Ведьмоспас

С громким «Вииияууу!» череп бросился на Геремора. Падая, эльф опрокинул чан, из которого с радостным курлыканьем посыпались перецелованные лягушки.

Геремор сражался с мужеством и проворством тролля, атакованного бешеным гномом. Череп был дьявольски шустр. Он метался по несчастному эльфу, появляясь в самых неожиданных местах, и безжалостно пускал в ход зубы и когти. Во все стороны летели клочки одежды и пучки волос. Сумятицы добавлял и сам Геремор: схватив с земли тяжелый сук, он лупил себя с энтузиазмом отшельника, изгоняющего бесов. Но угнаться за противником эльф не мог, и только зря полосовал шкуру.

Наконец, после восьмого удара по собственной макушке, Геремор отбросил бесполезное оружие и пустился наутек. На его спине, вцепившись всеми когтями в остатки футболки, шипел и завывал череп с кошачьими лапами.

– Геремор, стой! – завопил Олло, рыся вслед за скачущим вдоль ограды эльфом. – Стой, дурак! Я не могу прицелиться!

При всей мощи, Магический Боекомплект, состоящий на вооружении эльфийской армии, не назовешь точным оружием. С его помощью можно испепелить двадцать орков за раз, наслать приступ дизентерии на орду троллей (категорически не рекомендуется!) или решить еще какую-нибудь серьезную тактическую задачу. Но решительно невозможно безболезненно оторвать распоясавшееся нечто от спины приятеля, который мечется по загону.

– Стреляй так! – крикнул Геремор. Его белые волосы развевались на ветру. – Ай! В него, в него стреляй! Скорей, оно меня сожрееет!

– Сожрееет! – выкрикнул череп.

– Оно говорящее! – взвизгнул Геремор.

– А то! – ответил монстр. И вдруг зарычал совершенно по-милицейски: – Желтый «Мерседес», остановитесь! «Кирпича» не видишь? Штррафффф!

Последнее слово череп плюнул прямо в ухо Геремора. Ноги эльфа подкосились, и он врезался в траву с грацией кузнечного молота. Чудище кубарем покатилось к стене.

– Кадарронн праа иррр! – выкрикнул Олло. В землю ударила слепящая голубая молния. Череп с кошачьими лапами подлетел высоко вверх и исчез за стальной оградой.

– Все! – выдохнул эльф.

– Документы! – донеслось из-за забора. – Лицом к стене! Штрафффф…

Голос постепенно удалялся, и скоро все стихло. Лишь слышно было, как шуршат в траве обретшие свободу лягушки.

Глава 15

Геремор походил на пассажира, чудом выжившего при падении рейсового дракона. Лицо, руки, грудь покрывал затейливый узор из синяков и ссадин. Исполосованная спина кровоточила. Драная одежда не сгодилась бы даже на собачью подстилку.

Держась за стену, эльф с трудом поднялся на ноги. Когда взгляд упал на перевернутые чаны, из груди страдальца вырвался горестный вопль.

– Сто восемнадцать проклятых мерзких вонючих осклизлых холодных жаб! Сто восемнадцать! Гиллигилл, сын ежа и метелки, из-за тебя все придется начинать сначала!

Орк и сам был не рад, что все так повернулось. Он растерянно озирался по сторонам.

Солнце добралось до зенита и нещадно поливало зноем. Железная стена раскалилась, отчего все трое чувствовали себя как сардельки в кипящем котле.

– Давайте по-быстрому закидаем лягушек в чаны и отнесем в дом, – предложил Олло. – А то передохнем тут на жаре.

– Опять ловить, – проворчал Гиллигилл. – А при помощи вашей магии их никак не собрать?

Олло почесал в затылке.

– Поймать никак. Но можно попробовать приподнять над травой. Притягивающее заклинание, помнишь?

– Давай. Только чтоб они у тебя в небо не улетели как вчерашняя посуда.

Скоро притихшие от удивления лягушки уже парили в метре над землей, а два эльфа и орк вылавливали их и аккуратно складывали в медный чан. Геремор сделал несколько попыток узнать целованных квакушек «в лицо», но скоро оставил это занятье, и принялся собирать всех подряд, бросая злобные взгляды на Гиллигилла.

Когда воздушное пространство над поляной очистилось от зеленых летающих объектов, Олло убрал стену, и друзья подтащили чаны к крыльцу. Всего набралось двести девяносто четыре амфибии.

Услав приятелей в дом, Геремор уселся на крылечке и, тяжело вздохнув, запустил руку в чан.

Дело шло плохо. Шевелящаяся серо-зеленая масса в медной посудине почти не убывала. При этом Геремор чувствовал себя все хуже и хуже. Не то лягушки со страху выделяли какое-то ядовитое вещество, не то эльф внушил себе что-то, но губы его распухли, посинели, и едва ворочались.

– Семьдесят тьфуу девять, – шептал бедолага, пытаясь расколдовать очередную тварь. – Бррр! Теперь ты. Восемьдесят… Когда же это кончится?! Восемьдесят один…

– А я говорю – Иван Царевич – прозвенел вдруг совсем близко детский голосок. Геремор вздрогнул и выпустил лягушку. С громким «чвак» та затерялась среди товарок. Эльф поднял глаза. На полянке, в десяти шагах стояла веснушчатая девочка лет семи, а с ней рядом – пятилетний мальчик.

Две русые девочкины косички с красными бантиками воинственно торчали вверх, как султанчики на гномьих шлемах. Глаза юной гостьи пылали неукротимым энтузиазмом. В противоположность спутнице, мальчик излучал только скепсис. Он старательно щурил карие глаза, должно быть, подражая папе, и ковырял в носу.

– Нет! – заявил малыш, внимательно изучив внешность Геремора. – Не Иван Цалевич. У цалевича стлела была, и он лягушку в кастлюлю не ставил.

– Дурак ты, Сережка. Это сто лет назад стрелы были. А сейчас, – она старательно выговорила трудное слово, – ди-на-мит бросил, раз – и готово. Видишь, дядя целый тазик наловил. Теперь Василису Прекрасную ищет. Правда, дяденька Царевич?

Хотя последняя фраза явно относилась к нему, Геремор решил не отвечать. Его педагогическая доктрина состояла из одного единственного пункта: если на детей долго не обращать внимания, им станет скучно, и они уйдут.

Но дети не уходили. Они уселись на пенек, и девочка предложила «Подождать, пока Иван Царевич женится на Василисе». Мальчик не возражал. Правда, свадьба его не интересовала, зато очень хотелось увидеть как именно Иван и Василиса будут «жить-поживать, дадабра наживать». Что такое «дадабра» Сережа не знал.

Между тем Геремор продолжал сеанс нетрадиционной магии.

– Сто шесть… Тьфу! Сто семь. Бэээ. Сто во…

Он не договорил. Лупатая лягушка, готорую эльф брезгливо держал двумя пальцами, вдруг начала стремительно увеличиваться в размерах, как будто в нее закачивали воздух.

– Смотри, смотри! – пискнула девочка.

Лягушка росла, меняла цвет, обрастала волосами и одеждой. Наконец она превратилась в высокого белобрысого молодого человека с глазами хомяка, проведшего час в работающей стиральной машине.

«Хвала богам, он при одежке остался» – подумал Геремор – «А то сраму было бы перед ребятишками».

– Какая же это Василиса?! – девочка чуть не плакала.

– Это не Василиса. Это – Иван-дулак, – авторитетно заявил мальчик. – Пойдем отсюда, мама зовет.