Ведро алмазов

Может быть, что случилось? Скажет, еще бросил его, одного. Подождав еще пару минут, и не слыша за собой погони, я спрятал в траву пакет с яблоками и неспешной походкой пошел в обратную сторону. Эта самая лучшая тактика во время набегов на чужие сады, даже если тебя застукают, сделать вид, что это не ты убегал, ты ни причем, и вообще здесь только что появился. Я снова вышел к дому Хвата с глухой, тыльной стороны, надеясь, что когда выгляну из-за угла никого там не увижу.

Боже мой, открывшаяся моим глазам картина повергла меня в ужас. Данила зацепившись штаниной за острие копья свисал с забора головой вниз, а на стене стоял Брехунец.

– Отцепи, чего смотришь! – рычал на Брехунца мой дружок-висельник и дрыгал ногой. А тот старался схватить его за ногу.

– Тихо, не дергайся, а то на голову упадешь, вязы себе сломаешь.

Мне показалось, что Даниле ничего не угрожает, пакет то с яблоками я уже утащил. Ну залез на стену, ну и что? Это я так рассуждал за Брехунца, думал, отцепит его сейчас и все. У Данилы же был собственный взгляд на окружающий мир, перевернутый, снизу вверх. Вот наверх, в лапы гостя Хвата, он не хотел попасть и поэтому дергался, стараясь освободить брючину. Я вспомнил, как недавно он хвастался, что у него вечные штаны.

– Во, попробуй, какая ткань толстая, – предлагал он мне пощупать свои парадные брюки, – сносу не будет. И запас еще есть, целых десять сантиметров. Я еще в них, может быть, институт закончу.

Наконец Брехунец изловчился, ухватил его за ногу двумя руками и потянул к себе наверх. Не тут то было. Данила, как сазан на крючок, накрепко попался штаниной на копье ограды, просто так не снимешь.

– Пусти скотина!

– Потерпи!

Брехунец поднатужился и дернул. Выходные Данилины брюки затрещали по швам. Отцепил он его, наконец. Данила был уже почти наверху, на стене, когда Брехунец его участливо спросил:

– Ноги не обломаешь, когда прыгать будешь?

Мне показалось, что он хотел просто помочь Даниле спуститься, не было у него дурных намерений, мирный он мужик, не к нему в сад лазили. Данила, так мне потом и объяснил, что, мол, после этих слов, он подумал наоборот, что ему предлагают прыгать прямо в пасть ратану-мастифу.

То, что произошло дальше, лучше бы я не видел. Мой дружок, все еще вися вниз головой, вдруг изловчился и неожиданно, как заправский каратист свободной ногой в тяжеленном ботинке нанес в лицо Брехунцу страшный удар. Согласно законам физики Данила полетел в одну сторону, а Брехунец в другую. Через секунду на стене никого не было. Данила приземлился удачно, на обе ноги, а вот как приземлился Брехунец, история об этом умалчивает. Мне кажется, даже если он летел вниз головой, то должен был сгруппироваться, как десантник. И тема есть для новой байки – парашют не раскрылся.

А Данила, как заяц, порскнул в мою сторону. Чуть не под руки я подхватил своего приятеля, когда он выбежал на тропинку. Теперь, после благополучного спасения моего лучшего дружка никакая сила не заставила бы меня повернуть обратно. Когда мы пробегали мимо плакучей ивы, я подхватил спрятанный пакет.

– Молодильные яблоки наши! – победно вытянул я руку вперед. Данила посмотрел на меня как на ненормального и тихо сказал:

– Лучше бы я с рынка бабке их купил, дешевле бы стало.

Правая брючина болталась на нем, как юбка со слишком откровенным разрезом на молодящейся даме.

Отдышались мы только у нас перед домом. Все про все, ушло у нас на наше приключение час, не больше. Солнце только выглянуло. В дальнем конце улицы кто-то выгонял уже коз.

– Что будем делать? – спросил меня Данила.

Я подумал, что он хочет спрятать в воду концы нашего неудачного похода, и сказал:

– Пока дед не проснулся, ныряем обратно.

Как шкодливые коты мы снова залезли к себе в комнату, быстро разделись и скользнули под одеяла. Часы как раз пробили шесть часов. Мне хотелось поскорее забыться крепким сном и напрочь забыть это кошмарное приключение. Согревшись, я стал даже подремывать, но возня в противоположном углу заставила меня приоткрыть один глаз. Данила рассматривал свои парадные брюки. Затем он, принялся за осмотр рубахи. Господи, после сидения в конуре, на что же она была похожа.

Мне теперь было понятно сравнение – жук в навозе. «А ведь у меня майка такая же», – с ужасом подумал я, и как страус в песок, спрятал голову под подушку. Хоть на время забыть нежданно свалившиеся на мою голову неприятности. Как бы не так. Уснуть я не мог. Всякие мысли лезли в голову и ни одной умной. Шахматный столик стоял у меня перед глазами.

– Темная какая-то история с этим столиком, – сказал я Даниле. – Если он раритет, зачем куда-то гнать Камаз, опрокидывать его, сжигать, вытащи столик сразу и спрячь его где-нибудь, а не на пятьсот двадцать пятом километре минского шоссе. Как ты думаешь?

– А и думать тут нечего! – сразу поставил все точки над «i» головастик Данила. – Вместе с Хватом в его машине, наверно будет ехать настоящий хозяин столика, вот они с Брехуном специально подстроят аварию, и пусть тот, у кого выманил столик Хват, думает, что раритет сгорел, а сами через два дня его спокойно заберут. Помнишь, Хват еще в конце разговора упомянул Коня, мол, вдвоем они будут на хвосте у Брехунца. Вот этот Конь и есть, наверно, настоящий хозяин столика из Янтарной комнаты. Только, как он к нему попал?

Господи, какой же Данила умный. Сразу все расставил по своим местам. У меня моментально просветлели мозги, и я стал потихоньку засыпать. Я уже мысленно представлял себе, как все это будет происходить. На пятисотом километре заглохнет или сломается джип Хвата, Брехунец оторвется от них и умчится вперед, а через двадцать пять километров, на крутом спуске он откроет дверцу кабины, выпрыгнет на ходу и на скорости направит Камаз в глубокий овраг. Машина перевернется несколько раз и застынет неподвижно. Из разбитого бака польется на землю солярка.

Я так ярко представил себе всю эту картину умышленной аварии, что удивился тому, что машина не загорается. И только вглядевшись повнимательнее, заметил, что выливается солярка, а она плохо горит. И тут подлетает Брехунец, ныряет в развороченный кузов, вытаскивает шахматный столик, поливает все вокруг бензином, поджигает и скрывается в лесу. Спрятать столик, от силы нужно, ну пять минут. Затем выбегает из леса, ложится где-нибудь рядом с горящей машиной, изображая потерявшего сознание, и дожидается приезда Хвата и Коня. А синяки и ставить ему не надо, Данила и так постарался наверно на славу.

Все – к машине не подступишься. Шахматный столик сгорел. С Брехунца, а тем более с Хвата взятки гладки. Можно побегать около машины, натурально похлопать себя по ляжкам, показать горе, выразить сочувствие.

Ничего не остается, как всем троим, Хвату, Коню и Брехунцу, сесть в машину, в джип Хвата и вернуться назад. Кто об их плане знает? Никто – только они сами – Хват и Брехунец. Им и карты в руки. А Брехунец еще такое расскажет, такое…

Версия мне показалась логичной и стройной. Непонятно только было, почему аварию надо инсценировать на пятьсот двадцать пятом километре. И тут у меня сверкнула гениальная догадка.