Век
Шрифт:
— А он думает то же самое про вас, — произнесла княгиня Сильвия. — Что вам принести?
Американец вымученно улыбнулся:
— Как насчет новой пары глаз?
— Мы считаем, что и старые ваши глаза скоро будут в порядке. — Княгиня погладила его по голове. Затем они с Фаусто дошли до конца галереи и поднялись по лестнице в ее личные покои.
Когда они остались одни, мать села и некоторое время молчала. Затем посмотрела на сына и заговорила:
— Большинство из них — очень сильные люди. Все они напуганы, некоторые выходят из себя и часто жалуются... Но большинство все-таки держатся мужественно. Какая глупая ошибка — эта
Фаусто подошел к ней. Мать обняла его и прижала к себе.
— Я так волновалась. Правительство в растерянности. Они даже не знали, что с тобой случилось.
Он взял стул и сел рядом с ней.
— Этот немецкий капитан — его звали фон Риттер — захватил меня и моих ребят в плен, а потом позволил мне бежать! Это была фантастика! Он сказал, что такие люди, как он и я, — единственные, кто может спасти Европу, а потом он, можно сказать, прямо предложил мне бежать! И я просто ушел. Ты когда-нибудь слышала о таком невероятном случае? Должно быть, это значит, что немцы начинают паниковать.
— Думаю, это так. — Она на мгновение закрыла глаза.
— С тобой все в порядке? — встревожился Фаусто.
— Да. Просто я устала. Думаю, мне нужно немного вздремнуть, а потом мы вместе поужинаем, и ты все подробно расскажешь.
Фаусто помог ей прилечь на диван. Он поцеловал княгиню, а она погладила его по щеке.
— Я так рада, что ты вернулся домой. — Она закрыла глаза и добавила: — Все меняется. Все и всё меняется...
Он держал ее за руку до тех пор, пока она не заснула. С чувством, близким к потрясению, он осознал вдруг, что его мать стареет.
— Здравствуйте, святой отец, — сказал Эдди Джонсон, слепой американский водитель.
— Здравствуйте, Эдди. — Священник Антонио Спада уселся на деревянный стул рядом с кроватью. — Как вы себя чувствуете сегодня?
— Примерно так же, как и всегда. Послушайте, час назад я встретил здесь вашего брата. Я не знал, что у вас есть брат-близнец. Ваша мать представила его мне.
— Да, мне очень хочется увидеть Фаусто. Мы боялись, что его убили. Через минуту я поднимусь наверх повидаться с ним, но сначала я хотел посмотреть на вас. Я молился за вас, Эдди. Каждую ночь я молюсь за вас.
Американец усмехнулся:
— Ну, уж если даже Ватикан на моей стороне, я просто обязан прозреть, правильно?
— Правильно, — улыбнулся Тони. Он сейчас смотрел в конец коридора на сестру, сидевшую в вестибюле, и пытался совладать с ужасными мыслями, мелькавшими в его мозгу. — Я собираюсь сейчас прочитать короткую молитву за вас, Эдди.
— Пусть она будет длинной. У меня масса времени. Но вы уверены, что католические молитвы годятся для протестантов?
— Бог — отец для всех нас, Эдди.
— Хорошо. Мне все равно не надо закрывать глаза во время молитвы.
— О, Отец, — начал Тони, — мы заклинаем Тебя выполнить наше горячее желание...
«Нет, не желание, — подумал он. — Освободи меня от мыслей о ней! О, Боже, ты знаешь о ней? Ты видишь, что творится в моем мозгу, в моем сердце?..»
— ...выполни наше желание — возврати Твоему сыну Эдварду благословенный дар зрения. Он был смелым человеком и приехал в Италию, чтобы помочь нам в этой войне, и для нас, итальянцев, вдвойне тяжело знать, что этот добрый американец был ранен. Поэтому выслушай наши молитвы и верни Эдварду зрение. Мы обращаемся к Твоему святому имени. Аминь.
—
Аминь, — повторил Эдди. — Спасибо, святой отец.— Эдди, я знаю, что с вами все будет хорошо, я знаю это.
— Благодарю Бога за то, что он послал мне вас. Не знаю, смог бы я так поправиться без вашей помощи. Мне так страшно здесь, в темноте. Но я знаю, что вы переживаете за меня, и это меняет дело.
— Да, я переживаю за вас, Эдди. Очень переживаю.
«Боже милостивый, эта сестра! — подумал он. — Я не должен смотреть на нее. Не должен...»
Но он все равно глядел на нее своими красивыми глазами.
Бронзовая дощечка на двери магазина на улице Кондотти гласила: «П. Монтекатини. Ювелир».
Полный молодой человек в хорошо скроенном пиджаке взглянул на миг на витрину рядом с дверью, в которой браслет из алмазов и рубинов свисал с запястья восковой руки. Потом он вошел в ювелирный магазин. Паоло Монтекатини считался лучшим ювелиром в Риме, и его магазин отражал этот статус: люстры из горного хрусталя, дорогой ковер, превосходные кресла, продавцы в визитках — все говорило о высшем классе. Футляры в витринах были заполнены самыми красивыми ювелирными изделиями Италии, выполненными мастерами, многие из которых работали на Паоло уже двадцать пять лет — с того дня, когда он занялся собственным ювелирным бизнесом после работы подмастерьем на алмазных рынках Амстердама и затем в течение пяти лет — продавцом в фирме Картье в Париже. Свободно говоривший на шести языках, учтивый и обходительный, Паоло знал, как обращаться с богачами и, продавая им свой товар, постепенно сам обогатился.
Молодой человек показал визитную карточку одному из продавцов и сказал, что хотел бы видеть синьора Монтекатини. Через несколько минут Паоло появился в главном торговом зале, на нем была безупречная визитка и полосатые брюки; голубой в горошек бант, повязанный вокруг стоячего воротничка, был своего рода торговым знаком Монтекатини. Лысеющая голова, седая бородка клинышком и пенсне выгодно оттеняли его сдержанную изысканность. Он пожал молодому человеку руку и склонил голову в легком поклоне.
— Синьор Бассано, очень рад видеть вас. Чем могу служить?
— Это скорее конфиденциальное дело...
— Может, мы пройдем в мой кабинет?
Он провел Бассано в офис, обставленный с большим вкусом. На стенах висели фотографии именитых клиентов с автографами. Королева Италии, купившая у него в 1910 году бриллиантовое ожерелье, была среди них самой знаменитой. Ювелир придержал стул для Бассано, потом обошел свой стол, заваленный бумагами, и сел.
— Итак, слушаю вас.
Молодой человек вытащил из кармана конверт и протянул его ювелиру.
— Из этого письма, синьор Монтекатини, вы можете понять, что я являюсь одним из секретарей министра внутренних дел синьора Пикьятелли. Министр желает приобрести золотое украшение для жены к десятой годовщине их свадьбы. Однако сейчас, в военное время, синьор министр считает неудобным, если его заметят входящим в такое роскошное заведение, как ваше; вы понимаете, что я имею в виду?
— О да, конечно.
— Поэтому он послал к вам меня. Если бы вы могли предоставить мне выбор камней, я бы отвез их министру, разумеется, вместе с одним из ваших людей. Он примет решение сегодня во второй половине дня. Министр заинтересован в бриллиантах высшего качества, естественно. Как это у вас правильно называется — чистой воды?