Веер (сборник)

Всю дорогу его грызли сомнения. Он был наслышан про похождения жены и про её любовника, но вежливо обходил намёки сослуживцев стороной. Он считал, что с ним такое произойти просто не может. Но злые языки всё же сделали своё грязное дело, и Николай Петрович задумался. Невольно он стал замечать некие странности в поведении жены, задержки после работы, якобы у подруги, стремление поярче одеться, и многие другие мелочи, которые могли бы другому человеку безошибочно указать на факт измены. Но только не Николаю Петровичу.

Возможно, вся эта история постепенно бы сошла на нет, но в тот пятничный вечер Николай Петрович был несколько раздосадован неприятностями на работе. Ему хотелось в пути пожаловаться Анечке, и услышать слова утешения, но её рядом не было, и в голове Николая Петровича крутились мрачные мысли. Он вспомнил того типа, работника их фирмы, которого молва приписала в любовники жене, и содрогнулся от отвращения. Вечно нечесан, небрит, в стоптанных грязных туфлях и засаленных джинсах, он вызывал у Николая Петровича чувство лёгкой брезгливости. К тому же от него вечно несло дешёвым табаком и непонятно чем, а уж об одеколоне речи не было вовсе. Если бы на то была его воля, он бы увольнял таких типов, но в этих вопросах с ним, к сожалению, никто не советовался. Ваня, а речь идёт именно о нём, считался ценным работником, отличным специалистом своего дела, и за него, что называется, «держались».

Николай Петрович тоже считался хорошим работником, но… это извечное «но»… скажем прямо, вполне заменяемым, в отличие от Вани. Поэтому не фирма держалась за Николая Петровича, а он за фирму, и ему приходилось всячески доказывать, что и он не даром ест хлеб. Хотя, как он подозревал в глубине своей правильной души, его держали прежде всего потому, что он был родственником одного из учредителей. Впрочем, он не особенно загружал свою голову по этому поводу, полагая, что полностью оправдал возложенное на него доверие учредителя.

Встретившись со своим подчинённым, Ваней, в коридоре, он высокомерно кивал ему и величаво проходил мимо, сердито обдав Ваню запахом дорогого парфюма, каждый раз недоумевая по поводу того, как его жена могла взять себе в любовники такое ничтожество и к тому же неряху и оболтуса. Но совсем недавно, отправившись в город по служебным делам среди бела дня, увидел жену, сидящую в кафе в обнимку с этим типом. Они обедали, так как был как раз обеденный перерыв. Николай Петрович застыл как соляной столб, хотя и сидел в машине. Анечка допила из чашки, по-видимому, кофе, встала из-за стола, подошла к Ване и он поцеловал её взасос. Николай Петрович закрыл глаза, чтобы прогнать наваждение, а когда открыл, ни Вани, ни Анечки уже не было. Он убедил себя, что ему почудилось, и вечером ни слова не сказал жене, хотя она и бросала на него насторожённые взгляды, видимо, заметив его машину. Но он вёл себя совершенно как обычно, и Анечка успокоилась. Таким образом, Николай Петрович уже целую неделю абсолютно точно знал, что жена изменяет ему, и знал, с кем. Но совершенно не знал, что с этим делать, так как развод с Анечкой не входил в его планы. Поразмыслив на досуге, он решил, что даже видимость порядка и благополучия важнее, чем разоблачение лжи, и поэтому пусть всё пока идёт своим чередом.

Николай Петрович долго не мог понять, что же нужно Анечке? Он исправно выполняет супружеские обязанности два раза в неделю, и Анечка никогда не жаловалась, что он делает это плохо, и вот теперь, застав супругу в объятиях другого мужчины, он был искренне удивлён и раздосадован. Но опять же пословица, что не пойман, не вор, сыграла с ним шутку, и он убедил себя, хотя и с большим трудом, что это был просто флирт и просто дружеский поцелуй… После этого он слегка успокоился, и постарался, чтобы жизнь шла в прежнем русле. Но злой рок на этом не успокоился, и в понедельник он узнал, что человек, благодаря которому он здесь работал, продал свою долю в фирме и вышел из состава учредителей. Николай Петрович почти физически ощутил, как зашаталось под ним уютное тёплое кресло, и испугался не на шутку. А сегодня его вызвал шеф, и без всяких обиняков сообщил ему, что хочет поставить на его место Ваню, его соперника, якобы тот гораздо лучше справится с должностью Николая Петровича. А самого Николая Петровича он переведёт на другую должность, которая, к слову сказать, гораздо хуже оплачивается. Но другой должности для Николая Петровича, увы, в их фирме нет.

Да и только потому, прибавил жестокосердный шеф, что лично обещал покинувшему их родственнику Николая Петровича позаботиться о нём. А данное им слово свято и нерушимо.

Николай Петрович вынужден был молча проглотить и эту пилюлю, но нервы его были на пределе. По приезду к родителям, после обязательного ужина и рассказа о том, как прошла неделя, он позвонил Анечке на работу, но там ему ответила тишина. Вечером, уже почти ночью, он позвонил домой, но ответ был тот же самый. Он снова перезвонил на работу, но чуда не произошло. С горечью он вынужден был констатировать прискорбный факт, что Анечки нет ни дома, ни на работе. Нервозность его достигла апогея, он не мог уснуть всю ночь, а рано утром, едва рассвело, он, ни слова не говоря родителям, спустился вниз, сел в машину и уехал в город, чтобы проверить, действительно ли Анечки нет, или просто сломался телефон. Он очень надеялся на последнее.

Около четырёх утра Николай Петрович ехал по пустым улицам в самом скверном расположении духа, когда внезапно заметил того мерзкого типа, Ивана Фёдоровича, бредущего в сторону проезжей части явно с намерением её перейти. Николай Петрович несколько притормозил и бросил взгляд на светофор. Там горел зелёный, уже начинающий моргать. Иван Фёдорович, отвратительный тип, был слегка навеселе, и Николай Петрович это заметил. Он совершенно бездумно ступил на проезжую часть, и тут Николай Петрович нажал на газ… Машина послушно рванула вперёд, прямо на ничего не подозревающего Ваню. Когда он заметил, что тонны металла несутся прямо на него, было уже слишком поздно. Стальной корпус ударил его в бок, он перевернулся в воздухе и отлетел на бордюр, на мгновение задержавшись на капоте машины.

В этот короткий миг Николай Петрович успел заметить недоуменное, а потом насмешливое, как ему показалось, выражение глаз его жертвы, руки и ноги которой болтались в воздухе, как у тряпичной куклы. Николай Петрович остановил машину и подбежал к Ване, лежащему на обочине без каких-либо признаков жизни. Под ним разливалась безобразное тёмно-красное пятно. Он немедленно вызвал скорую и ГАИ, как того предписывала ситуация, но было уже поздно: Ваня скончался на месте, не приходя в сознание и не узнав о своём новом назначении…

На счастье Николая Петровича, на этом участке пути недавно установили видеорегистратор, и он бесстрастно засвидетельствовал в пользу водителя, что тот проехал на зелёный свет, а Ваня бросился прямо под колёса. То, что Николай Петрович затормозил только в последний момент, вызвало негативное отношение к нему, но тюремного срока он избежал, во многом благодаря видеорегистратору. Суд также принял во внимание, что были сумерки, и на Ване была тёмная одежда.

Николай Петрович даже продолжал работать на той самой должности, которая так и не досталась Ване. Всё это было квалифицированно как досадный несчастный случай, которые, к сожалению, не так уж и редко бывают в нашей жизни. Тем более экспертиза установила, что Ваня был пьян, а значит, не мог адекватно оценивать действительность. Кое-кто даже жалел Николая Петровича, попавшего волею судьбы в непростую ситуацию, хотя были и те, кто осуждал. Но однозначного вердикта общественность так и не смогла вынести, и поэтому когда суд был закончен, все разговоры утихли, и Николая Петровича никто не беспокоил.

Относиться к нему продолжали ровно, без ненависти, за исключением Анечки, которая замкнулась в себе и почти с ним не разговаривала. Николай Петрович её не торопил и не настаивал, соблюдая некий такт. Квартира пришла в лёгкое запустение, что оказывало на Николая Петровича удручающее влияние, но он крепился и не читал Анечке нотаций, в глубине души понимая её состояние.

И вот когда Николай Петрович уже начинал думать, что всё позади, его ждал новый удар. Как-то вечером, придя домой, он застал Анечку спокойно собирающей чемоданы. Николай Петрович потребовал объяснений такого неадекватного поведения, на что Анечка спокойно ответила, что не в силах дальше так жить. Она сказала, что Ваня был её любовником, и ей прекрасно известно, что Николай Петрович сбил его намеренно. И никакие видеорегистраторы и суды в мире не заставят её думать иначе. Она бросила на Николая Петровича, застывшего возле дверного косяка, весьма красноречивый взгляд, и попросила не чинить ей препятствий. Николай Петрович заикнулся было о том, что всё это не более, чем досадная случайность, дурацкое совпадение, и ему тоже очень жаль Ваню, которого он ценил как работника, но… К тому же он совершенно не был в курсе их отношений, а поэтому зачем ему специально сбивать человека, который не сделал ему ничего плохого?

Анечка вздохнула, закрыла чемодан, и ответила, что, может, это всё и так, как он говорит, но в любом случае ей нужно побыть одной и разобраться в себе. В этот сложный для неё период она поживёт у мамы. Когда вернётся, и вернётся ли вообще, Анечка не знала. В любом случае, если Николай Петрович решит строить свою дальнейшую жизнь без неё, Анечка возражать не будет, и сразу даст ему развод. С этими словами она ушла, тихо прикрыв за собой дверь. Тишина, обрушившаяся на Николая Петровича, в первое мгновение чуть не свела его с ума, но потом он включил телевизор, посмотрел новости, и решил, что, может, Анечка и права, и стоит подождать, пока утихнут страсти.