Вековые конфликты

На протяжении первых десятилетий Реформации противники Карла V не могли рассчитывать на прямую поддержку наиболее мощной антигабсбургской силы - Франции. Французская монархия, вступившая в союз с «неверными» турками, воздерживалась от поддержки германских «еретиков», пока протестантские князья не взяли полностью верх над сторонниками демократических течений в Реформации. Вступление Франции в борьбу во время правления Генриха II сделало цели Карла V еще более неосуществимыми.

Договор в Креспи оказался непрочным, и через несколько лет война вспыхнула с новой силой. Между прочим, в ходе этой войны, вероятно, во Франции была выдвинута впервые теория «естественных границ». Ее появление было связано с занятием в 1552 году королем Генрихом II городов Вердена, Меца и Туля. Попытки императора Карла V отвоевать Мец потерпели неудачу вследствие упорной обороны города герцогом Франсуа Ги-зом. Вошли в моду разговоры о Рейне как границе Галлии. В 1568 году лотарингец, враг кардинала Гиза, Жан ле Бон опубликовал трактат «Рейн - королю», в котором впервые выдвинул идею о том, что Франция может претендовать на границу по Рейну не вследствие своих исторических прав, но по «природным причинам».

Несмотря на то что мир в Креспи оказался лишь недолговечным перемирием, он обеспечил Карлу V нейтралитет Франции и тем самым свободу рук на несколько лет, в течение которых император рассчитывал нанести решительный удар немецким протестантским князьям. Совместился центр тяжести конфликта в огромной державе Карла V. Если ранее он смотрел на Германию как на источник средств для финансирования своей имперской политики, то теперь ресурсы других его владений - Испании и ее заморских колоний, итальянских владений, Нидерландов - мобилизовывались для борьбы за Германию. Центром протестантских сил, противостоявших Карлу V, являлся Шмалькальденский союз. Он был создан 25 декабря 1530 г. в гессенском городке Шмалькальдене, где собрались принявшие лютеранство князья - курфюрст Саксонский, ландграф Гессенский и другие, а также и представители ряда городов.

Во второй половине 40-х годов Карл V наконец попытался решить спор военным путем. В 1547 году императорская армия разбила войска немецких протестантских князей, среди которых не было согласия («Шмалькальден-ская война»). В так называемом «Временном аугсбургском постановлении» 1548 года Карл все же пытался удовлетворить часть религиозных требований протестантов, но те уже успели оправиться от поражения и возобновили войну. Лишь по случайности сам император не попал в руки врагов в Инсбруке. Они захватили Аугсбург, возобновили военные действия и другие враги императора. Карл должен был поручить своему брату переговоры с протестантскими князьями. Идея объединения всего христианского мира под его властью еще раз оказалась недостижимой мечтой, иллюзией, приводившей к тяжким неудачам. В преамбуле заключенного в 1555 году Аугсбургского договора говорилось, что «ради спасения немецкой нации и нашего любезного отечества от конечного разрушения и гибели признали мы за благо вступить в это соглашение». В основу договора был положен принцип «чья власть, того и вера». (Правда, в таком виде эта формула была зафиксирована одним имперским юристом лишь в 1591 г.) Политика Карла V потерпела поражение, конечно, не вследствие стремления германских князей сохранить захваченные ими церковные и монастырские земли, а благодаря тому, что Реформация, отражавшая в целом интересы прогрессивного развития общества, пустила глубокие корни в сознании широких народных масс. Либеральная историография подчеркивала, что Аугсбургский религиозный мир был успехом лютеран, которые отстаивали и его главный принцип - светский государь имеет право определять религию своих подданных. Вместе с тем исследователи этой ориентации не скрывали своего сожаления о том, что Аугсбургский мир не был подлинным примирением. Например, английский историк Г. Кеймен писал в книге «Развитие веротерпимости», что с помощью этого мира пытались найти решение путем «увековечения практики религиозной нетерпимости». Кеймен давал такую оценку договору 1555 года: «Главная черта Аугсбургского мира - он был соглашением между германскими самодержавными монархами. Веротерпимость не распространялась ни на кого, кроме князей, которым была предоставлена свобода искоренять значительную часть своих подданных, отказывавшихся признать религию, предписанную им государством. Только католицизм и лютеранство признавались соглашением - все остальные вероисповедания исключались из сферы его действия». Приговор суровый, но вполне справедливый. Другой вопрос, какие альтернативы существовали в момент принятия этого решения. Кеймен, видимо, склонен считать такой альтернативой мечту Эразма о веротерпимости, но опыт истории продемонстрировал ее неосуществимость. Французский историк Ф. Эрланже назвал правило «чья власть, того и вера» «гнусным принципом», «карикатурой на свободу мысли»5. Однако реальной альтернативой ему была не веротерпимость, а продолжение религиозных войн во имя невозможной, как показал опыт истории, победы католического лагеря. Надо учитывать и то, что религиозная терпимость и нетерпимость в разных условиях имела совершенно различный исторический смысл, но об этом ниже.

Религиозный мир 1555 года был результатом не примирения или смягчения разногласий между вероисповеданиями или тем более восприятия идеи религиозной терпимости (скорее наоборот). Он был следствием создавшегося политического положения, заключен светскими государями, не запрашивавшими по этому поводу мнения или санкции церковных авторитетов и властей. Аугсбургский договор 1555 года положил начало полувеку относительного мира в Германии - и это в условиях, когда пламя войны охватило большую часть Западной Европы. Конечно, «воздержание» австрийской ветви Габсбургов (их представители занимали трон германского императора) от участия во второй стадии военного конфликта, что сделало возможным этот сравнительно длительный мирный период, было вызвано целым рядом факторов (о них речь пойдет ниже). Однако именно такое их воздействие стало возможным только в конкретных условиях, создавшихся после заключения Аугсбургского мира. Попытка пересмотра Аугсбургского религиозного мира привела к Тридцатилетней войне, итоги которой подтвердили положения этого договора. Южная Германия осталась в своей преобладающей части католической, Северная - протестантской, причем на северо-востоке господствовало лютеранство, а на северо-западе стал позднее преобладать кальвинизм.

Аугсбургский религиозный мир 1555 года был объективно первым важным шагом на пути к религиозной терпимости. Крушение попыток военного решения конфликта неизбежно влекло за собой вынужденное признание принципа веротерпимости в сфере межгосударственных отношений. Вместе с тем принцип «чья власть, того и вера» заметно укреплял позиции князей по отношению ко всем формам сословного представительства.

Стремление Карла V вооруженным путем подавить сопротивление протестантских князей на деле резко уси-'лило тенденцию к. политической раздробленности, превратило Реформацию в орудие «территориализации» Германии. Вековой конфликт, с помощью которого Габсбурги стремились «объединить» Европу в рамках единой империи, воздвиг на целую историческую эпоху дополнительные препятствия для слияния государств, составлявших «Священную Римскую империю германской нации», в единую Германию6.

Статья 18 Аугсбургского договора гласила: «Если архиепископ, епископ, прелат или другое духовное лицо отпадет от нашей старой веры (католицизма.
– Авт.), то лишается тем самым своего архиепископства, епископства, прелатства и всяких других бенефиций с их поступлениями и доходами, получавшимися доселе, причем не имеет право на какое-либо за то вознаграждение, хотя не терпит при том никакого ущерба для своей чести… За капитулом также остается право избирать на его место другое лицо старого исповедания и посвящать его в этот сан…»7. Иными словами, для духовных княжеств запрещалось изменение веры. Положения этой статьи заведомо могли послужить - и действительно послужили - юридическим предлогом еще для одного этапа векового конфликта, каким стала Тридцатилетняя война.

Кровавая Мария

Вслед за поражением в Германии неудачей окончились попытки католического лагеря добиться победы контрреформации в Англии, хотя одно время казалось, что эта цель уже достигнута. Генриху VIII наследовал его малолетний сын Эдуард VI. Борьба придворных клик в его правление переплеталась с выступлениями противников Реформации, которым не раз удавалось использовать в своих целях народное недовольство. В правление Эдуарда власть оспаривали дяди короля - герцог Эдвард Сеймур, герцог Сомерсет, который погиб на плахе, и одержавший победу над ним Джон Дадли, герцог Нортумберленд. Католический лагерь пытался вмешиваться в эту борьбу, прибегая к методам тайной войны.

Весной 1550 года имперский посол в Англии Ван дер Делфт подготовил план бегства принцессы Марии Тюдор (дочери Генриха VIII от его брака с Екатериной Арагонской) на испанском судне, курсировавшем для этой цели около Хариджа. План потерпел крах, и английское правительство усилило наблюдение за Марией, фанатично отстаивавшей право оставаться католичкой. В 1551 году император Карл V серьезно обсуждал возможность высадки в Англии испанской армии. Его новый посол в Лондоне Шейв имел шпионов в портовых городах, следивших особенно за тем, не оказывается ли помощь шотландским пиратам, которые вели войну против нидерландского судоходства1. (Напомним, что Шотландия была тесно связана династическими узами с Францией - главной соперницей империи Карла V, включавшей Нидерланды.)

. После смерти Эдуарда VI герцог Нортумберленд попытался короновать племянницу Генриха VIII Джейн Грей, но потерпел неудачу и был казнен. На престол вступила Мария Тюдор, решившая провести контрреформацию в Англии. Правда, сразу же выяснилось, что вернуть монастырям земли, конфискованные у них при Генрихе, было совершенно неисполнимым делом. Мария натолкнулась здесь даже на сопротивление своих министров. На заседании Королевского совета старый Джон Рассел, герцог Бед-фордский, поклялся, что «ценит свое дорогое уобернское аббатство больше, чем любые отеческие наставления из Рима».. Упорство министров заставило даже фанатичную королеву согласиться на то, чтобы реставрация католицизма не сопровождалась возвращением захваченной церковной собственности. Но и после этого реставрация наталкивалась на глухое недовольство в стране.

Мария Тюдор вышла замуж за сына Карла V - Филиппа (будущего короля Филиппа II). При вступлении в брак Филипп получил от отца Неаполитанское королевство и Миланское герцогство. Но английский парламент не согласился на его коронацию, и Филипп остался для англичан только мужем королевы. Тем не менее угроза поглощения Англии огромной державой Габсбургов стала весьма реальной.

Еще в январе 1554 года вспыхнуло восстание, возглавлявшееся Томасом Уайетом и другими протестантскими дворянами. Повстанцы ворвались в Лондон и были разгромлены только после ожесточенного боя с королевскими войсками. Уайет пытался заручиться поддержкой Елизаветы, сестры королевы. Молодая принцесса, которую опыт научил осторожности, ничего не ответила на посланное ей письмо. Все же она и еще один возможный претендент на корону - виконт Куртней - были отправлены в Тауэр.

Современники передавали даже, будто комендант Тауэра сэр Джон Бриджес получил приказ о казни Елизаветы. Приказ был скреплен королевской печатью, но на нем не было подписи Марии, и Бриджес поэтому отказался его исполнить. Комендант отправился к королеве, которая заявила, что ей ничего не известно о приказе и вызвала своих приближенных - епископа С. Гардинера и других, упрекая их, что они действовали без ее санкции.

Если эта история соответствует действительности, то к фабрикации фальшивого приказа мог приложить руку и. влиятельный посол. императора Симон Ренар. Он считал, что Елизавета волей-неволей станет сосредоточением сил протестантской партии. Посол настаивал на казки Елизаветы, но Мария решила ограничиться высылкой ее из Лондона - не было никаких доказательств того, что принцесса поощряла повстанцев. Правда, был обнаружен французский перевод письма Елизаветы королеве в перехваченной французской дипломатической почте. Но сама ли принцесса передала копию своего письма французам? Не являлось секретом, что окружение королевы кишело шпионами. Французский посол Антуан де Ноай даже женился на одной из фрейлин Елизаветы для того, как подозревали, чтобы получить доступ к переписке принцессы. Антуан де Ноай и назначенный ему в помощь также послом его брат Франсуа - представители католического короля Франции - сразу же стали активно поддерживать протестантскую партию в надежде ослабить испанское влияние.