Ведунья. Проклятая любовь

— Я просто... Ты пойми, я уже обжигался. Моя меня с войны не дождалась.

— И в этом виновата я, верно? — разозлилась Настя.

— Нет, что ты, но я к тебе... Я тебя...

— Серёж, честно. Не надо так. Не ты один обжигался. Подумай об этом и, если готов по нормальному со мной, то давай, а нет — так нет. Хотя бы не заставляй меня переживать и расстраиваться.

Объяснение вышло сбивчивым, но Насте понравилось. Серёга постучал рацией по аквариуму, и к нему в надежде на жрачку приплыли попугаи.

— Извини, я в туалет, — зачем-то доложила Настя.

— Там на улице, — мотнул головой Баянов в сторону двери.

— Что? — вспыхнула Приблудова.

— Мужик курит. Тебя ждёт. Вы вместе приехали, я видел.

— Старшина Баянов служил в разведке, не иначе, — съехидничала она. — Мой брат. Ещё объяснений надо?

Серёга, посветлев лицом, недоверчиво улыбнулся.

— А ты его раньше сюда не таскала.

— Раньше было безопасно, — отрезала Настя.

— А теперь нет, что ли?

— Что ли нет.

И не удостоив Баянова большим объяснением, умотала в туалет. Сделав то, зачем пришла, постояла у раковины с включенным краном, пытаясь справиться с эмоциями. Слишком много переживаний за последний месяц.

Настя опустила руки в воду, плеснула ею себе в лицо и уставилась в большое зеркало. Мокрая и злая. Почти, как та ведунья... Словно по её заказу, отражение в зеркале раздвоилось, и Настя увидела за спиной молодую, светловолосую женщину, сердитую, как сама Приблудова. Две пары глаз смотрели из зеркала — светло-голубые Настины и яркие, как небо — у призрачной ведьмы. Следом за ними в отражении вырос из ниоткуда дивный лес. Ветви усыпанных золотом лип шумели, клёны приветливо шуршали носиками, дикие травы увивали стопы, и из них, трепеща ажурными крылышками, вспархивали крупные синие стрекозы. Говорливо бежал ручей вдали. В кронах деревьев щебетали сойки и синицы. Юркая белка спрыгнула с шершавого ствола лиственницы на плечо ведуньи.

Настя была заворожена красотой увиденного. Но ведунья заговорила, перебивая звоном голоса шум ручья.

— Блюдешь ли заветы мои, Настасья?

Та, онемев и моментально вспомнив вчерашний капучино, помотала головой. Врать было бесполезно.

— Вот как, — хищно сверкнула глазами ведунья. Картинка за ее плечами начала меняться, солнце померкло, дивный лес заполнился черным маревом. Птицы попадали с ветвей замертво, деревья сбросили листья и застучали ветками, подняв дикий вой. — Вот как, неслушная. Добро же. Думала, ты меня гневить не будешь, а и ты такая же пустомеля, как и весь люд. Вот тебе мой наказ — ползи на карачках до главного колокола, иначе будет тебе отмерено до заката!

Настя, цепенея от ужаса, слушала ведьму и чувствовала, как у неё в прямом смысле слова поднимаются волосы на голове. До колокола... до кремля, что ли? Но тут вспомнила, что решила сказать, и, сжав кулаки (была не была!) шепнула:

— Нет.

Нафиг надо. Это пора прекратить.

— Чу, не перечишь ли, попрешница?? — Приблудова ощутила костлявые пальцы у себя на плечах, и то, как с силой они сжали её кожу.

— Я сказала нет. — Ногти Насти до боли сильно вдавились в ладони. — Я не буду. Ползи сама!

Мгновенно туалет вновь стал помещением из кафеля, а шум бегущей в ручье воды обратился журчащим краном. Настя с силой закрутила его и обернулась. Старуха, пристроившаяся за её спиной, отшатнулась со стоном бессилия. Настя увидела её прежней — иссохшей, седой и, отчего-то, жалкой. Приблудова решила не сбавлять темпа.

— Думаешь, я не понимаю ничего? Думаешь, я не знаю про перстень? — она надвинулась на призрака. — Чего ты хочешь от меня? Скажи, и я обещаю помочь.

Старуха закрылась руками, как дикая птица — крыльями, и шепнула:

— Дюже сильна ты стала, Настасья. Столетовский род очистился от пёсьей крови за восемь колен. Неужто, и моим мытарствам конец приходит? Неужто...

— Ба, — окликнула её Настя. — Просто скажи, чем я могу помочь тебе?

Ведьма выпрямилась и с прежней силой в голосе, прозвенела:

— То, что имаш? ты, Настасья, не твоё! А твоего покамест нету у тебя!Верни псу пёсье, а себе возьми своё!Вот мой наказ!

И сгинула, как прежде. Настя выдохнула, включила воду, снова умылась. Пригладила вздыбленные волосы. Оглядела себя: бледную до синевы, но ничуть не испуганную. Показала зеркалу большой палец вверх, улыбнулась, и пошла в галерею.

В торговом центре было совсем тихо и темно, но призраков Настя больше не боялась. Она накинула на плечи куртку, подхватила рюкзак и вышла вон через стеклянную дверь, полностью погруженная в себя и озадаченная. Ладно, то, что ей не принадлежит, она отдаст — и это перстень. Но что ей нужно взять? И у кого? У Валеры? Найти в доме бабушки? Что это может быть?

Настя неспешно брела по улице, когда услышала сзади торопливые шаги, и затем ее одёрнули за куртку. Она подняла глаза на очень возмущенного Валеру.

— Ну и как это понимать, Придурова? Я приехал с ней, жду, как мудак, мёрзну, травлюсь никотином. А она — усвистела! Причём так, что мы с Серым вообще провафлили! Вжух, и нету Насти. Испарилась, блин.

— Ой, Валер, — ошалело прошептала Настя. — Прости пожалуйста. Я про тебя забыла.

— Ну охренеть теперь, — ворчал Зорин, доставая новую сигарету. — А я её — жди. И где твоя несуществующая бабка? Я что-то не понял?

— А всё уже, — сообщила Настя. — Мы пообщались.

— Где?

— В туалете.

Зорин фыркнул.

— Да, это любимая балясненская традиция. Вы даже с привидениями в туалетах трёте? Ну, извини, что я мальчик, и мне в ЖО доступ закрыт. Так на чём порешили-то, сверхъестественная моя?

— Ну, — замялась Настя, — я обещала ей помочь.

— Чиво?! — взъерепенился Валера. — А ты, случайно, не отвязаться от неё хотела? Или мне показалось?

— Валер, ей надо помочь.

Тот сделал о-о-очень долгую затяжку.

— Твоя доброта сведёт нас в могилы. В белых тапках, которые, по прихоти твоего кота, теперь и на мне надеты.

Настя с усмешкой оглядела их с Зориным белые кроссовки, в которых вышагивали оба. И вдруг поняла, что идёт, кутаясь в свою любимую куртку. Настя пожужжала розовой молнией и сказала:

— Всё будет хорошо, Валер. Я знаю.

— М, ладно, поверю, — тот покрутил рукой. — С парнем твоим разговорились. Ты уж извини, но я рассказал ему всё, что знал.

Приблудова притормозила и осуждающе воззрилась на Зорина.

— И не надо на меня так смотреть. Могла и сама нас познакомить. А то он с таким щачлом подрулил, что я школу вспомнил. Думаю, всё, докурился. Не. Нормальный парень оказался, понятливый. Чего ты его за нос водила всё это время? Насть, я, как твой брат, дал добро. Он точно на Кирюшу не смахивает. На моцике, вон, гоняет. Хорошо поговорили. Даже номерами обменялись. Зачем, я не понял, ну да и фиг с ним.