Ведьмоспас

Избушка сонно щурилась пыльными окнами под лучами солнца. Охотничий сезон уж несколько недель как закончился, и можно было всласть отдохнуть.

Миша решительным шагом пересек небольшую полянку и взбежал на крыльцо. Солнце, пробивавшееся сквозь дощатый навес, выкрасило джинсы, светлую рубашку и белобрысый «бобрик» в черно-белую зебровую полоску.

– Эй, хозяева! – крикнул милиционер, дергая ржавую дверную ручку. К его неудовольствию дверь не подалась.

– Есть кто живой? – вопросил Миша и дернул сильней.

В ответ не донеслось ни звука. Дом был глух как могила. Даже разболтанная ручка, еле державшаяся на двух гвоздях, не издавала привычного лязга.

– Народ! Повымерли что ли?!

Миша ударил в дверь кулаком и в ужасе отдернул руку – кулак вошел в соприкосновение с почерневшими от старости досками совершенно беззвучно.

– Что за черт…

Отступив на шаг, молодой человек с размаху врезал по двери ногой. Ни звука. Избушка «глотала» шумы, будто была сделана из ваты.

Миша спрыгнул с крыльца, отошел на край поляны. Домик выглядел как прежде. Молодой человек обошел избушку кругом. Поросшие мхом бревенчатые стены ничуть не изменились с тех пор, как он был здесь в последний раз. Старое доброе прибежище для охотников – что с ним может случиться?

Подойдя к окну, Миша прижался к стеклу, закрывшись ладонями от солнца. В единственной комнате, несмотря на солнечное утро, царил полумрак. На расставленных вдоль стен кроватях едва угадывались силуэты вчерашних знакомцев.

– Дрыхнут! – констатировал молодой человек. – Спасать уже никого не хотят. Что ж, никуда не слиняли – и то хорошо.

Оконная рама оказалась заперта. Миша постучал костяшками пальцев по стеклу, слабо надеясь, что хотя бы здесь ждет удача. Не вышло. Пыльное стекло не отозвалось ни единым звуком.

– Ну, знаете! – прорычал милиционер, сжимая кулаки.

Он нырнул в кусты, и вернулся, взвешивая на ладони увесистый булыжник.

– Воздух!

Камень утробно вжикнул, ударился в стекло – и отлетел без единого звука. Стекло не дрогнуло. С него даже пыль не осыпалась.

Миша заскрежетал зубами. От бессилья и злости хотелось выть.

И тут взгляд милиционера упал на распахнутое настежь чердачное окно.

– Ох я до вас доберусь! – прорычал Миша.

Взобраться на крышу не составило труда – ветхая приставная лестница лежала тут же, у стены. Осторожно ступая по старому шиферу, Миша подобрался к окну и нырнул внутрь.

В нос ударил едкий запах пыли.

– Апчхи! – громко чихнул милиционер.

– Будь здоров, – прогудело из темноты.

– Спасибо, – машинально ответил Миша и вздрогнул: на чердаке никого не было.

«Драные валенки, да коробки из-под патронов. И люк закрыт. Где же тут спрячешься?» – подумал милиционер.

– Эгей, кто здесь? – сказал он вслух.

– Ну я, – гулко ответило из ниоткуда.

– Да кто я-то? – Миша закрутил головой – Покажись!

Послышался шорох. Миша готов был поклясться, что в этот миг кто-то неведомый пожал плечами: сам, мол, напросился.

Потянуло сквозняком. Легкий ветерок взвихрил пыль, взметнул и закрутил прошлогодние листья. Вслед за листьями в воздух стали подниматься коробки, валенки, пустые консервные банки и скоро перед Мишей вырисовался приземистый субъект, слепленный из хлама и пыли. Ноги – валенки, руки – метелки, туловище – несколько коробок. Голова монстра была сделана из старого эмалированного таза, левый глаз – из «сардин в масле», правый – из «килек в томатном соусе».

– Чего надо? – гаркнуло чудище.

«Укольчик успокоительного и – в постельку» – подумал Миша – «Как же меня угораздило сбрендить? В роду, кажись, юродивых не было…»

– Чего надо, спрашиваю! Оглох, чучело? – монстр начинал сердиться.

– А вот про чучело напрасно ляпнул, – веско проговорил милиционер. – Я хоть и в бреду, но морду могу начистить любой галлюцинации.

– Сам ты галлюцинация, – обиделся эмалированный таз. – Зачем пришел? Обзываться?

– С этими тремя поговорить, что внизу дрыхнут.

– С ними нельзя, пока не проснутся, – заявил монстр. Мятый таз, рассыпая пыль, несколько раз повернулся из стороны в сторону.

– Еще как можно, – увещевал Миша. – Только ты, того, сгинь. Отвали Христа ради.

– Чего захотел! – отмахнулся метелкой монстр. – Я тут на посту, хозяйский сон берегу. Служба у меня такая.

– Ну ты, камердинер хренов, – с угрозой проговорил Миша и шагнул вперед. – В сторону отойди.

Монстр не двинулся.

– Я предупредил, – прорычал милиционер и кинулся на врага.

Чудище оказалось на удивление прочным. Мишин кулак, нацеленный на коробку, к которой крепилась «голова» противника, с хрустом врезался во что-то твердое. Молодой человек взвыл от боли.

Руки-метелки сгребли Мишу как котенка. Заскрипело, ухнуло. Через миг милиционер пролетел над поляной, будто исполнял номер «Человек – пушечное ядро». С громким «ААААЯК» он врезался в березу с кроной, похожей на всклокоченный парик британского адвоката, и, матерно пересчитав ветки, шлепнулся на мягкий мох.

Какое-то время молодой человек недвижно лежал под березой, созерцая белые облака, которыми чья-то невидимая рука стирала пыль с неба.

Мишино «Я» разделилось на две непримиримые части, одна из которых призывала сдаться на милость добрых психиатров, а другая требовала любой ценой прорваться в избушку, и допросить, наконец, длинноухих чудиков.

После недолгой борьбы победила лучшая половина Мишиного естества. Поднявшись на ноги, молодой человек упрямо зашагал к избушке.

– Врагу не сдаеоотся наш гордый Варяг!.. – горланил милиционер, взбираясь на лестницу.

– Под крылом… Ой! Самоле… Ай! Твою мать… Поет… – бормотал он, скатываясь к корням березы после очередного полета.

Еще трижды повторялся штурм, и трижды упругие ветви белоствольной принимали в свои объятия упрямого милиционера.

Олло снился воплощатель. Почему-то он явился в виде Гереморова Магического Боекомплекта. Активатором служил Гиллигилл. Орк никак не умещался в маленькой коробочке, и чтобы воплощатель заработал, Олло пришлось вбивать бедолагу внутрь тяжелой дубиной.

– Врагу не сдаеотся… – горланил Гиллигилл, исчезая в золотой коробочке. – Проснитесь, ушастые! Подъем!

Олло почувствовал, что кто-то трясет его и хлещет по щекам.

– Аааа! – заорал эльф, размахивая кулаками. – Ты чего дерешься?

– Вставай, рыжий! – проревел кто-то в ухо.

Олло, наконец, разлепил глаза. Комната напоминала сельскую ярмарку после нашествия троллей. Стол повален. Кровати сдвинуты. Пол усеян обломками стульев и невообразимым хламом.

– Это чего здесь? – ошарашенно пробормотал эльф.