Вела Сезон 1

А может, думала Сорайя, ее пристрелят, как только они доедут. Исключать это тоже нельзя.

Она посмотрела на вид за окном. Через тощее облачко прорезался приглушенный лунный свет. Давненько она не видела небо с этой стороны.

— Можно ненадолго остановиться? — спросила она водителя. — Мне нужно в туалет.

Водитель, сидевший с таким видом, будто получает от этого задания не больше удовольствия, чем от посещения стоматолога, ничего не ответил.

— Пожалуйста, — сказала Сорайя. — Мы едем от космопорта уже несколько часов.

Губы водителя дрогнули, словно он что-то всасывал сквозь зубы.

— Я спрошу, — сказал он и начал набирать текст на экране консоли.

Бюрократы. Даже пописать без разрешения нельзя.

Шло время, наконец пришел ответ.

— Десять минут, — проворчал водитель. — Нам дали добро на остановку в заведении впереди.

Это оказалась заброшенная стоянка рядом с такой же заброшенной автомастерской — предположительно, для фермеров и путешественников в дальних поездках. Краска облупилась, лампы давно перегорели. Сорайя надеялась, что на с трудом отвоеванной остановке будет нормальная уборная и человеческие условия, а не крысиное гнездо, но, видимо, зря. Теперь она сомневалась, что стоит надеяться даже на исправный водопровод. В другое время она испытала бы отвращение, но жизнь в лагере приучала занижать ожидания.

— Я быстро, — сказала она. Открыла дверь машины — и чуть не застонала от удовольствия.

Свежий воздух.

Волосы подхватил сильный порыв ветра, и она медленно, почтительно вышла в ночь. Ветер коснулся ресниц, ноздрей — жесткая ласка, прочистившая легкие. Она чуть ли не физически ощущала, как кровь насыщается кислородом, рожденным одними лишь деревьями вокруг, — отдохновение от переработанных молекул, побывавших в тысячах легких. Это было лучше, чем сон, лучше, чем секс. Она закрыла глаза, в восторге от наслаждения моментом.

Идиллию нарушил голос водителя. Глаза Сорайи распахнулись. Из тумана к ним подъехала другая машина, агрессивно встала поперек дороги.

Водитель Сорайи вышел из кабины и достал оружие.

— Эй, — окликнул он. Казалось, он сам ничего не понимает, как и Сорайя. Фары их транспорта освещали на машине впереди полицейский символ. Водитель снова позвал, еще не поднимая ствола:

— Вам помочь?

Сорайя не совсем уловила, что произошло дальше. Она бросилась на сухую почву, как только ночь озарил энергетический разряд. Оглушительным разнобоем последовали новые выстрелы, и Сорайя почувствовала, как ее тело инстинктивно сворачивается калачиком.

Прямо перед носом в траве запутался фантик. Она уставилась на него, пока рядом полыхали и отдавались выстрелы. Он словно был не на своем месте, не в свое время. Яркий осколок ушедшего мгновения, радость от которого давно уже развеялись.

Затем — тишина. Тишина была чуть ли не хуже. Тишина означала, что кто-то победил. Сорайя пыталась выровнять дыхание, но оно не поддавалось.

— Сорайя! — окликнул кто-то. Не просто кто-то — женщина, гипатка. Та тихо с кем-то заговорила, ее слова отдавали резкостью. — Быстро из машины. Не делай глупостей.

Сорайя медленно поднялась и выглянула из-за машины. И с силой выдохнула, когда ее подозрения подтвердились.

— Какого хрена, — сорвалась она. Выпрямилась и возмущенно развела руками. Ее водитель лежал на земле мертвый, под ним уже разливалась лужа крови. Она переступила через тело к своей… кому? Спасительнице? Вредительнице?

— Что вы здесь делаете? — Она заметила на заднем фоне прилипалу Асалы, и число ее вопросов удвоилось. — Почему они в наручниках? Что происходит?

— Не за что, — раздраженно сказала Асала.

— В смысле? Я прилетела сюда по своей воле, я не пленница. Кинриг устраивает переговоры.

Асала коротко и громко хохотнула.

— А ты и поверила?

Сорайя ощетинилась. Она была не в настроении для издевок этой самодовольной воительницы.

— Конечно нет, — сказала она. — Но альтернативой было сидеть и гадать, что она устроит. Она знает о «Веле».

— Твою мать, — сказали Нико.

— Не тупи, — бросила им Асала куда злее, чем требовала ситуация. — Ни хрена она не знает. Она вытягивает информацию.

Нико обиженно отвернулись, но промолчали. Что же тут случилось?

Сорайя тряхнула головой, стараясь выбирать по одному вопросу за раз.

— С чего ты взяла? — спросила она.

— Потому что если бы ей было известно то, что известно нам, то она бы уже прочесывала планету, а не звала тебя на чаепитие. — Асала подняла руки. — Без обид.

Сорайя кратко пожала плечами.

— Ладно, — сказала она. — Но что бы вы там ни нашли — и я рассчитываю, что ты мне расскажешь, — это только полбеды.

Асала медленно повернулась к Сорайе — с настолько усталым видом, насколько было возможно.

— И что за вторая половина беды?

Сорайя перевела глаза на Нико.

— Твой отец, — сказала она. У Нико расширились глаза.

— Что с ним?

— Я подслушала в космопорте. Ганьдэских пилотов подняли по боевой готовности — на сканерах дальнего действия обнаружена угроза. — Сорайя запрокинула голову и набрала в грудь воздуха. За свое краткое пребывание здесь она надышится вдоволь. — Не знаю, что за муравейники вы разворошили в последние недели, но где-то по пути вы привлекли внимание Внутренних.

Лицо Асалы омрачилось.

— Много внимания?

— Все и сразу. — Сорайя впустила в легкие вкусный воздух. — Приближается хайямский флот. — Она рассмеялась. — Забавно, что всем вдруг на нас не насрать, как только у нас появилось что отнять.

Эпизод 8 Ши Лян Хуанг Гравитация

Новости о флоте Хайяма должны были вызвать какие-нибудь чувства у Асалы. Обиду, страх, гнев — что-нибудь. Но вместо этого мозг усвоил информацию отстраненно, делая выводы безэмоционально.

Экрем летел за кубами. Он заберет генераторы кротовых нор у Узочи и Хафиза — или оставит от них всех кратеры. Гань-Дэ тоже не будет стоять в стороне, пока в их космос вторгаются. Из-за этого сражения с неба прольется кровь.

До сих пор вся солнечная система блаженно закрывала глаза на разворачивающийся апокалипсис, но теперь, когда их поманили единственным блестящим шансом на новое будущее, они собирались вырезать друг друга ради него.

В Асале должно бы что-то пробудиться — из-за неизбежного вывода, что начнется бойня, что всесистемная война истребит всех раньше, чем кому-нибудь представится шанс на спасение. Но, может, это слишком сложно осмыслить. А может, она уже истратила все эмоции на Нико.