Вексельное право
Шрифт:
Она потупилась.
– У папы тогда были очень тяжелые обстоятельства: ему задолжал крупную сумму дантист Гриневич, мамин хороший знакомый до брака с папой, и папа попросил меня…
– Что, о чем?
– Чтобы я попросила Володю написать вексель…
– И Андреев?
– Он очень любил меня… И всю нашу семью любил… Папа сказал: всего на одну неделю, а потом он отдаст вексель Володе обратно.
– Так, так… дальше!.. Ну, рассказывайте дальше!..
– Потом… Общество Взаимного кредита отказалось учесть Володин вексель, и папа был вынужден обратиться к одному человеку…
– Фамилия?..
– Проскуряков… Галантерейщик Проскуряков.
– Почему же нэпман Проскуряков сделал великое одолжение вашему отцу? За какие красивые глаза?..
– У него с папой были какие-то расчеты… он был должен нам.
– Но в письме Володя пишет, что вексель сейчас находится у Кошкина – москательщика, а практически – лежит в моем столе. Ничего не понимаю!.. И почему Кружилин не опротестовал вексель дантиста Гриневича?
– Гриневич, я же вам говорила, – старинный друг нашей семьи…
– Значит, вы с папой решили отыграться на зяте, или вернее, на кандидате в зятья?.. Где же у вас совесть, Кружилина?..
– Но папа же, после, выкупил вексель у Жихарева…
– Какой еще Жихарев?
– Жихарев купил вексель Андреева у Кошкина…
– Да почему же, все-таки, вексель Андреева стал ходить из рук в руки? Что Андреев – Ротшильд, что ли?
– Не знаю…
Так и есть: добрался до кульминации допроса и не сумел все же найти столь необходимый следователю «контакт со свидетелем…» Груб я, груб… Вот и расплата: замкнулась Софья Кружилина, выплакалась и ушла в себя… Теперь – слова не выжмешь… Спросила только:
– Вы отца освободите или в тюрьму отправите?
И тон совсем отчужденный, безразличный…
– Ну, зачем же!.. Если будет откровенным – освободим. Нам ведь немного надо узнать: почему Андреев застрелился? А коммерческие дела Евгения Александровича – это компетенция финорганов… Знаете что, Кружилина? Напишите отцу записку: пусть будет откровеннее, правдивее.
Она сказала со злостью:
– Ничего я ему писать не буду!.. Умел и себя и семью запутать, пускай выпутывается, как знает! А вам я больше ничего сказать не могу. Просто – ничего. Сама не знаю, не ведаю, хоть убейте!.. Мне можно идти или и меня посадите?
Ни гордости, ни вызова в голосе нет.
Только горечь.
Попросил ее зайти завтра…
– К двенадцати, Софья Евгеньевна… Я вас кое о чем еще поспрашиваю.
– Хорошо…
Ночью вызвал из камеры Евгения Александровича.
– Как самочувствие? Шпана не обижает?
Хотел было «Почему не повесились?» Но вовремя удержался.
Он подал бумажку:
– Заявление прокурору. Благоволите вручить срочно.
– По истечению суток, Кружилин. Сейчас – преждевременно. Закон. А может, и так договоримся, без прокурора?
– Гм!.. Софью допросили?
– Да.
– Освободили?
– Да.
– О векселе Андреева говорили?
– Безусловно! А вы на эту же тему – не расположены?
Он пожал плечами:
– Почему же?.. Извольте, готов. Что именно вас интересует?
– Пока – немногое: почему вы учли вексель Андреева у Проскурякова? И почему вексель начал кочевать: Кружилин – Проскуряков – Кошкин – Жихарев – Кружилин?
Он улыбнулся.
– Надо же знать вексельное право, молодой человек, хотя бы в основных его нормативах! Вексель является не только долговым документом, но и возможным объектом купли-продажи, и каждый вправе передать этот документик другому лицу, а поскольку – вы, наверное, осведомлены – основа жизни – выгодная торговля, каждый
обладатель векселя старался перепродать документ повыгоднее, то есть заработать на нем деньги… Вот и все. Что вас еще интересует, мон шер ами?..– Меня интересует: почему вы избрали объектом этих… финансовых операций именно вексель Андреева, а не вексель Гриневича? Вас не смутило, что Андреев на положении зятя?
– Будущего, – поправил Евгений Александрович, – будущего… Я очень любил покойного, и мне сейчас, представьте себе, нелегко… Да, очень, знаете ли, нелегко… – Кружилин поправил нарукавный креп. – Но нужда меня ухватила за горло в те дни, и я не имел другого выхода, как привлечь к этой операции, как вы изволили выразиться, Андреева. Именно Андреева, будущего члена нашей семьи… Впоследствии дела мои поправились, и я, разумеется, выкупил вексель, но не успел предупредить Володечку, а он… – Кружилин достал носовой платок, благоухающий «шипром», и поднес к глазам…
– Еще вопрос: подробнее об отношениях Гриневича с вами и с вашей семьей?
– А что ж?… Отношения – хорошие. Дружим даже…
– Верно ли, что Елизавета Петровна была раньше замужем за Гриневичем?
– Ну и что ж?.. Обязательно биться надо на саблях или стреляться из пистолетов?.. Мы, люди новой человеческой морали, относимся к таким вещам терпимее. Ну, была замужем за хорошим человеком, разошлась, вышла замуж за другого хорошего человека, почему второй должен враждовать с первым? Почему избегать встреч? Что вы, батенька, мы же не дикари и не средневековые рыцари, а вполне современные люди… И Елизавета Петровна очень достойная женщина…
– М-да… Слушайте: вы золотом торгуете?
– А какое вам, собственно говоря, дело? Намерены уличить меня в продаже поддельных антикварных вещей – ну и изобличайте, а до прочего вам и дела нет!.. У нас, в РСФСР, теперь, слава богу, разрешено торговать чем угодно, кроме ядохимикатов, лекарственных препаратов и военного оружия, и вы совсем зря, молодой чело…
– Подождите! – перебил я. – А патент у вас есть?
– Вы сперва изобличите. Известный вам случай с дантистом – единичная случайная продажа редкого, антикварного золота, а не система. Вот, когда изобличите в системе – поговорим о патенте… Извольте или освободить меня, или доложить прокурору, если в вашем полупочтенном учреждении есть еще честные люди!
– С прокурором – я уже сказал – погодим. И с патентными делами – обождем. А вот текущий вопрос, Евгений Александрович: кто вам подделывал надписи на старинных вещах, ну «Лермонтов», там, «Некрасов», «Голланд» и прочее?
– Вы, молодой человек, опять гнете свою линию?.. Никто не подделывал! Понимаете – никто! Это подлинные вещи, принадлежавшие некогда великанам мысли. Я – коллекционер. Знакомы вы с этим словом?..
– Кто высверливал штуцер великого князя Николая?
– Решительно, вы – юморист!.. Никто! Таким я купил ружье у этого кретина Туренко.
– Зачем вы ездили в Энск?
– А какое вам дело? К любовнице ездил. Там у меня любовница живет. Замечательная женщина!.. Хотите съездим вместе: познакомлю? Ее адрес, – он назвал адрес и даже порекомендовал: – Запишите, а то забудете. Предупреждаю, что следующая наша беседа состоится только в присутствии прокурора или народного следователя. А засим, избавьте меня от удовольствия вообще отвечать на ваши, не очень талантливые вопросы. Я, по-видимому, «обвиняемый» и, как таковой, по советским законам вправе отказываться от ответов, а вы не вправе угрожать и применять насилие. Так?