Ведьмы Плоского мира
Шрифт:
— Понятия не имею. Хочешь, я напишу тебе тронную речь?
— Я ясно выразился. У меня нет ни малейшего желания становиться королем.
— Тогда действительно с тронной речью могут возникнуть проблемы, — согласился гном. — А ты хорошо подумал? Роль короля — это большая удача.
— Но, принимая ее, ты лишаешься всех остальных ролей.
— Гм-м. Тогда так и скажи им. Что ты отказываешься.
— Полагаешь, этого будет достаточно?
— Во всяком случае, попытаться стоит.
Тем временем к трону уже приближалась группа отцов города, несущих на бархатной подушечке корону. На их лицах были
Городской голова Ланкра тихонько кашлянул в ладошку.
— Все приготовления, необходимые для церемонии коронации, вскоре будут завершены, — изрек он, — но тем временем мы хотели бы…
— Я отказываюсь, — заявил Томджон. Голова замешкался:
— Прошу прощения?
— Я не приму корону.
Городской голова помешкал еще пару мгновений. Губы его беззвучно шевелились, а глаза обрели странный блеск. Уместнее всего, наконец решил он, будет начать все с начала.
— Все приготовления, необходимые…
— Не выйдет, — перебил Томджон. — Я отказываюсь стать вашим королем.
Голова тяжело задышал, словно вытащенный из воды карп.
— Хьюл! — в отчаянии взвыл Томджон. — Ты же лучше меня умеешь обращаться со словами!
— Видишь ли, парень, — пожал плечами гном, — очевидно, выражение «я отказываюсь» не входит в список возможных ответов на предложение принять корону. Может, попробовать «я рассмотрю ваше предложение»?
Томджон одним рывком выпрямился, схватил с подушечки корону и потряс ею над головой, как тамбурином.
— Слушайте меня, вы все! — крикнул он. — Я крайне благодарен вам за оказанную честь. Но не могу стать вашим королем. На этой голове перебывало столько корон, что вам и не сосчитать, и единственное королевство, которым я умею править, ограничено театральными кулисами. Простите, что обманул ваши ожидания.
Мертвая тишина окутала залу. Похоже, эти слова тоже не входили в список предполагаемых ответов.
— Здесь есть еще одна проблема, — миролюбиво высказался Хьюл. — Видишь ли, на самом деле у тебя нет выбора. Ты уже король. Это роль, которая была уготована тебе с момента твоего появления на свет.
— Но я с ней не справлюсь!
— Это никого не волнует. Это не то, с чем ты справишься или не справишься, это то, кем ты являешься.
— Не вздумай бросить меня здесь! Я подохну со скуки в этих лесах.
Вновь грудь Томджону сдавили какие-то ледяные тиски, а в ушах его что-то загудело. На одно мгновение перед его взором предстали зыбкие, как туман, очертания высокого печального мужчины, с мольбой протягивающего к нему руки.
— Ты уж извини… — прошептал юноша. — Мне очень жаль.
Сквозь призрачный образ он опять почувствовал на себе заинтересованные взгляды ведьм.
— У тебя остается одна надежда, — пробормотал рядом с ним Хьюл. — Это если обнаружится другой наследник. Но ты, конечно, вряд ли помнишь своих братьев и сестер…
— Я вообще никого и ничего не помню! — заорал Томджон. — Хьюл, я…
Между ведьмами вновь вспыхнула яростная перепалка, которая закончилась тем, что Маграт, неумолимая, как приливная волна, неотвратимая, как приливающая к голове кровь, пересекла залу, откинула в сторону преградившую ей путь руку матушки Ветровоск и, приблизившись
к трону, швырнула на алые подушечки не кого иного, как Шута.— Эй, Можно тебя на минутку…
— Эгей! Эй, кто-нибудь!
— Э-ге-ге-гей! Умоляем, выслушайте нас!
Но в обстановке шумного веселья и всеобщей праздничности, воцарившейся в тот вечер в замке, никто так и не услышал исступленно-вежливые вопли, что эхом прокатывались по бесконечным лабиринтам подземелья. С каждым часом причитания становились все исступленнее и вежливее.
— Простите, пожалуйста! Это срочно. С Биллемом всегда происходит одна ужасная вещь, когда он видит крыс. Ау! Кто-нибудь!
Камера внутреннего ока медленно скользит по залитым тусклым светом древним коридорам, вбирая в себя сочащийся слизью гриб, ржавеющие цепи, сырые своды, тени…
— Послушайте, господа! Так ведь нельзя. Произошло нелепое недоразумение. Взгляните сами, на нас ведь парики…
Эхо жалобных причитаний вязнет в затянутых паутиной и обжитых грызунами туннелях, пока не становится тишайшим шепотом на грани слышимости.
— Эгей?! Слушайте, помогите, а? Рано или поздно им обязательно кто-нибудь поможет.
Некоторое время спустя Маграт спросила у Хьюла, верит ли он в долгосрочные обязательства. На миг гном оторвался от своей работы — он грузил в фургоны декорации [22] .
— Меня лично нанимали максимум на неделю, — поделился он своим опытом. — И то один раз чуть не кинули.
Миновал месяц, и над бархатисто-тусклым блюдцем торфяной пустоши растеклись сырые осенние ароматы. Многочисленные звезды милостиво взирали сверху на один маленький огонек, затерявшийся в Овцепиках.
22
Точнее говоря, руководил погрузкой. Участвовать в этом занятии было бы для него трудновато, поскольку накануне, поскользнувшись на скользкой плитке, он сломал себе ногу.
Бродячий обелиск стоял пока на своем обычном месте, хотя было видно, что он тут же сделает ноги, стоит появиться кому-нибудь постороннему.
Ведьмы упорно и терпеливо хранили молчание. Можно было наперед предсказать, что у этого шабаша нет ни единого шанса занять место в сотне самых интересных шабашей за всю историю ведовства. Увидь этих ведьм Мусоргский, ночь на Лысой горе не закончилась бы и к полднику.
Первой заговорила матушка:
— Банкет, по-моему, удался.
— Мне чуть плохо не стало, так объелась, — гордо возвестила нянюшка Ягг. — А Ширл моя в тот день помогала на кухне, так что кое-какие объедки со стола принесла домой.
— Слыхали, слыхали, — холодно кивнула матушка. — Повара говорили, что на следующий день недосчитались доброй половины свиной туши и трех бутылок шипучего вина.
— Хорошо, когда молодые не забывают о стариках, — нисколечко не смутившись, промолвила нянюшка. — Я даже умудрилась памятный кубок стащить. — Она показала подругам свое приобретение. — Здесь написано «Вива Веренс II Рекс». Представляете, жить с каким-то собачьим имечком Рекс?! А вот изображение не похоже. Что-то не припоминаю, чтобы у него из уха торчала ручка.