Величие
Шрифт:
А для этого нужно, чтобы Ирка не просто оказалась в городе, но и смогла прорваться в Зимний. Ксения там будет не одна — наверняка превратит дворец в цитадель и окружит себя сильными защитниками. Быть может, поэтому она и заставляла аристократов приносить клятвы — сдается мне, там были особые условия.
Поэтому для штурма Зимнего точно понадобятся люди. Осталось понять, где их взять…
От событий одного дня голова уже настолько опухла, что меня волей-неволей сморило. Толстое шерстяное одеяло пахло старьем и сыростью, но, как ни удивительно, под ним было тепло. Усталость заставила веки понемногу сомкнуться,
Чьи-то невидимые руки словно схватили меня, сжали, словно в тисках, и я почувствовал, что не мог пошевелиться. Издалека приближались крики — вокруг меня царила тьма, но эти вопли с каждой секундой становились все громче.
Я попробовал дернуться — тщетно. Меня так смяло. Что я перестал чувствовать собственное тело.
В темноте передо мной загорелась точка. Сперва маленькая, она росла, увеличивалась в размерах, и я видел какое-то движение перед собой. Черные тени, непонятные фигуры — вроде человеческие, всполохи огня. Крики, вопли, стоны, лязг металла, выстрелы, треск огня и взрывы искр.
Я попытался броситься вперед, но опять не вышло. Я ничего не мог сделать. Только смотреть.
Видение все расширялось, пока я не оказался чуть поодаль. Я узнал особняк нашей семьи в Ириновке — только он почему-то казался старым. Не было новых пристроек, в конюшнях еще ржали обезумевшие от страха лошади. Но над молодым леском на холме возвышался Дуб.
Уже налитый силой, крепкий, раскидистый… И Дуб горел. Пламя охватило мощный ствол и раскидистые ветви, над Родовым древом пылало зарево.
Внутри меня что-то скрючилось, и я завыл от боли.
— Отпусти! — рявкнул я. — Отпусти! Я должен…
То, что меня держало, было беспощадно. Уши разрывались от сотни криков, и я понял, что это вопили не люди — духи. Мои предки. Казалось, я сейчас сойду с ума от боли и отчаяния…
Я резко сел и только тогда понял, что все еще кричал от боли. Анька швырнула на пол пустой металлический цилиндр и бросилась ко мне.
— Господи, да что с тобой? Что случилось? Чего орешь?
Язык словно онемел. Я не мог говорить от боли — грудь сдавило, в голове все еще шумели невыносимые крики духов, а перед глазами плясало дьявольское пламя.
— Ир… Ириновка, — прошептал я, с трудом шевеля губами. — Дома что-то случилось. Что-то страшное.
Глава 11
Аня уставилась на меня во все глаза.
— Миш, это просто плохой сон. Неудивительно, что после такого дня ты…
— Это не сон! — оборвал ее я. — Это видение! Родовые духи пытались меня предупредить. Что-то случилось в усадьбе. Туда пришла погибель. Я должен…
— Спокойно, — Аня села возле меня на корточки, по привычке хотела дотронуться до моего лба и провести диагностику, но отдернула руку и чертыхнулась. — Я не отпущу тебя одного. Нужно дождаться Горького — он отвезет тебя. У него есть кое-какие подвязки на границе города, он знает тропы, через которые
можно тайно выехать. Тебе нельзя светиться.Боль никак не отпускала. Казалось, у меня сейчас разорвется сердце. Может так и происходит инфаркт? Давит на грудь, тяжело дышать, кажется, что умираешь…
Аня влепила мне пощечину.
— А ну собрался!
Шкура снова застонал.
— Сволочи… Подохнуть спокойно не даете.
Аня скользнула взглядом по силуэту раненого здоровяка, но в ее глазах не было сочувствия. Она нависла надо мной и взяла меня за грудки.
— Соколов, приди уже в себя! Даже если то, что ты видел, правда, мы не успеем. Видение было про будущее?
— Не знаю. Мне просто показали усадьбу и дали понять, что там что-то… Происходит? Произошло? Произойдет? Но я точно знаю, что сейчас я там нужен.
— Еще раз. Одного я тебя не отпущу — попадешься. Дождемся Горького — он тебя отвезет.
Аня говорила правильно, но внутри меня все протестовало. Меня не покидало ощущение, что видение было о настоящем. Что все происходило прямо сейчас!
— Сколько его ждать?
Она повернула маленькие наручные часики ближе к свету.
— Сейчас четыре утра. Ты продрых несколько часов. Скоро будет, он обычно возвращается под утро. У него прикрытие, что деревенское молоко возит в город. Сделал себе левые документы и обвешался блокирующими артефактами.
Меня все еще колотило, но я заставил себя выдохнуть. Как же я ненавидел это состояние беспомощности! Вынужденное бездействие, от которого становилось тошно. Зависимость от других людей, когда ты сам не можешь контролировать ситуацию. Слишком привык решать все сам. А сейчас должен был торчать в этом проклятом подвале и гадать, что случилось в усадьбе.
— Ладно, отпусти меня, — я разжал пальцы Грасс и отстранился. — Я спокоен. Все в норме. Глупить не буду.
Аня кивнула, но обернулась, когда заскрипела лестница. Через проем вниз головой свесился Счастье — отросшие волосы мешали рассмотреть его лицо, но по голосу я понял, что он был в ярости.
— Вы что творите, идиоты? — прохрипел он. — Совсем охренели?
— Больше никто не будет кричать, — ответила Грасс. — Обещаю.
— Да какое орать? Вы на кой хрен колдовали? У меня артефакт чуть не взорвался. Нас же сейчас засекут!
Мы с Аней переглянулись. Я бухнулся обратно на кровать и закрыл лицо ладонями. Видение вызвало всплеск силы. Иначе Род не смог бы ко мне пробиться из своего межмирья.
— Твою маааать…
— Быстро собирайтесь! — велел Счастье. — Пакуйте барахло, нужно уходить. Немедленно. Артефакт даже ранг не показал — было что-то очень мощное. Скоро здесь будут ищейки!
Аня кивнула. Спасибо ей за то, что не стала меня материть. Я надеялся, она понимала, что я не мог контролировать видение. И мне даже было бы стыдно, не касайся вопрос моей семьи.
Я покинул свое лежбище и проверил, не оставил ли там документы или любой другой след, который позволил бы меня выследить. Ни крови, ни бумаг. Ничего. Клико и Рыба тем временем аккуратно упаковывали готовые изделия и, оборачивая каждый цилиндр в плотную ткань, укладывали в рюкзаки. Аня носилась с фонариком по подвалу и уничтожала все следы нашего присутствия, а окровавленные тряпки, которыми перевязывали Шкуру, сложила отдельно к нему на импровизированную кровать.