Ведьмочка и большие мухоморы

— Вот и славненько, — прокудахтала темная, не прерывая своей деятельности. — Ты молода, собой хороша, а если пошла в прабабку — то еще и колдунья сильная. И уже к утру все это будет моим…

В глазах потемнело. Сушеный мухомор, во что же я вляпалась?! Что эта карга задумала?

Некоторое время прошло в молчании. Я жадно глотала воздух и одновременно пыталась успокоиться и придумать какой-нибудь выход. Но навязчивая мысль о том, что сейчас меня убьют, и это еще не самое худшее, что может сделать темная ведьма, успокоению как-то не способствовала. А в болящую голову как назло не лезло ни одной путной идеи.

Эта поганка прошлогодняя затащила меня непонятно куда, я не могу пошевелиться, магия заблокирована… Без помощи вряд ли получится обойтись, но ее-то как раз ждать неоткуда.

Разве что Леся заметит мое отсутствие и заподозрит неладное…

А если она просто подумает, что я не дождалась ее и ушла?

Выхода совсем никакого не виделось и хотелось выть в голос… но тут я подметила одну деталь. Ведьма словно бы истоньшалась, и седых прядей в черной шевелюре становилось все больше. Что она там болтала про силу, молодость и красоту?

Был бы у меня доступ к магии, я бы смогла справиться. Хотя бы побороться! А так просто лежу и смотрю, будто и не моя судьба решается.

И надежды никакой…

К тому моменту, когда пентаграмма была завершена и активирована, к навязчивым запахам моей крови и некачественных свечей примешался еще один, самый противный, пожалуй. Воняло какой-то гнилью.

Страшная догадка молнией вспыхнула в голове, и сил отогнать ее у меня не хватило. Какая теперь разница? Я попалась, помощи ждать неоткуда. Все, это конец.

— Ты ведь должна быть мертва, да? — осознав, что спастись не получится, я почему-то расслабилась, даже профессиональный интерес прорезался.

Ведьма расхохоталась.

— Да! — весело подтвердила она. — Но несколько дурочек, таких, как ты, продлили отпущенный мне срок в несколько раз.

— Самой-то от себя не противно? — светлая ведьмочка, до сих пор обитающая где-то в глубинах моей души, тоже выплыла из обморока.

— Ну, как тебе сказать… Темномагичиские ритуалы — дело грязное, но временами нужное. Все, хватит болтать, приступаем.

В морщинистых пальцах возник небольшой нож, похожими письма вскрывают.

Холодное острие коснулось шеи. Я зажмурилась и, кажется, перестала дышать.

В тот самый миг, когда меня полоснула боль — сначала шею, затем левое запястье — раздался жуткий грохот. Свечи погасли разом все. Контур пентаграммы еле ощутимо завибрировал.

— Морана, убери нож и отойди от Аксиньи, — рокочущий, властный голос Влада оттолкнулся от каменных стен замкнутого пространства и многократно усилился.

Даже полуживая от страха и магии я прониклась. Если бы могла двигаться, сама бы с удовольствием куда-нибудь отошла, а так только глаза разлепила.

В руках ведьмака горели отнюдь не светлые колдовские огни.

Однако…

— Советую тебе заползти обратно в ту дыру, сквозь которую ты сюда влез, мальчик, — сладко пропела темная. — Не то придется сделать ей очень больно. А потом и тебе тоже.

Выглядела она воинственно и тоже полыхала готовыми к использованию заклинаниями. Но и Влад отступать не собирался. Он сделал три шага и замер напротив ведьмы. Целую минуту они неотрывно смотрели друг другу в глаза. Первой моргнула она, и чтобы скрыть это свое маленькое поражение, вызывающе изогнула бровь. Влад ухмыльнулся и выпустил одно из заклинаний.

Зачем?..

Само собой, напитанный силой контур пентаграммы его отразил.

А ведьмак с беззаботной улыбкой повторил маневр.

От запаха крови, медленно вытекающей из небольших, но глубоких надрезов, и неопределенности происходящего было дурно. На алтаре должен быть какой-то узор. Я не видела его и не чувствовала, но знания, полученные в ведьминской школе и почерпнутые из многочисленных книг твердили, что без узора ритуал не будет иметь смысла. Скорее всего, линии должны повторять пентаграмму, и когда кровь заполнит борозды, может произойти все, что угодно!

Я стану бессильной старухой! Или умру!

А Влад попросту дразнит ведьму, теряя время напрасно.

Так и знала, что ему нельзя доверять!

Третью атаку Морана встретила своим заклинанием. Влад уклонился, но в стене стало на одну дыру больше.

— Ладно, уговорил, начну с тебя, — прошипела ведьма.

Вот теперь я даже порадовалась наличию хоть какой-то защиты, а то они в пылу выяснения, кто из них больше темный, пришибли бы меня. Кругом так и полыхало, сумка горела, пентаграмма вибрировала, но пока держалась. С потолка посыпались мелкие камешки. Почти все они отскочили от невидимого контура, только один, последний, больно ударил меня по коленке.

Собралась зашипеть в знак протеста, но чья-то нежная ладошка очень вовремя накрыла мои губы.

— Ш — ш-ш, — прошипел на ухо нежный девичий голосок. — Ни звука.

Леся…

Не успела толком осознать, что Проклятущая каким-то образом оказалась вместе со мной внутри пентаграммы, как рядом с ней возник Мстислав. Золотистый росчерк, глухой удар — и ведьма рухнула к подножию алтаря.

— Когда магия бессильна, грубая сила — как раз то, что нужно, — заявил практикант и продемонстрировал нам с Лесей бронзовую статуэтку какого-то темного божка.

— Врешь! — возмутилась Проклятущая. Она сидела рядом со мной на алтаре и заматывала запястье какой-то тряпкой. Надеюсь, хотя бы чистой. — Ты усилил удар магией!

— Заметила, да? — парень ни капли не смутился.

— Еще бы!

— А неплохо мы с тобой сработались, — скромностью Мстислав не отличался, я это еще из прошлых наших двух встреч вынесла. — Может, как-нибудь повторим?

— Только без моего участия, пожалуйста, — двигаться я все еще не могла, а потому их хорошего настроения не разделяла.

И на Влада, неспешно приближающегося к нам, взирала больше с возмущением, нежели с благодарностью.

Сила из пентаграммы вся вышла, так что подошел он беспрепятственно.

— Это еще не все, — сдержанно заметил ведьмак.

Конечно, не все, а заклинания с меня кто снимать будет?!

Только смотрел он совершенно в ином направлении. Туда, где несколькими минутами ранее рухнула поверженная ведьма. И Мстислав с Лесей к нему присоединились. А я… так и лежала, разглядывая покоцанный потолок. Только с третьего негодующего взгляда этот на всю совесть светлый изволил меня немного приподнять, чтобы и я видела.