Ведьмы.Ру
Шрифт:
Зря она успокаиваться начала.
Определённо.
А даже не в словах дело, а в такой вот… уверенности спокойной, с которой они произносятся, в понимании, что не она первая и не она последняя, и что дурочек таких Егор Макарович повидал великое множество. И управляться с ними научился.
— Так что иди, Тараканова, и подумай над своим поведением, — заключил он спокойно. — Иди, иди… не держу. Можешь считать, что отпускаю.
Вот…
Сволочь.
Сила рванулась, но Ульяна удержала её, как и нецензурные слова, готовые уже слететь с языка. Надо дышать. Вдох и выдох. И дверь
— Ну, чего? — Люська, которая обнаружилась в закутке, вскочила. — Уволил, да?
— Если бы.
В конце концов, Ульяна к увольнениям может даже и привыкла. Это первые несколько раз обидно, а потом как-то оно спокойнее воспринимается.
— Сказал, чтоб прощение выпрашивала.
— Как? — глаза Люськи, огромные и голубизны невероятной, распахнулись.
— Как, как… горизонтально. Или вертикально. Уж не знаю, как он там предпочитает… главное, чтоб интенсивно.
— Вот… скотина! — Люська бросила взгляд на часы.
Ну да, перерывы здесь пятнадцатиминутные, и Егор Макарович очень тщательно следит, чтобы персонал не задерживался.
А лучше вовсе от перерывов воздерживался, служебное рвение проявляя. Но с последним не получалось.
— Ещё какая, — Ульяна дёрнула галстук и ткань затрещала. Денег точно не заплатят. Ещё и за костюм этот, форменный, редкого неудобства, вычтут. — Сказал, что если не постараюсь, долг навесит. По инвентаризации…
— Да? — рот Люськи округлился. — А ты…
— Да пошёл он. Не собираюсь я ни под кого ложиться… достали… нашли мне девочку по вызову.
— На, — Люська сунула кофе. — Я только сделала! Тебе нужней… ты это… не пори горячку. Девчонки говорят, что он ничего так.
— Кто?
— Данила Антонович… с придурью, конечно, но добрый. Позвони. Извинись… просто… это Макарович дурит, а так-то… может, и договоритесь. Ну… нормально.
Пиликнул таймер, поторапливая.
— Ты, главное, позвони… — Люська спешно выскочила за дверь.
— Обойдётся, — буркнула Ульяна, прихлёбывая кофе. Почти остыл. И делала Люська точно для себя, потому как слабый, разбавленный молоком наполовину и сладкий до омерзения. Но сейчас эта сладость пришлась как никогда к месту.
Сила успокаивалась.
Вот так.
Вдох и выдох. И медитацию бы… но не здесь. Домой надо. Чтоб… на двенадцатичасовую маршрутку она точно опоздала. А следующая — в пять. И что делать? Пешком? Или на попутку надеяться? Не с Ульяниной удачей, но и здесь торчать не выход.
Тогда остаётся электричка, а там пешком.
— Чтоб вас всех, — она допила кофе и поморщилась от противной сладости. Кружку ополоснула и вернула в шкаф. Люська точно в Ульяниных бедах не виновата, а кружку эту она любит. — Ничего… как-нибудь…
Ульяна накинула ветровку поверх тонкого жакета, который она бы с удовольствием оставила бы в шкафчике, если бы такие вдруг появились. Но на нескольких тысячах квадратных метров полезного пространства закутка, куда можно было бы всунуть эти самые
шкафчики, не нашлось. Туфли отправились в пакет, потому что этот пластик точно прогулки по просёлочной дороге не выдержит. Сумочку на плечо и домой.Пока ещё чего не приключилось.
Сила, конечно, придремала, но эта её дремотность была обманчивой.
Выходила Ульяна чёрным ходом, и к нему пробиралась закоулками, боясь встретить кого-то слишком любопытного, и только оказавшись на улице, на стоянке, выдохнула с облегчением.
Теперь на остановку.
И…
— Улька! — громкий и слегка гнусавый голос заставил замереть. — Улька Тараканова! Стой!
Чтоб… этот паразит что, караулил?!
— Стою, — сказала Ульяна, делая глубокий вдох.
Спокойствие. Главное, спокойствие.
А хорош. Нет, Данила Антонович, как и подобает отпрыску семейства благородного, пусть и не обременённого уходящею в дебри веков родословной, вид имел весьма достойный. Приятные черты лица, спортивное телосложение и личный стилист, сгладивший некоторые нюансы внешности.
Оттопыренные уши вот в глаза и не бросались.
Почти.
Странно, что пластику не сделал.
— А я подумал, что ошибся! А это ты! — улыбка Данилы Антоновича была широка и полна безыскусной радости, даже счастья. — Я ж ещё подумал, что какая-то задница это больно знакомая! Вот и не удержался!
Интересно, это можно было считать извинением?
— Я вот тоже… не удержалась, — буркнула Ульяна.
— А… это да… прикольно, — Данила пощупал переносицу. — От души зарядила…
И главное, сказал это так, без претензий. А может… может, всё не так и плохо.
— Сильно?
— Ну… так… в голове зазвенело. Были бы мозги, отшиб бы, — улыбка стала ещё шире. — Но нет худа без добра… теперь ты, Тараканова, от меня точно не сбежишь!
— Чего?
Всё-таки плохо.
Нет, вот на что Ульяна в самом деле надеялась? На совесть? Какая у него может быть совесть. Он же привык, что с малых лет вокруг хороводы водят.
— Начнём, думаю, с ресторана, — Данька ловко подхватил Ульяну за руку. — А там видно будет…
И подмигнул.
Выразительно. С явным намёком.
— Ты… серьёзно?
— Ну да…
Если он так и дальше улыбаться будет, то щёки треснут.
— … ты мне теперь должна, Тараканова… так что не отвертишься!
Сволочь.
Такой же, как… даже хуже… Егор Макарович просто старается. Во славу рода там или ещё из-за придури какой. Или на премию рассчитывает, а может, вовсе на повышение. Но этот… этот…
— Как-то ты странно на меня смотришь, Тараканова, — Данька руку отпустил. И отступил. — Не хочешь в ресторан, можем в баню там…
— В баню?
— Ну… в сауну. Спа… куда там ещё?
— У меня жених есть, — Ульяна сама не знала, зачем ляпнула.
— А у меня невеста. И чего? — он пожал плечами. — Мы им не скажем… и вообще… может, я на тебе женюсь!
— Ты? — от удивления сила, пришедшая было в движение, застыла. — На мне?
— А чего? Ты мне давно нравишься. Упёртая, прям вообще. И рожа ничего такая.
— Рожа…
— Ну лицо! Извини! Физия. Лик пресветлый!
— Хватит! Я поняла.
— Тогда чего орёшь?!