Великая победа на Дальнем Востоке. Август 1945 года: от Забайкалья до Кореи
Шрифт:
Закончив разговор с Главкомом дальневосточной группировки, Сталин некоторое время молча прохаживался вдоль кабинета, а потом остановился на своем традиционном месте у торца стола и как-то загадочно, в рассудительном тоне, дружески, сказал Молотову:
— Вот видишь, как получается. Вроде бы все вопросы заранее, до начала боевых действий, рассматривали и решали, а вопрос о военнопленных никто и ни разу не поставил. Будто их и не должно было быть. Теперь вот надо скоропостижно решать и его. Уверен, что малочисленному составу штаба товарища Василевского до конца решить вопрос с военнопленными не под силу. Их будет ведь еще много. Это только начало. Придется срочно подключить к этой
Нарком Молотов вдруг возразил:
— Не вижу проблемы с трудоустройством тысяч военнопленных. Разве уральская металлургия не в состоянии принять на свои предприятия двадцать или тридцать тысяч человек?
— Принять-то может,— председатель СНК легко оперировал практически неотразимыми категориями, — но где, скажи, возможно разместить на Урале такое количество людей на зиму? Опять надо строить бараки, которых там и до этого много построено. На Урале для своих людей не хватает продовольствия. На Дальнем Востоке все эти проблемы решить легче, и климат там для японцев более подходящ. В Хабаровском и Приморском краях их и надо разместить, а работа для всех найдется. Обустроят наши порты, займутся рисосеянием. Потом поработают на лесоповале.
При вечернем докладе Генштаба вопрос о японских военнопленных снова оказался в центре внимания Политбюро ЦК, ГКО и Ставки и обсуждался, как положено, на государственном уровне. В решение его включались не только Генштаб, служба тыла Красной Армии, но также Госплан и оборонные наркоматы. Были определены конкретные задания Хабаровскому и Приморскому крайкомам ВКП(б) и крайисполкомам. Сроки для решения всех вопросов назначались «военные», предельно сжатые — зима подпирала.
Проблема японских военнопленных, вставшая перед маршалом Василевским фактически на пятый день Дальневосточной кампании, стремительно набирала остроту по мере продвижения наших войск к центру Маньчжурии.
Когда во второй половине дня 14 августа командующий 39-й армией генерал-полковник Людников прибыл со своей оперативной группой в район Кайтуна, на командный пункт командира 5-го гвардейского стрелкового корпуса, генерал-майор Безуглый познакомил его с только что полученным донесением командира передового отряда полковника Коваленко. Тот ставил не шуточную проблему: «В городе Сыпингай японская пехотная дивизия ждет, чтобы ее взяли в плен. Нам некогда ею заниматься. Мы пошли вперед».
Положение у командира ударного корпуса действительно было не из легких. Весь внешний вид генерал-майора Безуглого выдавал даже некоторую его растерянность. Но рядом находился опытнейший командарм, который хорошо знал, как войска Сталинградского фронта разобрались с десятками тысяч военнопленных гитлеровцев на берегах Волги. Генерал-полковнику Людникову и адресовался вопрос комкора:
— Вот ведь до чего дошло! Упрекнуть полковника Коваленко не в чем — он решает свою боевую задачу. А что делать мне, когда главные силы корпуса на марше?
Командующий 39-й армией искоса посмотрел на члена своей оперативной группы генерал-майора Бажанова:
— Придется вам, Юрий Павлович, принимать капитуляцию японцев в гарнизоне Сыпингая.
Командующий армейской артиллерией согласился:
— Понятно, Иван Ильич. Надо быстро вылетать, пока нет дождя, и солнце еще достаточно светит.
— Летите, Юрий Павлович, — распорядился генерал-полковник Людников. — Самолет не отпускайте, пока не разберетесь с обстановкой. С ним и пришлите первое донесение.
Поздно вечером 14 августа командующему 1-й Краснознаменной армией генерал-полковнику Белобородову позвонил маршал Мерецков
и громче обычного спросил:— Афанасий Павлантьевич, вы хорошо помните наш разговор утром И августа?
— Конечно, помню, Кирилл Афанасьевич, — уверенно подтвердил командарм 1-й Краснознаменной. — Речь шла о том, чтобы войска нашей армии быстрее овладели Муданьцзяном.
— Совершенно правильно, генерал Белобородов, — согласился командующий 1-м Дальневосточным фронтом. — Так когда же я смогу доложить в Ставку о том, что Муданьцзян взят 1-й Краснознаменной?
— Бои за город идут с раннего утра, Кирилл Афанасьевич, — ровно доложил генерал-полковник Белобородов. — Но в данный момент точно могу сказать только одно, что сегодня овладеть этим крупным узлом железных и шоссейных дорог, важным административным и политическим центром Восточной Маньчжурии нам не удастся. Командующий 1-м фронтом генерал Кита отлично понимает значение Муданьцзяна для всей обороны Квантунской армии.
Маршал Мерецков возразил:
— И я понимаю его значение товарищ командарм. По нашим разведывательным данным, в Муданьцзяне размещается штаб 1-го фронта противника. Поэтому, овладев этим важным узлом сопротивления, мы окончательно сломаем всю систему управления его войсками.
Сделав затем минутную паузу, командующий 1-м Дальневосточным фронтом предложил:
— Может, ночной штурм Муданьцзяна организуете, Афанасий Павлантьевич, с прожекторами? Наверняка получится весьма эффектно и эффективно.
Но командарм 1-й Краснознаменной не согласился:
— Это сложно будет сделать, Кирилл Афанасьевич. Если бы на город наступала одна наша армия, тогда другое дело. Не стоит, по-моему, подвергать риску свои же войска. Не позднее 15 августа оборона Муданьцзяна будет сокрушена.
— Сегодня тихоокеанцы высадили морской десант в Сейсине. Теперь Квантунская армия окончательно отрезана от метрополии, — в порядке информации поделился маршал Мерецков. — Наша 25-я армия высокими темпами продвигается вдоль побережья, сея панику в оборонительных порядках войск 17-го фронта генерала Кодзуки.
Рано утром следующего дня возвратился самолет, доставивший из Кайтуна в Сыпингай генерал-майора Бажанова. Летчик передал командарму 39-й первое донесение командующего армейской артиллерией: «В городе дислоцируются части пехотной дивизии и танковой бригады японцев. Личного состава около десяти тысяч при полном вооружении. Командир 107-й пехотной дивизии — генерал-лейтенант Саса. Мною приказано японцам завтра к двадцати ноль-ноль все вооружение и технику сосредоточить на аэродроме. Никаких железнодорожных составов, автомашин и повозок из города не выпускать. Заявил японцам, что на всех дорогах поставлены наши войсковые заставы.
В девять ноль-ноль 15 августа собираю командование японских соединений и частей гарнизона Сыпингая, чтобы дать указания по разоружению и точному учету военнопленных и оружия. Ставлю своей задачей выявить наличие подвижного состава на железной дороге и возможность его использования для наших войск. По докладу генерал-лейтенанта Саса, его дивизия имеет пять тысяч триста банок автобензина по восемнадцать килограммов горючего каждая».
Это донесение командующего армейской артиллерией вдвойне порадовало генерал-полковника Людникова. Отныне его войска получали в свое распоряжение пригодную к эксплуатации Южно-Маньчжурскую железную дорогу, проходящую через Ванемяо, Таонань и Мукден на Ляодуньский полуостров, к Дальнему и Порт-Артуру. Кроме того, войска, испытывающие большие трудности с горючим, отныне обеспечивались им в полном достатке с немалыми резервами на будущее. Но главным силам 39-й армии еще предстояло овладеть этим районом Сыпингая.