неведомый зверь был живой, сомнений абсолютно не вызывало.

Он не переставая копошился в соседкином ухе, то и дело ныряя в самую его глубину. Катерина при этом вздрагивала и всхлипывала от боли.

Вот же гаденыш!

– Эй!
– неожиданно для самой себя воскликнула я.
– Ты что там делаешь?!

От звука моего голоса зверь замер.

– А ну вылезай оттуда! Ей же больно!

Я поднялась с дивана, на котором все это время сидела, и подошла к нашей гостье вплотную.

– Вылезай, кому сказала!

Он осторожно высунулся наружу. Вблизи серый гаденыш походил на облачко плотного грязного пара.

– Давай-давай, не задерживайся! Нечего тебе тут делать! Посмотри, ты же ее всю измучил! Уходи!