Ведьмина ночь

Если она уже пыталась? Допустим, подстроила смерть ведьмы. Добыла книгу. И поняла, что та не расположена к сотрудничеству? Книга просто не открылась. Или подразнила пустыми страницами. Роза же оказалась в ситуации, когда все зря. Могла ли она рискнуть? Отправить книгу бывшему мужу в надежде… на что?

На то, что сам её использует?

Сомнительно.

А вот рассчитать, что он найдет молодую и не обремененную разумом ведьму, которая подарочек примет… и силу… из ведьмы силу, тем более не прижившуюся, извлечь куда легче, чем из книги.

Что остается?

— Не спи, — голос Афанасьева не позволил мне упасть в бездну отчаяния, и даже из сна вырвал. — Сейчас… подъезжаем. Места тут хорошие. Красивые… она, даром, что Упыревка.

— Что? — я хлопнула глазами.

Заснула?

Нет, задумалась просто. И… и ведь почти додумалась.

— К-какая Упыревка? Мы ж в этот… Беличий лог… Заячью падь…

Афанасьев рассмеялся.

— Бялкина падь — это в целом, так сказать. Название местности. Тут пяток хуторов, пара имений и город. Упыревка. Раньше деревней значился, но лет уж пятьсот как в города перешел. Вырос я тут.

И вновь же подозрительно до крайности.

Он вырос.

А жить еду я.

— Тебе понравится… — сказал Афанасьев, а я сделала вид, что уже нравится.

Ну… что сказать?

Справа лес. Слева тоже лес. И в лесу темно, потому как время-то позднее. Небо синеватое, и синева эта, сгущаясь под еловыми лапами, ложится на дорогу. Афанасьев вон фары врубил, но странное дело, от них и того темнее.

Лес заканчивается как-то сразу и вдруг.

Будто обрывается.

И мы оказываемся на холме, с которого белесым полотнищем скатывается дорога. Она добирается до речушки, что поблескивает где-то там, впереди. Виден даже белый горб моста, а за ним уже и город.

— Упыревка, — мрачно повторяю я.

Всегда мечтала пожить в городишке со столь говорящим названием.

— Вообще некогда эти земли были пожалованы боярину Лютому… — Афанасьев чуть сбросил скорость, но все одно по ощущениям с холма мы покатились как-то слишком уж резво. — Это прозвище, если что.

Ага.

Все интересней и интересней.

Река приближалась и оказалась вовсе не такой уж узенькой. Наоборот, вполне себе широкая полноводная река. А мост вот не современный, бетонный, но из белого камня… мрамора?

Нет, быть того не может.

— Верный царский подвижник… родом из Валахии…

— Что?!

— Его местные Упырем прозвали. Ну а деревню близ имения, стало быть, Упыревкою.

— Нет, вы серьезно, да? Здесь… погодите… боярин Лютый из Валахии… это ведь Владислав Батор? Баторовы?

И сейчас-то род славный, известный.

— Тут их родовое имение, — доверительно произнес Афанасьев. — Ну и дед постоянно живет. Точнее даже прадед, если не прапрадед. Но наши его привычно дедом величают. Ему в городе тяжко, а вот молодые как раз больше в Москве… познакомишься. Удивительный старик.

— Упырь, — я прикрыла глаза.

— Это нетолерантно, Ласточкина, — хохотнул Афанасьев. — Как ныне там принято?

— Гемоглобин-зависимое меньшинство…

— Вот. Не вздумай только перед стариком чего-то такого ляпнуть. И упырем называть не смей. В глаза… да и за глаза тоже. Баторова тут любят и ценят.

Не хватало…

Вампиры, они же упыри, они же то самое гемоглобин-зависимое меньшинство, конечно, встречались. И в университете тоже. Только вращались где-то там, в кругах высоких, средь родовых ведьм и урожденных магов, куда простым смертным, которым боги отсыпали пару крупиц дара, доступа не было.

Что сказать…

А и вправду, что сказать?

Я попыталась вспомнить. Ну да, юноши и девушки с характерно тонкой костью и бледной кожей, красноватыми глазами, которые они прятали за черными стеклами солнцезащитных очков. Неизменно вежливые. Невозмутимые.

Равнодушные.

Только все одно от них дрожь пробирала. А ведь всем давно известно, что упыризм… то есть гем-зависимая анемия через укус не передается. Что происходит она из-за генетической поломки и нарушения синтеза чего-то там.

И что…

Что скорее эта вот зависимость от чужой крови — даже не дезадаптация, а скорее цена сложнокомпонентной адаптации, ведь упыри… то есть те самые меньшинства, они куда быстрее обычного человека.

Сильнее.

И ловчее.

И дар в них проявляется ярко. И много чего еще… а кровь… ну не так много её и надо. Даже не сама кровь, а отдельные компоненты, которые их славные предки добывали из невинных дев, а потомкам вот донорство и достижения фармацевтики жить помогают.

Так чего нервничаю?

Давно не дева. Юной и прекрасной тем паче не назовешь. И сомневаюсь, чтобы здешнего престарелого князя моя грязноватая шея заинтересовала.

— Кстати, вон их имение, — Афанасьев за мостом притормозил и махнул рукой куда-то то ли в сторону, то ли вверх. — Завтра поглядишь.

Что-то нет у меня желания.

Тем паче, если патриарх… если такого рода… как-то, чую, со своими проблемами они без участковой ведьмы справятся.

— Поглядишь, — повторил он с нажимом. — И не дуркуй. Узнаю, что не явишься, хуже будет.

— Зачем я им?

— Им ты и вправду не сдалась, а вот они тебе пригодятся. Тут их земля. И их сила. И без их дозволения ворона не нагадит, что уж говорить о чужой ведьме. Только они должны свою от чужой отделить. Ясно?

Куда уж яснее.

И все-таки…

— А примут ли?

Кто я вообще такая… подумаешь, участковая ведьма.

— Примут. Не сомневайся… вон, к слову, там, за городом, еще имение есть. Волчий ров.

— А там что?

— Там? Да как тебе сказать. Ты главное, там на полнолуние не гуляй. Они-то своих в узде держат, но молодняк — на то и молодняк, чтобы бузить.

— Нет… они же ж с упырями… то есть… никогда… и не рядом, — я потрясла головой. — И вообще метаморфы редкость…

— Это в Москве редкость. А тут их хватает… каждый четвертый, если не поболе, пусть не полным оборотом, но кровь — не водица. Многие-то полукровки или эти, как их…

— Квартероны?

— Во-во… тут как вышло-то. Лет триста тому одна девица дюже благородная от папеньки ехала к жениху. То ли в гости, то ли для знакомства, тут уж кто чего баит. Но не доехала. Разбойнички наскочили, всех-то побили, а девицу, стало быть, в полон. За выкуп.