Велесовы сыны

С командного мостика расположенного на юте галеры послышались раздраженные крики капитана и его приближенных. Подгоняемые окриками квартмейстера турки мало-помалу продвигались к намеченной цели.

Тот, кто мог карать и миловать по своему усмотрению любого, кроме капитана, первого помощника и боцмана корабля, сам повел абордажную команду на приступ. Казалось, что захват каравеллы неизбежен и все, кто находился на ней приготовились подороже продать свои жизни.

И снова, Фортуна и Господин Счастливый Случай выкинули фортель, которого не ожидал никто из испанцев.

Из-за скамеек расположенных по обеим сторонам кадырги начали выскакивать полуголые люди в лохмотьях и обрывках тряпья, вооруженные цепями, камнями и какими-то палками. Они кидались на всех, до кого могли дотянуться и тех, кто попадал к ним под руку, били с яростью и отчаяньем обречённых.

Впрочем, так оно и было на самом деле.

Это были галерные гребцы, которые пользуясь суматохой на корабле и нападением испанцев смогли убить галерного бея - надзирателя следящего за рабами и разомкнуть ножные кандалы.

Не обращая внимания на стреляющие палки и сабли в руках турецких воинов рабы запрыгивали в обложенные мешками огневые точки и брали их одну за другой. И хотя многие были убиты и ранены, количество рабов все возрастало, по мере того как освобождались всё новые и новые люди.

Испанцы, наконец-то, сообразили что произошло и кинулись помогать остервеневшим гребцам захватывать судно, с те и сами неплохо справлялись, вооружившись взятым в бою холодным оружием.

Спустя некоторое время победа была одержана, и на турецкий корабль сошёл предводитель гвардейцев Хуан Альварес де Толедо.

Испанский гранд, граф де Оропеса и родственник знаменитого герцога Альбы, он приказал обыскать корабль, а сам уселся в услужливо подставленное кресло и приказал привести к нему капитана этой галеры.

В это время подбежал начальник его личной гвардии и стал что-то взволнованно докладывать, склонившись и шепча ему прямо в ушную раковину.

— Разберёмся капитан, разберёмся. А пока, пленников связать, перевести на каравеллу и запереть в трюме. Галерных рабов одеть, помыть, накормить и пускай отдыхают. Раненых в лазарет, а каравелла на всех парусах пойдёт туда же, куда направился бриг и вторая галера. Может быть как раз в этот момент ему нужна наша помощь. — Граф де Оропеса повернулся к капитану и встал. — Показывай, что там такого, что мне самому нужно на это взглянуть? Что мы никогда захваченных галер не видали?!

Глава 31 Средневековье. Развязка

Глава 31. Средневековье. Развязка

Ты никогда не узнаешь, какая пуля тебя убьет.

Ведь на пулях не пишут имена.

Пабло Эскобар

Войдя в капитанскую каюту граф с интересом огляделся по сторонам осматривая довольно просторное помещение. И если помощник капитана, квартмейстер и старший боцман теснились в узких кубриках, похожих на платяные шкафы для одежды, то здесь можно было расположиться довольно-таки комфортно.

Понятие комфорт, на судне, вещь весьма относительная, но валяющиеся тут предметы роскоши не оставляли сомнения, кому принадлежала эта каюта. Самое удивительное, что в каюте было много вещей непонятного назначения, а также различных штуковин, которые обычно используют женщины.

А ведь на корабле, женщины всегда были под строжайшим запретом. Что же заставило турецкого капитана нарушить священное табу моряка? Спросить у турка уже не получится, потому как раненый прыгнул за борт, предпочтя смерть плену и унижению.

Сама же хозяйка, роскошных туалетов, благовоний, зеркал и гребней из слоновой кости находилась невдалеке. Она была прикручена к остову кровати, с которой убрали набитый соломой матрац и пышную пуховые перину, накрытую покрывалом из соболей.

Помимо того, что её связали самым варварским способом, она была сильно ранена в двух или даже трёх местах, но крови почти не натекло, да и сама пострадавшая пребывала в полном сознании. Из глаз красавицы вылетали молнии способные испепелить дотла любого мужчину.

Граф даже слегка опешил от того варварства, которое сотворили с красивой женщиной его солдаты, а потому коротко приказал: «Немедленно развяжите даму! Вы что тут все, охренели! Мать вашу перемать!»

Но никто из стоящих даже не шелохнулся.

И тут рассказ Дитмара вновь прервался. Стена из бочек, которые он взгромоздил друг на друга с таким старанием частично разлетелась в разные стороны, а частично провалилась внутрь того уютного гнездышка, которое они с настоятелем для себя оборудовали. Дубовые бочки для вина всё-таки обладают немалым весом, а потому когда и одному, и второму, прилетело по голове, оба на какое-то время выпали из реальности.

К тому же они были жутко пьяны, так как проговорив почти сутки напролёт не переставали прикладываться стакану, благо недостатка в вине монастырь никогда не испытывал.

Когда же настоятель обители пришел в себя, то картина, которую он узрел была совершенно безрадостной, если не сказать большего.

Собеседники, мило беседовавшие между собою, до этого печального момента, лежали на полу в том же самом монастырском подвале. Руки и ноги у обоих были перетянуты веревками так, что связанные едва-едва могли шевелить конечностями и кончиками опухших пальцев.

Стянутые через чур туго, они моментально затекли и мужчины испытывали ноющую тупую боль. Кровь к ним почти что не поступала и оба понимали, что если и далее никто не ослабит тугие путы, то гангрена обоим пьяницам обеспечена.

В рот, каждому, засунули по обрывку сыромятного ремешка, стянутого на затылке, из-за чего священники могли лишь мычать, словно молодые бычки предназначенные на убой.

Да-да, настоятель и эконом лежали, мыча и хлопая глазами, которые им пока еще не завязали. Благодаря этому, они имели возможность спокойно обозревать подвал и тех кто в нем сейчас находился.

Рядом с главою монастыря стоял деревянный ящик, на котором восседал Бертран, его недавний сопровождающий. Это ему, было велено прийти сюда через сутки, если аббат не появится и не отменит приказ. Сутки, ещё не прошли, но исполнительный малый уже вернулся.

Надо сказать, что на этот раз, он сделал это красиво и его возвращение обещало надолго запомниться всем участникам.

Во-второй раз, Бертран пришёл не один, а с весьма серьезной подмогой. Только вот кому эта подмога была предназначена настоятелю стало понятно только теперь, но что-то изменить уже было не в его власти.