Величья нашего заря. Том 1. Мы чужды ложного стыда!

Марина не понимала, у неё мысли были заняты совсем другим, да и по темпераменту они сильно отличались.

– Это один раз уже почти случилось, – говорила Кристина, прикидывая перед зеркалом, какое из трёх имевшихся в её резерве платьев подойдёт для сегодняшнего вечера. – Я один раз уже лежала перед ним, в самом приглашающем виде, и сопротивляться совершенно не могла, как в дурном сне. Он был совсем готов, во всей красе, а я вся дрожала, чувствовала, что не хочу, не должна и в то же время ждала с нетерпением. Понимаешь?

Марина опять отрицательно мотнула головой.

– Впрочем, тебе и не нужно понимать. Поэтому не оставляй меня наедине с ним, пока я сама не попрошу. Совершенно не нужно, чтобы он меня поимел, как истинную секретаршу, на ближайшем диване, а то и прямо на полу… И я смертельно боюсь, что мне это может понравиться…

Марина от удивления даже замерла, прекратила подводить веки тушью по здешней моде. Внимательно посмотрела на подругу, на её подёрнувшиеся тем, что называют «поволокой», глаза. Действительно…

– Так поставь себе блок, и всё на этом…

Любая из них могла ставить антиэротические преграды не только снаружи, но и внутри себя. Решила, допустим, что именно в сегодняшний вечер, или всю неделю, или даже год никакие чувства и желания в тебе не возникнут – и пожалуйста, этих проблем у тебя не будет. Словно у евнухов византийских императоров, занимавших высшие государственные и военные посты. При отсутствии «основного инстинкта» все силы, мысли и энергию можно направить на решение интеллектуальных задач. Во всей этой технологии один минус – нельзя назад отыграть: решила быть фригидной месяц, так все тридцать дней и будет, а иначе какой же смысл? Как с алкоголиком получится – железно завязал, но строго до момента, когда бутылку в шаговой доступности увидел.

И пока этот блок стоит, никакой соблазнитель или насильник с ней ничего не сможет поделать. Будет сопротивляться с применением всех своих сил, что означает в случае безрассудной настойчивости пациента самые тяжёлые последствия, вплоть до смертельного исхода. Быстрого или мучительного, с затяжной агонией – это уж как покусившемуся повезёт.

– Вот ещё! Я девушка эмоциональная. У меня же и другой вариант может подвернуться, поинтереснее. И что тогда? Просто знаю я этих азиатов. Уж кому-кому, а Ибрагиму – только после свадьбы и венчания.

– Так он же мусульманин?!

– Сильно захочет – перекрестится. Евреи вон через одного выкресты – и ничего…

– Так ты вправду готова за него пойти? – с наивностью двадцатилетней девушки, имеющей о мужчинах лишь теоретическое представление, спросила Марина.

– А что такого? Для общего дела ничего лучше не придумаешь…

– А любовь и всё такое?

Кристина коротко и как-то суховато рассмеялась.

– Любовь? А не абстракция это, для таких, как ты, придуманная? На Сильвию посмотри или на Татьяну Тарханову. Где там «любовь»? А замужество сильно мешает? Зато все тылы прикрыты.

– Ну… – Марина, с её нынешним романтическим настроем, никак не могла разделить подобного циничного отношения к самому святому.

Сначала на балконе появился Катранджи, а минут через пять после него и Кристина. Сейчас обе девушки были в светлых летних платьях, подходящих и для прогулок по бульвару, и для ресторана, в крайнем случае – и для театра. Дуновения бриза то и дело прижимали лёгкую ткань к девичьим телам, подчёркивая те или иные их достоинства.

– Только, барышни, – сказал Басманов, – шляпки вам нужны обязательно, с короткими вуалетками, без них так же неприлично, как без чулок и этих… – Он замялся, не желая вслух произносить в его мире неприличное слово «бюстгальтер». В мужских устах неприличное, разумеется, если его при женщинах произносить, как и многое другое, впрочем. Как говорил один знакомый капитан второго ранга, литератор, кстати: «Можно брать в руки сокровенные части тела баронессы, но нельзя назвать их своим именем, хотя эти же слова произносятся утром вслух на палубе при пяти сотнях матросов…» [124] Девушки поняли, засмеялись, их военная служба приучила любые слова не краснея выслушивать.

124

См. Л. Соболев, «Капитальный ремонт». Соболев действительно был капитаном второго ранга, но советской службы. От Временного правительства успел получить только мичмана.

– А в Царьграде же обошлись, – привычно стала напоперёк Кристина, не потому, что к шляпам имела неприязнь, а из принципа.

– Там вы на людях не появлялись, кроме как в ресторане…

Пользуясь случаем, Басманов тут же и прочитал гостям небольшую лекцию о нравах и обычаях здешних мест и их аборигенов. Как всякий гвардейский офицер, он был полностью в курсе всего, относящегося к жизни и света, и полусвета [125] . Предварительно он послал старшую над каютными горничными, профессионально разбирающуюся в предмете, в ближайший галантерейный магазин – приобрести для дам нужные предметы, сообразно внешности и одежде каждой. В цене велел не стесняться.

125

В дореволюционной России и в Югороссии иронично-эвфемическое обозначение части общества, старающейся манерами и образом жизни подражать аристократии, не являясь её. Дамами полусвета обычно называли женщин весьма лёгкого поведения, формально проститутками не являющихся.

– Я так понимаю, что в посещении ресторана для вас никакого интереса нет, – начал Басманов, и Кристина тут же вставила: – Какая проницательность!

Марина бросила на неё негодующий взгляд, но полковник не отреагировал.

– Просто кататься по окрестностям – банально. В театрах сейчас ничего достойного внимания – не сезон. Зимой, бывает, от большевиков их «р-революционные театры» приезжают. Бывает забавно. Особенно когда «старый режим» обличают…

– И у вас такое позволяется? – удивилась Марина.

– А почему нет? Разагитировать они никого не разагитируют, а с художественной точки… Я недавно «Мистерию-буфф» Маяковского смотрел. Глупо, но впечатляет. Можно в варьете направиться, тут бывшая питерская «Бродячая собака» круглогодично гастролирует [126] , но, на мой взгляд, вам бы интереснее посетить какой-нибудь бал, суаре или нечто в этом варианте. В высшем свете, так сказать, повращаться. Здесь постоянно у кого-то организуется. Вот, только на сегодня… – Он достал из кармана довольно приличную пачечку пригласительных билетов, переданных ему Смоляковым.

126

Басманов употребил этот термин, потому что очень многие в Югороссии надеялись на достаточно скорое восстановление России в исторических границах, что, конечно, являлось на тот момент полной утопией.

– Так – супруга начштаба флота графиня Молас даёт приём по случаю шестнадцатилетия своей дочери Анны. Это не советую, скучно будет. Вот поинтереснее – вечер поэзии у гражданского вице-губернатора. Там веселее, «с подачей прохладительных и иных напитков», но к концу поэты непременно переберут и устроят скандал. Это… это… это… – полковник быстро перебирал приглашения, зная, что сейчас лишает очень многих уважаемых людей великолепной возможности утереть нос не менее уважаемых, приняв у себя таких гостей. А куда денешься – любой выбор есть насилие над чем-нибудь, и стоит всё-таки отдать предпочтение собственным интересам перед ложно понятым альтруизмом.

– А сюда бы стоило заглянуть, – Басманов задержал в руках глянцевую картоночку. – У Симбирцевых сегодня «детский крик на лужайке»…

– То есть? – не поняла Волынская. Катранджи просто слегка усмехнулся. Он хоть и турок, за время Петроградской жизни усвоил некоторые эвфемизмы, принятые в свете.

– Это означает достаточно раскованное мероприятие на свежем воздухе, на даче в данном случае. Предполагаются танцы, подвижные игры и всё сопутствующее. Само собой – вечерний чай (из книги Елены Молоховец и других источников девушки знали, что в это время «вечерний чай» означал «собрание знакомых для дружеской беседы, которая не продолжается далеко за полночь. Поздний вечерний чай, разливаемый хозяйкой, может заменить и ужин, к нему подаётся десять-двенадцать видов холодных закусок, пять-шесть сортов вин, ликёров, пуншей и коньяков, а также и сладкое» [127] ). Детей точно не будет, это просто к слову, из Бальмонта, кажется – «Будьте как дети».

127

См. Е. Молоховец. «Подарок молодым хозяйкам». СПб, 1887 г.