Величья нашего заря. Том 2. Пусть консулы будут бдительны

На Воловича тяжело было смотреть даже Воронцову, видевшему всякое. Полуспущенный надувной слон плюс портрет Дориана Грея в одном лице. Его била дрожь, по лицу струился пот, он пытался что-то сказать, но голосовые связки не повиновались.

Фёст кивнул Герте, и она силой, запрокинув ему голову за волосы, влила между жирными губами стопку «благородного напитка». Половина пролилась на грудь батистовой рубашки, но кое-что попало по назначению.

– Видео вашего сговора у меня есть, но крутить не буду, ты мне на слово поверишь, ведь правда? И насчёт оправданий – заранее заткнись. В таких делах оправданий не бывает. «Законники» таких, как ты, в землю закапывают живьём, турецкие султаны любили на тонкие колья сажать. Понимаешь, почему на тонкие? Сицилийские ребята вообще изобретательны до отвращения. Я, как русский человек, скорее всего тебя бы просто пристрелил. Но ведь смерть – мгновение, согласен? Аврелий считал, что он со смертью вообще не встретится. Пока он есть, её нет и так далее… Помнишь?

Волович непонятно почему, точнее – зачем, кивнул. Лучше бы возражал, отрицал, провозглашал лозунги, вроде как народовольцы на судах.

– Именно поэтому я тебя кончать не буду. Хоть я и не гуманист. Есть варианты поинтереснее. Ты Лютенса бежать из «этой» страны уговаривал. Беги, никто не помешает. Только не совсем в ту страну.

У нас, если ты слышал, а не слышал – всё равно, есть и другие параллели, кроме императорской России и «другой Америки». Вот я тебя и пошлю, знаешь куда – в РСФСР товарища Троцкого. В тысяча девятьсот двадцать седьмой год. Там все свои – Лёва Троцкий, Лёва Мехлис [166] , Яша Агранов. А куратором над ними – наша Лариса. Мы её попросим, чтоб тебя в советскую печать пристроила. Рабселькором [167] . На соответствующий паёк. Когда к дистрофии приближаться начнёшь, ниже трёх пудов похудеешь – лишние пять фунтов селёдки и пуд картошки подкинут. Проявишь себя – попрошу в «Гудок» перевести [168] . Там как раз Ильф, Петров, Олеша, Булгаков, ещё интересные люди работать будут. Чудная компания. Про каждого книжку в «ЖЗЛ» напишешь. Только они там народ злой и проницательный – если раскусят – долго не протянешь…

166

Л.З. Мехлис (1889–1953) – советский партийный и государственный деятель, в начале 20-х – личный помощник Сталина, затем редактор «Правды», нач. политуправления РККА, министр Госконтроля. В описываемой реальности 1927 г. – зав. отделом пропаганды ЦК ВКП(б). В романе Симонова «Последнее лето» изображён под фамилией Львов.

167

Рабочий и сельский корреспондент – категория доморощенных журналистов, писавших всякие «актуальные» заметки в партийную прессу без отрыва от основной специальности. Некоторые выбивались в профессионалы на «твёрдой ставке».

168

«Гудок» – орган Наркомата путей сообщения и профсоюза желдорработников.

Фёст несколько раз затянулся сигаретой.

– Ту американскую бумажку, что Лютенсу показывал, – себе оставь. Совсем херово будет – в Торгсине [169] сменяешь на американские «свинобобы» [170] .

Пока что Волович тупо, именно что по-воловьи, слушал слова судьи. В голове шумело, мысли путались, ничего, кроме «Простите, больше не буду», на ум не приходило. Но соображения хватало понять, что как раз это стопроцентно не поможет.

169

Торгсин (торговля с иностранцами) – существовавшая в СССР система магазинов, продающий дефицитные товары за валюту и драгоценности. В отличие от советских «Берёзок», главная задача была не улучшение снабжения отдельных категорий граждан, а именно изъятие иным путём недоступных ценностей. Все магазины находились под контролем ГПУ. Нередко покупатели арестовывались сразу после обмена ветчины, допустим, на золотую десятку, после чего «специалисты» выясняли, есть ли у клиента ещё и где он их прячет. Главу о «Торгсине» см. в «Мастере и Маргарите».

170

Американские консервы «свинина тушёная с бобами». В массовом порядке поставлялись в СССР в виде «гуманитарной помощи» из запасов, сделанных в Первую мировую войну. А. Аверченко в одном из своих фельетонов сообщил, что в них не свинина, а «мясо австралийской человекообразной обезьяны».

Он смотрел поверх головы Фёста, на окно. Там синело небо и мелькали какие-то птички. Ему невероятно захотелось туда, к ним. Показалось – замахай руками, и взлетишь, и растворишься в смальтовой лазури. Это означало, что безумие совсем уже на пороге.

Но тут до него всё-таки дошло, что убивать его не собираются, просто вышлют куда-то. К какому-то Троцкому… Но того ведь, кажется, как раз убили? И это просто эвфемизм – отправить в штаб Духонина, отправить к Троцкому…

И наконец-то вегетативная нервная система от непосильной эмоциональной перегрузки ему отказала. То есть все сфинктеры [171] расслабились разом. С понятными последствиями.

171

Сфинктер – круговая мышца, запирающая выходные или промежуточные отверстия биологического организма.

Даже Фёст, несмотря на медицинское образование, брезгливо поморщился. Людмила, девушка тонко организованная, отвернулась, подавляя отвращение. Только Герта сохранила полную безмятежность. Просто посмотрела на Вадима и чуть приподняла вопросительно бровь.

– Немедленно вышвырни его на ту сторону. Пока на ковры не протекло. В любое пустынное место на окраинах Москвы. Сентябрь двадцать седьмого. Потом займётесь подробностями. Я всё сказал…

– Ну, ты и садист, – с усмешкой произнёс Воронцов, когда воняющего (в буквальном смысле) журналиста уволокли валькирии. Почти как в скандинавских сагах. Только не павшего, не героя и не к пиршественным столам…

– Да чего садист, Дмитрий Сергеевич, – вроде бы даже обиделся Фёст. – Другой бы убил без разговоров, сапогами запинал! Нет, ну какая сука?! Уж меня бы собрался убить или даже президента – ладно. Издержки классовой борьбы. Но девчонок, что его выходили, кормили-поили – так спокойно приговорить! Ты, мол, их мочи, дядя, а я подстрахую. Нет, от собственного гуманизма меня прямо выворачивает. Его, курву, в сортире бы утопить, а я ему – высылку. И не в Верхоянск, в Москву. НЭП там всё же, «Двенадцать стульев» перечитайте. Освоится, коллективизацию пропагандировать станет, потом, как Ляпис-Трубецкой, стишки про Гаврилу продавать начнёт. А там вздумает через румынскую границу дёрнуть…

– Не бойся, ОГПУ всегда начеку, не зря ты Агранова вспомнил. Я о другом подумал – это ж такая пройда, что он там сам вместо Ильфа с Петровым романы напишет и прославится немыслимо. Наказали, получается… Первый круг ада, – с подначкой сказал Воронцов, имея в виду известный роман Солженицына..

– Или – рая, – широко улыбнулся Ляхов. – Но я уж постараюсь, чтобы ад раем не показался. Хрен он у меня там что напишет, кроме заметок на четвёртую полосу и заявлений о вспомоществовании в ячейку Дорпрофсожа [172] .

172

Аббревиатура «дорожного отделения профсоюза работников железнодорожного транспорта».

С крайне неприятной проблемой он справился, и ему сразу полегчало на душе. Разбираться с Сарториусом и Ойямой будет куда проще.

Господин, назвавшийся Сарториусом, отключил свой, условно говоря, «телефон», одновременно включая систему дополнительной страховки от несанкционированных контактов. Ему незачем было вникать в тонкости современных компьютерных технологий, он просто знал, что любой адресованный ему вызов даже при наличии всех хаотически меняющихся паролей и кодов доступа прямым путём на его аппарат прийти не сможет. Так же, как не может быть запеленгован и перехвачен, поскольку для любого непосвящённого он вообще как бы не существует, как не существует вообще вся используемая их организацией система связи. В привычном для нашего времени и технического уровня понимании. Не нужно забывать, что сигнал из одной реальности, даже тщательно отслеживаемый, непременно на границе с другой просто исчезнет. А в другой возникнет ниоткуда и тоже запеленгован быть не сможет, как не имеющий локализованного источника.

Фёст перехватил разговор Сарториуса с Келли только потому, что «сел на волну» межпространственного передатчика, работающего почти по той же схеме, что левашовская СПВ.

Если есть желание и очень много денег, сегодня можно не только придумать, но и воплотить в жизнь самые, казалось бы, фантастические идеи, лишь бы они не нарушали основных принципов и законов природы. Тоже известных в настоящее время.

Как в известном фантастическом рассказе – нескольким изолированным друг от друга группам учёных показали документальный фильм об испытании антигравитационного летательного аппарата, сообщили, что его создатель погиб, не оставив технической документации, и предложили, ни в чём себя не ограничивая, попытаться воспроизвести это изобретение.

В итоге у одной из групп получилось, а остальные, хоть и не достигли цели, по ходу дела сделали несколько грандиозных прорывных открытий в разных областях науки и техники.

Сарториус (будем считать его если не официальным единоличным главой своей организации, или, точнее – «Клуба искателей странного», то генератором идей и одновременно, выражаясь кинематографическим языком – «директором картины») по этому же примерно принципу искал и находил во всех концах света талантливых людей из разрядов «сумасшедших изобретателей» и «непризнанных гениев. Если бы тридцать лет назад ему подвернулся Олег Левашов и они нашли общий язык – трудно даже представить, как выглядел бы сегодня наш мир. Одно дело – собирать первую СПВ-установку в домашней мастерской, в свободное время и на личные, довольно-таки скудные средства (благо с работы тогда можно было таскать радиодетали и прочие расходные материалы в почти не ограниченных количествах, попутно придумывая, чем их можно заменить там, куда они первоначально предназначались), и совсем другое – делать её же на базе той же «Интернэшнл телефон энд телеграф компани» с неограниченным финансированием и технической поддержкой всех её КБ и экспериментальных цехов.

Так что, пожалуй, человечеству очень повезло, что Левашов не имел привычки писать статьи в научные и научно-популярные журналы, даже в рубрики типа «Маленькие хитрости» и «Домашнему мастеру на заметку». А то мир и сам изобретатель со своими друзьями пошли бы совсем в другую, чем в нынешнем варианте, сторону.

Зато Сарториусу повезло в другом – ему вовремя встретился господин Боулнойз, за сравнительно незначительные ответные услуги посуливший власть над миром и снабдивший чертежами и схемами немыслимых до того устройств.